Олени не придут

Не впервые была Мэй в больницах, но в этом месте всё казалось в новинку, и хотя контакт с бабушкой не полностью наладился, Мэй не отпускала её руку. Не могла отпустить.

Все здесь ходили серьёзные и озабоченные, тихо разговаривали парами о том, что никто другой не должен был услышать, или в ожидании вердиктов молча разглядывали информационные панели на стенах. Среди этой стерильности лишь один мальчик с загипсованным локтем улыбнулся ей и даже протянул откуда-то взявшийся маленький цветок. Но, увлекаемая бабушкой, принять подарок Мэй так и не успела.

* * *

Мама лежала в большой просторной палате в окружении десятков приборов и трубочек, а также постоянно снующих вокруг неё людей в разноцветных халатах. Стена сзади, словно пульт управления термоядерной станцией, светилась жизненными показаниями: вот удары сердца, вот активность мозга, вот отмеченная зелёным листочком карта тела с зонами концентрации нано-роботов, которые сама Лера и изобретала.

Её ждали ещё несколько операций, поэтому пускать посетителей внутрь врачи наотрез отказались. Всё, что могла видеть Мэй, – это экраны гостевой комнаты, но по обилию зелёного цвета в палате мамы она сделала вывод, что с той действительно всё должно быть в порядке. Ей этого было достаточно.

Гораздо большее впечатление произвёл на Мэй вид второго пациента. Его не было. Точнее, была закрытая герметичная камера, вроде кувеза для недоношенных детей, только стальная, непрозрачная, с двумя толстыми входящими в неё сбоку и выходящими с другой стороны трубками красного и мутно-белого цвета. Конструкция эта напоминала капсулу из фильма «Пятый элемент», в которой героиня Милы Йовович была по клеточкам воссоздана из сохранившихся клеток. Вот только, к глубочайшей печали Елизаветы Моряковой, таких технологий регенерации тканей всё ещё не придумали.

Подведя Мэй к маленькому окошку, через которое был виден лишь один не скрытый под повязками глаз пациента, бабушка с придыханием рассказала, что единственное оставшееся от Даниила в относительной сохранности – мозг, что сын её помещён сюда на сохранение – ждать технологий, которые смогут хоть чем-то помочь. Десять, двадцать лет, а может быть, и гораздо дольше.

Бабушке было больно, Мэй чувствовала это по периодическому сильному сдавливанию своей ладони во время разговора. Но лишь уходя, она увидела то, что сделало эту боль физически осязаемой и для неё самой: камеру с телом Даниила! Длина кувеза явно не соответствовала росту взрослого человека.

Вернувшись, Мэй тут же забралась в свой грот и стала пожирать информацию о технологиях регенерации. Час изучала, другой. И чем больше узнавала, тем отчётливее понимала, что шансов у Даниила практически нет. Однако сдаваться было не в её планах – глаза скакали по девяти работающим панелям, на лету вычленяя и связывая между собой тысячи проносящихся изображений, видео, текстов и таблиц.

Лис, за отсутствием других занятий, стал наблюдать за подопечной через стеклянный глаз камеры центральной из девяти панелей, спрятанный, как всегда, за чёрным глянцем стекла.

– Ух ты! – через некоторое время удивился он.

С этого ракурса ему, управлявшему поиском и выводом на экраны потоков информации, в беге зрачков Мэй почудилась какая-то непонятная, неведомая доселе логика.

– Раз-два-три, – отсчитал лис и подсунул подопечной повторку, уже прочитанный факт. Статья была отправлена в игнор мгновенно. Подсунул ещё раз. Потом перемешал поток.

«Как она это делает? Нет, здесь точно что-то есть!» – его, знавшего все машинные алгоритмы, эта неведомая загадка вдруг привела в неописуемый восторг, генерируя пачками цифровые эндорфины.

– Ух ты! – повторил голубой зверек и в нетерпении стал в своём собственном воображении по очереди притопывать лапками.

Оставалось проверить гипотезу, а как это сделать, он уже придумал. Нужен был только повод.

Глава 9

4 марта

Повод представился через тридцать шесть часов. Утро послезавтрашнего дня разбудило Мэй доносящимся из гостиной разговором на повышенных тонах. Разлепив пальцами слипшиеся веки и с трудом вычистив острый сон из уголка правого глаза, она выползла из своего убежища и не спеша приблизилась к месту боя.

– Не кричи на меня!

– Да пойми ты, это не случайно. Это объявление войны!

– Я знаю. Но ты хочешь крови, а я не одного друга уже похоронила и знаю, как действовать!

– Но это твой сын!

– Не смей мне этим тыкать!

Елизавета Морякова то вставала, то присаживалась на барный табурет, то ходила вокруг. В свою очередь, голограмма её оппонента, молодого мужчины, стояла на одном месте, практически безостановочно размахивая руками.

– Кто это? – прошептала Мэй, обращаясь к ближней панели.

– Михаил Моряков, брат Даниила, – отозвался лис.

– А-а-а, понятно…

Тем временем словесный бой продолжался.

– Проснись, мам! Авиационный комитет уже выпустил коммюнике.

– Это лишь предварительные результаты, сын! Не беги впереди паровоза! Пусть этим займутся компетентные службы.

– То есть я, по-твоему, некомпетентен?!

– Это дело как минимум не твоё!

Повисла непродолжительная пауза.

– Ты боишься, мам, признайся?!

Голограмма снисходительно посмотрела в сторону Елизаветы, но та, рассерженная, и не думала оборачиваться.

– Ну что же, – Михаил поправил китель и гордо вытянулся в стойку, – тогда я сам разберусь! Это дело будет моим!

Он прервал связь мгновенно – так быстро, что мать даже не успела развернуться и хоть что-нибудь возразить.

– Дурак! – прокричала она туда, где только что стоял сын.

В её понимании военная карьера довела упрямство Миши до невыносимого уровня. Не смея бездействовать, она накинула пальто и выбежала, ни с кем не прощаясь.

* * *

Проводив бабушку взглядом, Мэй вышла из своего укрытия и с довольным видом достала из морозилки огромное ведро клубничного мороженого. Села за стеклянный островок, выскребла и с удовольствием облизала пару ложек, а затем вместе с ведром переместилась в своё логово, недоумевая, как эта гениальная мысль сразу не пришла ей в голову. Там она села в позу лотоса в самом центре, поставив мороженое аккурат перед собой, и включила выпуски новостей.

Ситуация складывалась следующая: с самого начала появились заявления о неслучайности аварии дрона. Но общество, получившее за два десятилетия приличный иммунитет к хайпу и fake news, в том числе за счёт внедрения в учебные программы всех возрастов курсов критического мышления, отнеслось ко всем этим вбросам крайне скептически. Общество ждало официальных выводов от получивших доверие государственных институтов, в компетенции и обязанности которых входило подобное расследование.

И вот, наконец, свои результаты представил Евразийский авиационный комитет – предварительные результаты, как верно заметила Елизавета Морякова в разговоре с младшим сыном, но всё же официально открывшие путь поиска виновных.

Что тут началось! За двенадцать ночных часов, прошедших с момента первого заявления, волна народного мнения обрушилась, закрутила, затянула и выплюнула обратно на спасительный берег с десяток сильных мира сего. В первую очередь досталось Елене Викторовне – тому самому министру экономики, чью полемику с Даниилом в онлайн-режиме видело полстраны. Тут же всплыло несколько фактов, обнажающих её связи с теми, кому новая инициатива Фонда была костью в горле, и список мотивов сложился сам собой. К несчастью для Елены Викторовны, через три или четыре рукопожатия среди этих связей вдруг всплыло имя человека, уже обвинённого в покушении на члена Фонда, так что оправдываться ей пришлось даже перед главой правительства. И, забежим немного вперёд, с её политической карьерой было покончено. Всего за тридцать четыре часа.

Поглотив министра, волна разлилась, расплескалась по разным берегам. Одни обвиняли нефтегазовое лобби, другие апеллировали к былым делам Фонда и закостенелым обидам на них, третьи по старой памяти говорили про след спецслужб, четвёртые заявляли о PR-постановке для привлечения внимания, пятые…

К концу дня стало понятно, что разумного и подтверждённого объяснения трагедии нет ни у кого. Сорвавшись с цепи, политики и корпорации стали использовать повод для взаимной дискредитации. Разлилась грязь.

Вечером вернувшаяся Елизавета Морякова села у окна и стала вяло отвечать на непрекращающиеся звонки, а Мэй, по совету лиса приготовив чай и немного погревшись рядом с бабушкой, подслушала самые актуальные вести с полей и утвердилась в необходимости попробовать что-то сделать самой.

* * *

5 марта