отход и уклонение.
И нападение, и оборона —
все получается, поскольку
все знакомо.
И все достоинства его,
как и успехи в поединках,
были, конечно же, замечены.
А некоторые ловкие приемы,
вдобавок, и овациями встречены.
Лишь Командор Штильмайер
ни слова не говорил.
Но он за Хельмутом
внимательно следил.
За ужином все
Хельмута хвалили,
и о его успехах
громко говорили.
Он новичок,
но он не испугался.
На равных
с опытным Эдгардом
он бился и тренировался.
А Хельмут тот вопрос
друзьям задал,
который, ему с утра
покоя не давал:
«Так почему же имя
должен я скрывать?
Без титула и без фамилии
меня здесь станут называть.
Я должен славу
роду принести.
И имя своего отца
хотел бы гордо я
всегда нести».
Барон фон Рейн-
«Косматый» Карл,
немного усмехнувшись,
виконту де Эжену
так сказал:
«Вот, потому что вы
отца настойчиво
изволите вспоминать —
придется вам отныне
фамилию покрепче забывать.
Когда вы где-то имя называете,
свой титул и родных —
вы подставляете в тот миг
себя и, безусловно, их.
Сегодня вы нам показали,
что сильный воин вы и,
может статься, что
в бою открытом
вас не сумеет кто-то
честно победить…»
Немногословный граф фон Шимман
не удержался Карла перебить:
«Тогда через родных
решат вам отомстить…»
Барон фон Рейн, однако, продолжал,
и кубок свой наполненный
двумя руками он держал:
«Мы не должны, поймите,
тех слабых мест иметь,
которые позволят
врагам нас одолеть».
Эдгард старался
общий тон смягчить,
и деликатней как-то говорить:
«Дружище, все мы титулованы,
ведь все мы знать.
Но там – за стенами, в народе,
наемниками нас привыкли
люди называть.
Такое ремесло, чего уж там
мне правду от тебя скрывать.
Ты, как и я (это заметно)
без поединков и без оружия
не можешь жить.
Но этот эпизод, ну, то есть
служба в Ордене —
он не украсит историю семьи.
И будет лучше, может быть,
его совсем забыть.