Путешественники

Ингрид подняла тонкие брови. Тетушка Изабель догадалась первой.

– О! Он имеет в виду Бегбедера. Боже мой, Венсан, но он же не просто там торчит, он умеет писать об этом. И ему неплохо платят. А до этого он получил хорошее образование, можешь мне поверить. Без этого никак. Альбер, скажите, я права?

– По-моему, этот ваш Бегбедер немного чокнутый, – сухо сказала Ингрид.

– Писатель должен быть немного чокнутым, – убежденно произнесла тетушка Изабель, – mon Dieu! Безумие, если оно небольшое и интересное, придает колорит творчеству!

– Ну, не знаю, – Ингрид взглянула подозрительно.

– Точно! – Венсан радостно хлопнул по столу. – У меня есть знакомый чувак, у него дико интересная форма безумия. Он все время говорит о мушках-дрозофилах! Ну, такие маленькие, знаете? Они дико быстро размножаются…

– О! – воскликнула тетушка Изабель. – Он должен стать писателем! Он писать умеет, Венсан?

Котов заметил, что она каждую фразу начинает с «О!» и часто повторяет mon Dieu! Он нашел, что это старомодно, но по своему прелестно. Он вдруг вспомнил, восстановил образ, питавший тетушкин стиль – прически, прикида, макияжа. Конечно, образ Катрин Денев, но не юной блондинки, а поправившейся, заматеревшей Катрин из фильма Belle Maman, «Прекрасная теща». Образ проступал, хотя лицо Изабель было, пожалуй, покруглей и попроще.

Тетушка снова адресовалась ему:

– Ведь молодому человеку сейчас необходимо образование, Альбер? В России тоже так думают?

– Вы правы, но сначала нужно выбрать факультет, так ведь? Ну, профессию. Наш друг уже выбрал?

Венсан хохотнул.

– Давно! Желаю быть врачом. По возможности гинекологом.

– Ты можешь говорить об этом серьезно? – огорчилась Ингрид.

– Я серьезен, – мгновенно помрачнел Венсан, снова овладев ее ладонью.

– Мне кто-нибудь нальет наконец вина? – нахмурилась Бьянка, Котов подхватил тяжелую темную бутылку.

После третьей бутылки Котов отпросился в туалет. В отделанное мрамором тихо журчащее убежище на первый ярус его молчаливо сопроводил Алекс, который на обратном пути как-то аккуратно исчез. Второе явление Котова пришлось на пылкую хмельную перепалку: ему поначалу казалось, что полощут любимых героев – гомосексуалов, потом решил – нет, скорее каких-то дальних, мутных родственников. Оказалось – пару местных кюре. Один окучивал приход в ближнем горном городишке Соспель, где бывала Изабель, другой – на побережье, в Ментоне, куда наездами в отпуска выбиралась Ингрид. Она в данный момент изрядно кипятилась:

– Ну что ты несешь? Что ты несешь? – она адресовалась Изабель. – Ну что он может посоветовать путного, если у него житейский опыт – ноль! Он не зарабатывал денег, не влюблялся, не растил детей! И он мне будет еще что-то плести о том, что контрацепция – это грех!

– О mon Dieu! Для тебя это еще актуально, как это прекрасно!

– Не язви! Ну, ладно мне, но если он будет это втюхивать моей семнадцатилетней Катрин! («У него не получится», – тихо сказал Венсан.) Что он вообще понимает?!

– Дело не в житейском опыте, дело в интуиции. У хорошего кюре должна быть хорошая интуиция. Потом я нуждаюсь иногда, чтобы мои действия кто-то оценил со стороны. Согласись…

– С попами нельзя говорить о сексе, но можно, скажем, о покупке недвижимости, – заметил Венсан.

– Да какая там интуиция! Там есть только злобноватое бессилие, ненавидящее все, до чего не может дотянуться! – отчеканила Ингрид.

– О! Да они просто очень разные люди! Отец Пьер – он, да, немного желчный, а наш отец Марк, наоборот, сердечный…

– Ты приведи хоть один пример, что кто-нибудь из них присоветовал чего-нибудь дельное!

Бьянка допила свой бокал, поставила его на стол и успокаивающе погладила Ингрид по руке.

– Можно я приведу? – пролепетал Котов, вызвав удивленную паузу. – В романе Мопассана «Жизнь» главная героиня страдала оттого, что муж отказывался ее оплодотворить… ну да, оплодотворить…

Он до этого долго вспоминал этот глагол и в итоге выбрал, кажется, не самый точный – fertilizer, отметив тонкую усмешку Бьянки.

– …Ну да, он не хотел детей, и… он не доводил дело до конца.

– Понятно, понятно, – уверила его Изабель.

– И она обратилась к кюре, поскольку больше было не к кому. И он ей посоветовал уверить мужа, что она уже беременна, что уже поздно предохраняться… Вот. Ну, то есть посоветовал ей изобразить радость, чтоб муж ей поверил и перестал предохраняться… И ей все удалось.

– Мы все это читали, – заметила Бьянка.

– Спасибо, Альбер. Но это литература, – холодно сказала Ингрид.

– Ну да, это литература, – согласился Котов, – давайте поговорим о литературе…

Изабель снова рассмеялась мягким грудным смехом.

– Вы прелесть, Альбер! – сказала она.

Венсан отпустил руку Ингрид.

– У меня тоже предложение, – он встал и как бы вознес свое смуглое лицо и стройную фигуру, обтянутую свитером, – пойдемте к бассейну. Охота искупаться!

– Да! Пойдемте! – подхватила Бьянка.

Сияющий голубой овал испускал едва заметный пар. Долговязая Бьянка быстро опустилась у края на корточки, напомнив голенастого кузнечика, плеснула водой.

– Изабель, она теплая! Ты подогревала? А Венсан не любит.

– Венсан у нас – юный эллин. Но все же не лето – ноябрь.

– В теплой воде я обычно хочу мочиться, – сообщил Венсан, стягивая свитер. – Никто не будет возражать, если я туда помочусь?

– Фи, Венсан! – Ингрид устраивалась в шезлонге меж двух кургузых пальм в кадках. – Будем, конечно!

Котов, мнущийся возле юного эллина, был слегка растерян. Хотя прилив бесшабашности еще не схлынул, купаться хотелось не особо.

– Слышь, Венсан, – он приблизил губы к уху эллина, – а мне-то обязательно в бассейн?

– Боишься? А чего тогда приехал? – холодно вполголоса ответил Венсан. Он быстро разделся донага и, бросив одежду на ближайший шезлонг, прошелся вдоль края голубого овала. У противоположного края Ингрид и Бьянка в креслах помахали ему кончиками пальцев. Ингрид отхлебнула из высокого бокала. Никакой готовности раздеваться и нырять они не выказывали.

Котов медленно стащил свитер и джинсы, улыбаясь в пространство. Он был уже весел и зол и лишь слегка тяготился тем, что рядом с высоким мускулистым эллином из Нормандии будет выглядеть не слишком мачо. Венсан его сейчас скорее раздражал. Но с ним было трудно спорить: когда карты уже розданы, вы ими играете.

Венсан замер перед прыжком, вытянув над головой руки и заставив зрителей еще раз дивиться его смуглым пропорциям и статям. Котов тоже оценил, с трудом подавив желание прикрыться, точнее, укрыть. Разница была ему немного обидна. Он еще заметил, что у эллина был выбрит лобок.

Ударил фонтан брызг. Венсан золотистой торпедой пересек под водой выложенную плиткой голубую лагуну. Заплыв был хорошо выверен. Мокрая темная голова вынырнула у самых ног зрительниц в креслах. Венсан дотянулся до лодыжки Ингрид и легонько потянул. Ногу с визгом отдернули. Котов наконец решился и тоже плюхнулся – хотя и без должного изящества. Вода оказалась теплой и ласковой, как в ванночке для трехмесячного ребенка. Венсан, оттолкнувшись от бортика, ушел в глубину и, подплыв снизу, утянул его за ноги в пучину. Котов успел вдохнуть и к подводной борьбе оказался готов. Но высвободиться удалось не сразу. Эллин-нормандец был на редкость силен и увертлив. Они вынырнули одновременно.