Китайская ваза. Длинная пьеса для чтения

ПАРФЕН РОГОЖИН. Рот свой закрой, умник!

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ (поднимается из-за стола). Да вы знаете, с кем говорите!

ПАРФЕН РОГОЖИН. Да уж знаю! Крыса канцелярская… Пуп земли выискался… Если бы не женщины в зрительном зале, сказал бы, куда тебе пристроиться.

АДВОКАТ. Ваша честь! Мы все относимся к господину делопроизводителю с большим уважением… Хотя и видим его в первый раз. Да… Но я прошу господина делопроизводителя не ограничивать в законных правах других участников процесса.

СУДЬЯ. Да… Господин делопроизводитель, прошу вас не наседать… А Мышкин… Ведь Мышкин прав. Как же Рогожин мог его зарезать в самом начале дела? Представьте себе, что зарезал бы. Так ведь и не было бы дальнейшего! Никакого дела! Понимаете, о чем я говорю? И даже, не случись с гражданином Мышкиным падучей, Рогожин ни за что бы его не зарезал, потому что время резать-то никак не пришло!

ПАРФЕН РОГОЖИН. Правильно! Что время тогда не пришло, то правильно.

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ (вскакивая со стула и вскипая). Что значит, не случись с Мышкиным падучей! Как же без падучей?! Только потому и не зарезал, что падучая случилась!

СУДЬЯ (бьетцеремониальным молотком по специальной подставке). (Обращается к делопроизводителю.) Прошу вас, сядьте… за стол, и займитесь протоколом заседания. Что вы в самом деле! Здесь идиотов нет. (Делопроизводитель продолжает стоять.) Сядьте, уважаемый господин делопроизводитель. Я говорю, сядьте! (Обиженный делопроизводитель садится за стол.)

АДВОКАТ. Мой подзащитный – человек порыва с форменной кашей в голове. Вот послушайте, что гражданин Рогожин говорит Мышкину у трупа Настасьи Филипповны: «…я, парень, еще всего не знаю теперь, так и тебе заранее говорю, чтобы ты все про это заранее знал…». Единственное, что знает Рогожин наверняка, так это про тот самый нож, которым он убил и что в Павловск его не возил, и что убил утром, в четвертом часу. Все! Я повторяю: вспыльчив, ревнив, непоследователен… Влюблен… и… не здоров. Не здоров! Моему подзащитному нужна врачебная помощь, включая помощь психиатра.

ПРОКУРОР. Гражданина Рогожина следует судить за убийство, совершенное с особой жестокостью.

АДВОКАТ. Что? Интересно, где это господин прокурор выискал особую жестокость? Ваша честь, о какой жестокости, тем более, особой может идти речь?! Убил ножом. Ударил прямо в сердце. Как следует из материалов дела, нож прошел на полтора или даже на два вершка. Под самую левую… грудь… Нет, все это, конечно, неприятно, но ведь Рогожин убийство совершал, а не роды принимал. Далее читаем, что «крови всего этак с пол-ложки столовой на рубашку вытекло: больше не было…». Все! Рогожин что, пытал Барашкову, волосы на ней жег, над телом надругался, прости господи?

ПРОКУРОР. Может, и надругался. Экспертизы не было.

ПАРФЕН РОГОЖИН. Я сейчас над тобой надругаюсь, гнида!

ПРОКУРОР. Вот-вот. Посмотрите на него! Широкой души человек. Сузить бы!

АДВОКАТ. Я убежден, что в убийстве гражданки Барашковой виноват кто угодно, но только не мой подзащитный. Он же ее, в конце концов, любил… Обратите внимание: явились в дом на Гороховой вечером, а убил Рогожин Барашкову утром, в четвертом часу. Что же мы видим – глазами Мышкина, между прочим, – вокруг ложа Барашковой? «Кругом в беспорядке, на постели, в ногах, у самой кровати на креслах, на полу даже, разбросана была снятая одежда, богатое белое шелковое платье, цветы, ленты. На маленьком столике, у изголовья, блистали снятые и разбросанные бриллианты. В ногах сбиты были в комок какие-то кружева…». Да… Страсть! Однако, страсть! Наверное, распалила, поманила, а потом… дала… от ворот поворот… И так не так, и эдак не эдак. Ох уж эти женщины! Да… А, между тем, в этот самый момент у больного Рогожина все его нутро бушует!

Я убежден, ваша честь, что гражданка Барашкова сама виновата в своей смерти. Вот мы на Рогожина пальцем показываем. А почему Рогожин все убивает и убивает? Да потому что гражданка Барашкова целенаправленным образом доводит его до исступления. Причиняет тяжкий вред психическому здоровью человека непостоянством в отношениях. А мой подзащитный…

Так вот если говорить по сути… Ваша честь! Защита настаивает на реабилитации гражданина Рогожина и снятии судимости. Господин прокурор идет хоженым путем. Помилуйте, пятнадцать лет, пятнадцать лет… Пятнадцать лет, пятнадцать лет… Вот уж действительно: сколько можно! Прокурор говорит, что Рогожин все убивает и убивает. Так если он убивает, то дело, может быть, и не в Рогожине вовсе, не в убийце, а в убитой, то есть в убиваемой!

ПРОКУРОР. Это неслыханно! Доведение человека до убийства убитым. Такой статьи даже в нашем уголовном кодексе не выдумали.

СУДЬЯ. Это не страшно… А что… интересное суждение… Продолжайте, господин адвокат.

Прокурор удивляется и мрачнеет. Адвокат победоносно ободряется.

АДВОКАТ. Ваша честь! Господин прокурор и примкнувший к нему господин делопроизводитель с его буквальной, трафаретной трактовкой происходящего уводят суд в примитивное, шаблонное русло… Наша дискуссия напоминает толчение воды в ступе. Но ведь этот великий процесс выходит за рамки обвинения моего подзащитного в убийстве гражданки Барашковой. Мы что, занимаемся перетягиванием каната, словесной эквилибристикой? Нет и еще раз нет! Мы находимся в поисках большой, значительной истины. И вот, силясь прийти к этой истине, я задаюсь вопросом: а почему в убийстве всегда виноват убийца? И я не то что не отрицаю сам факт убийства гражданином Рогожиным гражданки Барашковой, но даже не беру во внимание состояние, в котором находился Рогожин в момент совершения этого убийства, и даже какие-то другие смягчающие обстоятельства. Да, мой подзащитный – убийца. Рогожин убил гражданку Барашкову. Но делает ли это обстоятельство Рогожина преступником? Вот, о чем мы должны спросить себя. Сегодня происходит пересмотр многих фундаментальных понятий и…

ПРОКУРОР. Протестую, ваша честь! Изыскания господина адвоката…

СУДЬЯ. Протест отклоняется.

ПРОКУРОР. Ваша честь! А как быть с доведением гражданином Рогожиным до безумия Мышкина Льва Николаевича? Нет, ну, хорошо, убил Барашкову. Бывает. Убил человек другого человека. В порыве, так сказать… Бывает, черт возьми! Но зачем же понуждать Мышкина спать рядом с трупом Барашковой?!

СУДЬЯ. Да помолчите вы, наконец! Безумного до безумия довели. Горе-то какое!

МЫШКИН. Я, ваша честь, не в претензии к Парфену Семеновичу за это соседство. Я бы и сам лег рядом с покойницей. Я, конечно, не думал, что сделаюсь после этого таким нездоровым. Но где же мне еще спать было?

АДВОКАТ. Я хочу задать вопрос господину делопроизводителю… Уважаемый коллега, скажите: а зачем, собственно, гражданке Барашковой жить?

ДЕЛОПРОИЗВОДИТЕЛЬ. То есть, как это, зачем? (Задумавшись.) Хотя… в том виде, в котором Барашкова предстает в материалах дела жить ей, в общем-то, незачем.

АДВОКАТ. Вот! Искренний ответ на прямой вопрос. Без штампов. Снимите же шоры с глаз, господин прокурор! Ну так вот: жить гражданке Барашковой незачем совершенно! Ну что у нее за жизнь? Мечется туда-сюда. Страдает. Сама не знает, чего хочет. Людей мучает! Я вам больше скажу: убийство гражданином Рогожиным Барашковой является актом подлинного человеколюбия, которого гражданка Барашкова и добивалась!

СУДЬЯ. Господин прокурор, а ведь я вынужден согласиться с доводами господина адвоката.

ПРОКУРОР. То есть как? Вы что творите?!

СУДЬЯ. Но-но-но-но! Не забывайтесь! Здесь я… – главный режиссер! Вы что же, хотели Рогожиным прикрыться, отделаться вот этим вашим дешевым, затасканным обвинением? Вам что, за это деньги платят?!

ПРОКУРОР. Я попрошу…

СУДЬЯ. Молчать!.. Стыдитесь! Только о себе и думаете. Честь костюма… то есть мундира спасаете. А публика? А публика ждет более глубокого и продолжительного анализа драмы, разыгравшейся в рамках этого резонансного дела.

Для меня очевидно, что противоправные действия гражданина Рогожина является следствием… так сказать, надводной частью айсберга, но не базисом всей этой истории. Вы меня понимаете, господин прокурор? Ну, взбодритесь! Судите сами. С начала нашего заседания прошло минут двадцать, не больше. Нам что, закрываться? А публика? Вы помните, чтобы заседание нашего суда длилось двадцать минут? Люди пришли, чтобы… так сказать, объять! А у вас все решено. Вы, любезный друг, скользите по поверхности, бросаетесь избитыми клише! А публика ждет какого-то нового поворота! И вы, господин делопроизводитель, были явно не на высоте. В начале. Тоже приговор вынесли и откушать собрались. Но потом исправились. Так и надо! И вообще, не могу же я постоянно идти на встречу вам одному, господин прокурор. Здесь – суд, а не игра в одни ворота. Давайте, давайте, крутите дальше, накручивайте. Вы меня понимаете?

Я, конечно же, не сторонник методов гражданина Рогожина. Он человек не уравновешенный. Но и госпожа Барашкова та еще… звезда, та еще… фифа и провокатор. И замечание адвоката о человеколюбивом характер убийства, совершенного Рогожиным, представляется мне интересной правочеловеческой новеллой. А то любой убийца у них злодей… Вы, господин прокурор, у людей спросите. Считают ли они Рогожина злодеем после всех выкрутасов Барашковой? Уверяю: их ответ вас удивит!

ПРОКУРОР. Хорошо, ваша честь! Скажите, гражданин Рогожин, вы сами-то считаете себя виновным?

АДВОКАТ. Подзащитный не обязан отвечать на этот вопрос. Господин прокурор…

ПАРФЕН РОГОЖИН (говорит серьезно, изменившись). Отчего же не ответить. Можно и ответить. Раз на свет появился, значит уже виновен. Получается, что рождение и есть преступление, а жизнь – наказание. И каждому свое наказание уготовано. Так получается. А Настасья Филипповна… Так ведь руки бы на себя наложила без моего ножа-то… Взяла, да и утопилась бы. Грех это несмываемый. Ежели, конечно, вера имеется… Вот и суди, прокурор.

АДВОКАТ. Именно так!

ПРОКУРОР. Что ж… В свете сказанного и… вашего, ваша честь, замечания предлагаю поискать новое русло для нашего процесса.

Знаете, хоть я и прокурор, но гражданин Рогожин мне где-то… симпатичен. Человек он… порывистый, но искренний. Формально гражданка Барашкова пострадала от преднамеренных… то есть, скорее, непреднамеренных действий гражданина Рогожина… Но и сама весьма и весьма небезгрешна. И кое-что у нас на нее имеется!

(Говорит громогласно.) Прокуратура выдвигает обвинение в адрес Барашковой Настасьи Филипповны. Гражданка Барашкова обвиняется в доведении… до убийства гражданина Рогожина Парфена Семеновича…

ПАРФЕН РОГОЖИН. Эка он переобулся в воздухе.

АДВОКАТ. Протестую, ваша честь. Официальное обвинение в адрес гражданки Барашковой выглядит…

СУДЬЯ. Здравствуйте, господин адвокат! Протест отклоняется! Суд поддерживает предложение прокурора и постановляет привлечь к уголовной ответственности Барашкову Настасью Филипповну. Подсудимая Барашкова – ваш выход!

Действие второе

Настасья Филипповна

На сцене появляется Барашкова – зарезанная, в окровавленной одежде: в районе сердца – красное пятно от ножа Рогожина.

АДВОКАТ. Простите, ваша честь! На основании какой статьи уголовного кодекса мы собираемся судить гражданку Барашкову?