Вокруг света на старом диване

Без лишних слов капитан указал Баленку на большое кресло рядом со своим, и, как только он сел, нажала какую-то кнопку. Свет в каюте погас, и над столом, прямо в воздухе появился Королевский Дворец, причал возле него, набережная, деревья, вода – всё живое, как в кино, которое Баленок видел по телевизору.

Вот к причалу приближается белый корабль. Вот он уже у причала. Пассажиры, размером с ёлочную иголку, сходят на берег, играет едва слышная музыка. Появляется рота почётного кенгурула с длинными пушистыми талисманами, заборигены исполняют гостеприимные танцы, выступает какой-то толстый лемур. Потом ответная речь от лица привсплывателей…

Баленку показалось, что он узнал самого себя, более того, ему показалось, что он узнал и лемура, с которым, кажется, они вместе ныряли во время прошлого отпуска. Последнее воспоминание немного удивило Баленка. Он точно помнил прошлую зиму, и осень, и лето, кладовку, лужи, сугробы. Но ныряние с лемуром… Когда же это было? Что-то происходило с его памятью.

Знакомые картинки в его голове вдруг сменялись чем-то совсем новым. Или старым? Это было похоже на два кино на одном экране. Один раз Баленок видел такое по телевизору. Ведущая потом извинялась за ошибку в студии.

Зажёгся свет, и дворец над столом исчез.

– Есть ли какие-нибудь замочения или пожевания у Чрезвыкофейнейших Послов и Нечетных Предложителей? – раздался голос капитана.

Если замечания и были, то с трубкой во рту произнести их было непросто. Баленок попробовал сказать: «Простите пожалуйста», но вместо этого загудел, как небольшой катер. В ответ раздалось еще несколько гудков разной тональности. Постепенно дискуссия разгоралась. Видимо этикет и его правильное соблюдение были очень важны. Со стороны могло показаться, что играет духовой оркестр или даже орган.

Гости на дальнем конце стола, где, в основном, собрались круглоголовые шлемы, гудели дружно, недовольные краткостью парада. Особенно выделялся один из них, чей шлем был украшен несколькими ракушками. Он гудел озабоченно, и все время перебивал соседку Баленка. Почему-то, он сразу понял, что это – дама. Она подсвистывала, как закипающий чайник, иногда даже выпуская тонкие струйки пара – признак явного волнения. Баленок и сам не заметил, как оказался вовлечённым в дискуссию. Он гудел и стучал ластами, как будто занимался этим всю жизнь.

Наконец, шум немного утих. Капитан, до сего момента спокойно посасывающий свою трубку, и не произнёсший ни слова, вдруг достал маленький свисток, каким боцманы собирают матросов, и заиграл тихую, но пронзительную мелодию. Все немедленно встали. Встал и Баленок.

– Хорошо» – сказал капитан, – В параде будет участвовать не только рота почетного кенгурула, но и котики с кортиками, тем более, что они сейчас линяют.

Круглоголовый радостно закивал шлемом и тихо загудел. Баленку это показалось несколько чрезмерным, но он промолчал. В конце концов, он здесь все равно проездом.

Дверь распахнулась, и присутствующие стали расходиться. Последними в каюте остались Баленок и капитан. Баленок уже почти подошел к двери, но капитан вдруг окликнул его по имени. Это было неожиданно, особенно после всего предыдущего.

– Постойте, Баленок, Вам привет и письмо из дома. И снимите, пожалуйста, эту официальную маску. Какие могут быть маски между друзьями…

С этими словами Мышь (а теперь она стала больше похожей на прежнюю знакомую Баленка) отдала ему небольшой конверт без адреса и марки.

Баленок не успел даже подумать, как маска с трубкой и ластами сами отстегнулись, и легли стопкой рядом, вроде служебной хорошо обученной собаки.

Он с благодарностью взглянул на Мышь, которая, кажется, хотела сказать еще что-то, но сдержалась, и снова стала капитаном.

– Не забудьте, через полчаса у Вас завтрак с Пушистыми Скаутами. Пожалуйста, не приходите колючим. А мне пора, очень много дел перед привсплытием.

И капитан вышел из каюты, будто растворившись в проёме двери. Потом вышел и Баленок, обдумывая, как бы случайно не оказаться непонятно колючим. Ласты и маска следовали за ним, будто привязанные невидимым поводком. Но это его уже не удивляло.

Как не удивило его и то, что, переступив порог кают компании он снова оказался в своей собственной каюте с письменным столом и книжным шкафом. Желтый водолазный костюм тихо зашуршал, снялся и аккуратно улегся в коробку вместе со всем остальным. Через минуту коробка исчезла, А на ее месте осталась синяя квитанция: «Аренда костюма для Капитанских Приёмов, 1 час – 10 перфорированных устриц».

Баленок поднял квитанцию, и положил в карман, хотя и не знал, зачем.

– Ладно, спрошу потом кота, – подумал он.

Тут он понял, что очень устал. Капитанские приёмы – это вам не по лужам бегать, или орехами в бегемотов кидаться. Тут привычка нужна. Баленок сел в кресло и почти задремал. Что-то тихо стукнуло. Это из его лапки выпал конверт, о котором Баленок совсем забыл.

От этого стука Баленок проснулся. Часы над столом показывали без пяти десять. До завтрака осталось совсем мало. И тут Баленок почувствовал, как его, обычно мягкая, шерстка встает дыбом, делаясь при этом неожиданно колючей. Наверное, об этом и предупреждал Капитан. Но что делать?

Он бросился к столу и начал быстро перебирать всё подряд, точно не представляя, что же он хочет найти. Вдруг, под стопкой каких-то бумаг он увидел щётку для волос с резной костяной ручкой, украшенной дельфинами и еще какими-то морскими животными. Баленок схватил ее, и попробовал пригладить свою колючую шёрстку. Вы думаете, это была очередная «волшебная» штучка? Не тут-то было. Щётка скользнула по колючкам и…застряла. Вроде репейника когда-то на дорожке. Баленок с трудом оторвал ее от себя. Щётка, почти обиженно, взмыла в воздух, и, описав замысловатый пируэт, спланировала на верхнюю полку книжного шкафа. Баленок проводил ее глазами, но тут внимание его привлекла странная игрушка, или статуэтка из темного плотного дерева. Похожая на какого-то зверька, то ли ежёнка, то ли енотика, эта игрушка показалась Баленку очень знакомой. Да, конечно, это и есть ежевидный енот. Такие звери водились в тех местах, откуда Баленок был родом. И они легко становились колючими, как ёжики, при малейшей опасности, или мягкими, как еноты, если хотели понравиться.

– А я, может, и я так смогу? – сказал сам себе Баленок. И он стал думать о приятном, о снеге, о ёлках, о ручьях, покрытых тонким льдом…

Колючки опустились, стали мягкими и превратились в привычную шёрстку. –

– Уфф! – выдохнул Баленок с облегчением и направился к двери. Забытое письмо в запечатанном конверте осталось лежать под креслом у стола. Но, как только Баленок отошел достаточно далеко, что-то заскрипело в углу, за книжным шкафом, и чья то длинная когтистая лапа ловко подцепила бумажный прямоугольник и утащила его в темноту.

Баленок этого не видел, он открыл дверь и, как это уже случалось с ним, оказался на пороге большой каюты, даже скорее, зала, уставленного рядами столов, за которыми сидели…

Глава 13. Пушистые Скауты задают вопросы

Ох, кого здесь только не было. Никогда в жизни Баленок не встречал столько разного пушистого зверья сразу. Мышата, котята, бельчата, енотики, кенгурята, щенята, зайчата, волчата, опоссумчики, хорьчата, выдрята, тюленята (да-да-да, маленькие тюленята тоже очень пушистые!). Список можно было продолжать до бесконечности. Во всяком случае, до привсплытия во Дворце. Баленок вежливо шаркнул левой задней лапкой и прижал обе передние к груди. Почему-то он понял, что так и надо приветствовать Скаутов. В ответ Скауты замахали хвостами, у кого они были, или просто лапами.

После недолгого приветствия, вперед вышел довольно крупный серый заяц, достал небольшой лист бумаги и стал читать, в такт словам поводя вправо и влево коротким белым хвостиком, и в особо важные моменты поднимая вверх торчком оба длинных уха.

– Глубоководно Уважаемый Посол. Видеть Вас – большая честь для всех Пушистых Скаутов. Мы много читали о Ваших приключениях и свершениях и всегда старались быть хоть немного похожими на Вас. Мы ежегодно ныряем в Вашу честь. Мы собираем марки с Вашими костюмами. Мы посадили девять коралловых рифов в парке, названном в Вашу честь…

Заяц говорил и говорил, уши его то поднимались, то опускались. Баленок пытался припомнить хоть что-то из своих «великих» дел. Ничего не получалось. Но Баленок не показывал вида.

Наконец, речь кончилась. Заяц отошёл в сторону, как бы приглашая Баленка выйти вперед. Надо было что-то сказать, достойное его ранга и достижений. Он задумался, открыл рот… И тут что-то произошло. Такое уже было с ним на первом ужине с Капитаном. Он говорил, и, как бы видел себя со стороны. Как зритель.

Нет, в этот раз он не стал вспоминать Арабестру-Ах и Балийских Баленков. Речь его была совсем о другом. О глубинах Океана, где так много прекрасных Раковин и Кораллы мягко машут ветками вслед Пушистым Ныряльщикам, о древних кладах, спрятанных под окаменевшими корягами в темной глубине, о городах и дворцах, всплывающих чтобы встретить желанных гостей, и о чудовищах, чтобы отогнать незванных. Постепенно рассказ вышел на сушу. Слоны, пальмы, баобабы, огромные, как 74 автобуса, бегемоты и орехи, летящие в них с веток деревьев, подснежники, сугробы, лужи, покрытые прозрачной стеклянной коркой…

Постепенно глаза слушателей становились все круглее, а уши и усы выражали все большую степень удивления. Когда же Баленок начал рассказывать о том, как лёд трескается под лапками, вскочил маленький рыжий лисенок и тихо но уверенно сказал:

– Но ведь такого не бывает!

Баленок остановился и снова стал самим собой. Да, пожалуй, подумал он, в этих краях обычные замерзшие лужи кажутся неправдой по сравнению с летающими ластами и всплывающими островами. Правда и вымысел везде свои. Только, любопытство везде одинаковое.

Он не стал спорить с умным лисенком, согласившись, что немного приукрасил свои приключения.

Остаток завтрака прошел спокойно. Скауты, как и все дети, больше думали о завтраке, чем о Послах, даже таких как Баленок.

Глава 14. А в это время…

Коридор был узким и плохо освещенным. То тут то там из стенок торчали какие-то шипы, смахивающие на гвозди. Гонец спешил, однако, из опасения в сумраке налететь на острие двигался довольно медленно, осторожно ощупывая пространство перед собой длинными пушистыми усами. В передних лапах, когтистых, как у всех в его роду, он держал запечатанный конверт.

Неожиданно коридор резко повернул вправо и расширился. Гонец повел носом и решительно направился к широкому просвету в стене, на ходу причесывая усы маленькой расческой.

– Ну, наконец-то! – услышал он глухой голос из глубины зала, раскрывшегося перед ним, – А то я подумал, тебя уже замариновали с профитролями. Давай скорее его сюда!

Агент Крот, а это был, как кое-кто уже догадался, именно он, подошёл к возвышению в глубине зала и, с легким поклоном передав конверт в протянутую холодную лапу, отступил к стене.

Послышался шорох, шелест разрываемой бумаги и бусинки глаз Шефа забегали по строчкам чужого Письма.

– Ага! Так я и знал. Он – не тот, за кого себя выдает. Самозванец! Снова – самозванец! Ну что за страна! Ну что за нравы! Ну как можно в таких условиях работать? Впрочем… Да, так оно и есть…

Шеф был настолько взволнован (или, во всяком случае, хотел казаться взволнованным), что чуть не свалился с возвышения, по которому бегал взад и вперёд. Несколько неясных фигур в глубине зала внимательно следили за его движениями, но не приближались. Наконец, Шеф немного успокоился, и сел за стол в середине возвышения, освещенный небольшой переносной лампой, по форме напоминавшей небольшую подводную лодку.

– …Дорогой Баленок, с тех пор, как ты неожиданно исчез, у нас в кладовке стало совсем скучно. Мы с Тяфлей искали тебя по всем коробкам, но нашли только старые носки. А вчера к нам приходила Кэт, и сказала, что ты в порядке, и находишся при исполнении Очень Важного Задания. Мы с Тяфлей не знаем, что это такое, но надеемся, что ты не простудишься. Постарайся не промокнуть – ведь твоя Калоша осталась здесь, в кладовке. А еще Кэт сказала, что ты знаешь что-то очень важное, какое-то очень важное имя или место, мы не совсем поняли, потому что она говорила очень быстро и немного странно. Что-то вроде: «Кора..» или «Куро..»… Мы не совсем поняли, но она сказала, что это ОЧЕНЬ важно…

Дочитав до этого места, Шеф снова вскочил, едва не опрокинув лампу, затем на мгновение задумался и, едва слышно прошептал: «Крум…». Тут он с резко зажал себе рот обеими передними лапами и громко скомандовал: