Путешественники

Вполне современный туалет был тут устроен в хижине, установленной прямо на пляже. Идти туда нужно было по горячему песку. Андрей заглянул в хижину и оценил себя зеркале. В общем, он себе понравился: худощавый, коротко стриженый, с блестящими серыми глазами. Жена считала его лицо добрым, но простоватым. Андрей сжал губы и нахмурился. Но изнутри распирала тихая радость, поэтому он сразу расслабил, распустил лицо – чего там… Когда он вернулся за столик, официант уже оставил меню – длинные глянцевые книжицы. Андрей развернул книжицу и некоторое время тупо смотрел. Моргал. Дело было не только в том, что там не было английской версии, только французская. Дело было в том, что в разделе, отведенном под салаты и закуски, цены начинались с числа 87. То есть там было некое разнообразие – 87, 123, 245, 267 euro. Это было неслыханно, это было просто хамство. Он чуть было не сказал это вслух, но вовремя сдержался, метнув взгляд. Марина спокойно изучала меню, дети тихонько пихали друг друга локтями. Рядом прерывисто пели райские птицы. Ровно дышало море.

Нет, он мог бы теоретически заплатить за всех. Скажем, два блюда по двести евро на каждого. Было бы чуть меньше двух тысяч евро, то есть примерно треть того, что было у него на двух картах. Что бы он сказал Лесе… Хотя можно было бы скрыть.

– Мороженое будете? – спросила Марина детей. – Ага, и давайте еще по салатику… Андрюш, ты что будешь?

– Я по-французски как-то не очень, – сказал он сипло.

Марина стала подробно именовать каждое блюдо, запинаясь и облизывая губы. Дошла до мороженого. Андрей скользнул взглядом по строчке в книжице: cr?me glacеe au chocolat. Ага.

– Дорого как все, – выдавил он наконец невозможное слово.

В лице Марины что-то будто дрогнуло. Может быть, она на мгновение чуть сдвинула брови. Или куснула губу. В следующее мгновение она, немного снизив голос, сказала:

– Да, тут все дорого до нелепости. Место такое. Андрюш, да ты не обращай внимания. У меня карточка Вадима, я расплачусь.

Андрей был смущен или даже хуже: раздавлен. Он тихо попросил мороженого, хотя съел бы и салат, и еще что-то. Дети тоже захотели мороженого, потом долго выбирали сорт. Марина навязала им еще и какой-то особенно питательный салат.

– А пираты причаливали вот здесь? – поинтересовался Владик, выбирая ложечкой сироп.

– Думаю, скорее там, где мы сходили с катера, – ответила Марина, подумав, – там же такая бухточка удобная, помнишь? Но здесь, кстати, тоже маленький причал есть, вон там! Из-за кустов не видно, но вот можно увидеть, если выйти из-под зонтика.

Владик вылез посмотреть. Диана тоже. Потом, будто по заказу, к тому месту, о котором сказала Марина, причалила какая-то небольшая яхта, и на пляж сразу вывалилась большая громкоголосая компания мужчин и женщин. Компанию сразу встретил ласковый метрдотель и куда-то усадил. Андрей молча жрал мороженое, фиксировал события, но особо не реагировал. Марина следила, чтобы дети доели салаты.

Потом она засобиралась, сообщила Андрею примерное время отхода катера на Канны, Андрей посмотрел на часы.

Они возвращались к причалу каким-то другим путем, не через лес. Марина рассказывала, как прошлым летом в этом самом ресторане на пляже отмечала какую-то очередную годовщину свадьбы ее подруга. У хозяина заведения в ту пору на жердочке над стойкой сидел здоровенный говорящий попугай, который изъяснялся на двух языках, но обучен был якобы только совершенно неприличным словам и охотно их повторял, особенно, если просили. Марина, смеясь, пояснила, каким русским словам были эквивалентны эти ругательства. На одну почтенную гостью это все якобы произвело неприятное впечатление, и теперь попугая, судя по всему, уволили, точнее, перевели в какое-то другое заведение. Андрей слушал и кивал.

Уже на катере он вдруг вспомнил, что, вообще-то, не заплатил за проезд – ни за себя, ни за Владика. Просто забыл, будучи возбужден атмосферой сказки. После некоторых колебаний он ничего Марине говорить не стал. После сидения в элитном заведении о плате за прогулку на катере упоминать было как-то несерьезно.

Из круизного порта в Каннах они дошли до начала бульвара Круазетт, где Марину с Дианой уже ждал знакомый вишневый минивэн. Стали прощаться.

– Ты пиши в «Фейсбук», не забывай, – сказала Марина.

Она наклонилась и протянул руку Владику:

– Понравилось на острове пиратов?

– Да, – пробормотал Владик, – жалко в крепость не зашли.

Марина рассмеялась, откинула русые волосы и поцеловала его в обе щеки, чем кажется сильно его смутила.

– Закрыта крепость пока. Потом выберемся! Возьми вот пакет с листьями. Ты их сам собирал, настоящий эвкалипт, нигде такого не купишь.

– Правда выберемся еще? – спросил Владик.

– Ну, от папы немного зависит, от отпуска.

– Ты тоже пиши, – сказал наконец Андрей, – ой, кстати, а я ведь и не спросил… А твои детишки тоже тут? С отцом?

В лице Марины снова что-то будто дрогнуло, как за столиком на пляже. На долю секунды. Или Андрею показалось. В следующую секунду она сказала ровно:

– У нас пока нет детишек. Все еще впереди… Ну, Диана, скажи всем до свидания.

Владик махал вслед вишневому минивэну. Похоже, он был всерьез взволнован. Но когда отец спросил его, понравилась ли ему девочка, ответил как-то холодно:

– Диана эта? Нет. Кривляка какая-то. Задается постоянно, ты просто не слышал…

И тут же спросил:

– Пап, а ты после школы хотел жениться на Марине?

Озадаченный Андрей быстро ответил:

– Нет! С чего ты взял? Просто учились вместе, я же тебе рассказывал.

– А чего ты был такой грустный? Ну, вот все время на обратном пути?

– Не был я грустным, – резко ответил Андрей, но потом решил уточнить, – знаешь, такая жизнь – мы ведь не пересекались никогда за эти годы, и, может, мы с Мариной уже никогда не увидимся.

Владик умолк и, похоже, сумрачно оценивал сказанное. А потом нерешительно заметил:

– Ну, знаешь… никогда не говори никогда.

Он слышал когда-то эту фразу.

Вилла «Триора»

По дороге в Вентимилью журналист Котов пытался несколько раз из поезда дозвониться в редакцию. Он вертел в руках глянцевый буклет клуба и желал бы уточнить задание. Но главред Мамонт постоянно был вне доступа. Да и поезд с Котовым то и дело нырял в сумрачные жерла тоннелей. Вскоре после Ниццы слева вырос и закрыл полнеба бугристый известняковый склон с врезанными в него домами-игрушками. Котов особенно ждал встречи с Монако, но княжество слегка разочаровало. Скользнув в очередной тоннель, состав вскоре вплыл в гигантский подземный зал, более всего смахивающий на станцию «Тимирязевская» московского метро – втрое увеличенную в объеме и поделенную на три платформы. Указатель посреди зала уведомил: «Монако – Монте-Карло». Княжество-подземелье мелькнуло и отъехало, снова заблистало море, потом снова пошли тоннели. Едва кончился последний, телефон Котова издал новый боевой клич, возвестив о смене оператора – поезд прибыл в Италию.

Над городком висел пасмурный полдень. Публика из французской электрички неспешно вылилась из здания вокзала на небольшую площадь. Котов задержался на ступеньках. Пару минут он топтался у назначенного места встречи, бесплодно озираясь. Когда он решился двинуться через площадь, его окликнули из припаркованной рядом темно-синей тойоты. Котов, хмурясь, подошел. Получалось так, что пока он тут мялся, его изучали.

Дверь щелкнула. Из машины выбрался высокий темноволосый парень в свитере с загорелой улыбающейся физиономией, знакомой Котову по фотогалерее в глянцевом буклете. Глянец не лгал: оригинал был даже, пожалуй, посимпатичнее. Это было очень правильное лицо с живыми карими глазами под высоким лбом. Густой загар мог быть и природной провансальской смуглостью. Допустив эту мысль, Котов сразу вспомнил, что о происхождении Венсана Жиллена судить не может. Принц по вызову родом мог быть и из Нормандии.

– Hi! – сказал Венсан, протягивая руку. – Садись!

Хмурый Котов влез в любезно приоткрытую дверь и убедился, что за рулем сидит еще один человек.

– Bon jiorno! – сказал он, не оборачиваясь. Венсан, опустился на сиденье рядом с водителем, по-прежнему приветливо улыбаясь.

– Это ты должен написать очерк о клубе, да? Я решил, что не помешает небольшая экскурсия, – сообщил он.

Тойота, резко развернувшись, промчалась по пустоватым улицам Вентимильи и выехала на окраину, откуда открылся вид на горную гряду. Слева возник живописный старинный квартал, облепивший склон – скопление многоквартирных домов и домишек желто-оранжевого цвета с неизменной колокольней.

– Нам далеко ехать? – спросил Котов.

– Тут рядом, в горах, – ответил Венсан.

Когда они совершили очередной разворот и съехали с эстакады на широкую автостраду, русский журналист сообразил, что они возвращаются во Францию. И точно: спустя несколько сот метров, когда дорогу впереди перегородила вереница шлагбаумов, требующих платы, на асфальте появилось огромное слово – FRANCIA.