Аден

Михаил снова замолчал. Ушёл в себя. Дело было не в том, что ему приоткрыли завесу запретного. Нет. Он почувствовал себя живым поленом, которое вынули из топки и привезли на Марс, где не пользуются дровами. И вот хозяин леса сидит здесь и объясняет ему, деревяшке, почему всех остальных кидают в печь, а ему повезло. Такова, мол, природа поленьев. Они – дрова, пускай горят.

А ты – счастливое полено. Тебя отнесут в сад, где ты будешь лежать и тихо гнить под солнцем, пока рано или поздно не превратишься в труху. Но перед этим проживет жизнь. Длинную, спокойную. Достойную полена…

За окном проехал электромобиль, сигналя зазевавшемуся дрону-доставщику. Меффер копался со своей всемогущей игрушкой.

– Так… Похоже, я дал маху, – он отложил планшет. – Я нечасто вижу новые лица, поэтому и тему подобрал неудачную, исходя из интересов моих обычных собеседников. А ещё я давно не был на Земле. Иногда даже появляется ощущение, что Земли не существует, а говорим мы о каком-то придуманном мире. Так уж работает наше мышление. Как говорите вы, русские: «С глаз долой, из сердца вон». У меня к вам небольшое предложение. Надеюсь, оно отвлечет вас от мрачных мыслей.

– Что вы имеете в виду?

– Предлагаю вам завтра прогуляться к границам гранд-отеля. Как там было у Хаксли…

– Да, да. Посмотреть на ваш дивный новый мир.

– Теперь уже наш, Михаил. И мой вам совет: выбросьте Землю из головы. Не вам воевать, и сделать с войной ничего не получится. Мы пытались.

За остаток вечера они успели обсудить работу в ОАК, некоторых сотрудников и руководителей. К удивлению Михаила, общих знакомых нашлось немало. Меффер, как и Мэйнслейв, счёл своим долгом порекомендовать Михаилу несколько заведений в «Адене».

* * *

Вернуться домой Михаил захотел пешком. Требовалось время, чтобы переварить всё сказанное Меффером. Новые мысли бились в его сознании и не давали покоя. Михаил решил, как бы это ни было сложно, при случае продолжить этот диалог.

Ночь, тихая и безмолвная, опустилась на Красную планету. За прочными стенами «Адена» – стужа, бушует песчаная буря. На небе, с чистотой которого едва ли сравнятся земные виды, сияют тысячи звезд и галактик. И где-то среди них поблёскивает голубовато-зелёная звёздочка по имени Земля.

На серебряном уровне отеля грохочет музыка. Вечеринка по случаю заезда новых гостей. На золотом – кинопоказ лучших фильмов за 2035 год. Залы почти пустые. В кинотеатр шли те немногие, кому не хватало атмосферы большого зала. Кашля и смешков соседей по креслу. И хруста попкорна, который прекращается ближе к середине сеанса.

На платиновом уровне тихо. Лишь трескотня сверчков, спрятавшихся то ли в живой изгороди, то ли в тщательно выстриженных травинках, нарушает безмолвие. Вполне земная и по форме, и содержанию, ночь. Такая же, как в предместьях Лунграда или в Зоне безопасности пятого уровня[16 - Зона безопасности пятого уровня включает наиболее безопасные районы Земли.].

Меффер вновь погрузился в работу и с трудом отвлёкся от неё лишь полвторого ночи. Эрик отложил чертежи и велел подать лёгкий ужин. Перед сном он включил старинный фильм «Огни большого города»[17 - «Огни большого города» (англ. «City Lights») – классический трагикомедийный фильм Чарли Чаплина.].

По правде говоря, кино нужно было больше для фона. Всё внимание Меффера занимали новый термоядерный реактор и конфигурация магнитного кокона. Сцены чёрно-белого фильма, мелькавшие на экране, напоминали Эрику о начале XX века. Века двух разрушительных войн и грандиозных научных прорывов. Он впитал его своеобразное очарование, общаясь со стариками, жившими до прихода третьего тысячелетия. В их рассказах, пересыпанных непонятными словечками, он черпал вдохновение для технических нововведений. Восторгаясь Эйнштейном, Капицей, Планком, Ландау и Бором, он приближал будущее своего, XXII века.

* * *

Мортимер Марткауз выдавил свежий грейпфрутовый сок и уютно разлёгся на скамейке прямо на открытой веранде «Адена». Прозрачные стены купола открывали ему фантастический вид на ночное небо и пески Марса, окружившие гранд-отель. Листая последние новости с родной планеты, Марткауз поймал себя на мысли, что все заголовки, рекомендованные в этот вечер Системой, удивительно безлики. Свернув ленту, он двумя хлопками притушил свет на аллее и устремил взгляд в космическую бездну. Прочитав его настроение, Система включила музыку. В воздухе тихо зазвучали первые ноты Прелюдии в до-диез минор № 2 Рахманинова[18 - Можно прослушать по ссылке: https://music.yandex.ru/album/4529417/track/36092303.].

Разум главного администратора растворялся в музыке русского композитора, как кусочки льда в запотевшем стакане сока. Казалось, что сами звезды, не в силах оставаться в стороне, аккомпанируют безымянному пианисту.

Юдоль

Тёплый мурштрим[20 - Мурштрим – сильные ветры, приходящие со стороны Руадильского моря. Их название происходит от слова великих предков [mur], искажённого Mars. Шрим – искажённое от [stream] – поток. Двойное s от слов Mars и stream впоследствии превратилось в звук [sh] – «ш».] подул с юго-запада Руадильского моря[21 - Руадильское море – одно из двух Великих морей Марса, входящих состав Океана. Точная этимология названия неизвестна. Существует точка зрения, что оно происходит от слова road из языка великих предков, что значит «дорога [морских торговых путей]». Другая точка зрения гласит, что название происходит от слова rood, что переводилось с одного из древних языков как «красный». Когда-то воды Руадильского моря могли и в самом деле быть почти багровыми.]. Он привёл в движение маленькие колокольчики, висевшие на одиноком кипарисе во дворе монастыря Великого молчания.

Монах Канн собирался с мыслями перед вечерней службой в святилище Последних Слов, главном храме монастыря. Сегодня он должен проводить старого лорда Одиноких Островов. Но-Рах привезет его в своей белой ладье на закате.

Канн готовил себя к общению с Великим Архитектором. Прикидывал в уме, как попросить Его забрать суть усопшего в Чертог вечных снов.

Его мысли прервали шаркающие шаги и ритмичное постукивание посоха. Канн обернулся.

– Здравствуйте, отец-настоятель!

– Здравствуй, сын-монах! – произнёс вошедший. В голосе чувствовалась улыбка, которую скрывала густая пегая борода. Прикрытые тяжёлыми веками глаза внимательно изучали Канна.

Старый монах подошёл ближе, опираясь на металлический посох, испещрённый письменами великих предков. Канн тихо произнес:

– Спасибо за утреннюю службу.

Настоятель смиренно кивнул. Спросил:

– Кто прибудет на пирс сегодня?

– ДеГамма Альдераан.

– Ещё один лорд Одиноких островов, – покачал головой настоятель. – Я провожал Колумба, его отца. Великий был человек. Помню, давным-давно, когда сестра Церера в небе ещё была окружена дымкой, случился на Океане великий шторм. Мы везли в монастырь паломников из столицы Марса, Ред Капиты. Буря длилась много сол, и когда мы уже начали терять им счёт, неожиданно стихла. Оглядевшись, мы поняли, что окончательно заблудились. Ни клочка земли на горизонте.

Мы ловили рыбу и пили воду, которая ещё оставалась в трюмах. Мы взывали к Предкам и Архитектору. На рассвете двенадцатого сола я, чтобы унять тревожные мысли, бродил по палубе. Поднял глаза к морю. Увидел, что из-за горизонта к нам по воде стремится безликий призрак. Сначала я подумал, что это Великий Предок решил нас спасти. Но прошло несколько минут, и стало ясно, что на железной ладье, стоя во весь рост, к нам приближается человек.

– Это и был Колумб?

– Да, он самый, – улыбнулся настоятель. – В руке он держал… Сейчас я вспомню, как называлась эта штука. Вот! Пере-дат-чик. Он просчитал квадрат, в котором могло находиться наше судно, и четыре бессонных сола провел в поисках. Колумб привёл нас к Одиноким островам, своей вотчине, и там мы отметили чудесное спасение.

– Вы были и на Одиноких Островах? – удивился Канн.

– Да. Помнишь ли ты книгу Трёх корзин[22 - Книга Трёх корзин – Трипи?така. Свод буддийских священных текстов.]?

– Конечно, отец-настоятель.

– Колумб подарил эту книгу нашему монастырю много лет назад. Она хранилась в его библиотеке, он называл её Новоалександрийской.

Канну представился высокий зал, наполненный длинными рядами книг. Книги с потертыми корешками, книги с пометками на полях. Все книги мира. Канн жаждал новых знаний, которых библиотека монастыря дать, увы, не могла. Только раз в год, в свой День Прибытия[23 - День Прибытия – день, когда монаха принимают в монастырь.], с благословения отца-настоятеля Канн мог посетить книжный базар в Ред Капите и купить одну новую книгу.

– Лорд пригласил нас в своё поместье. Гуляя по его ухоженным тропинкам, мы чувствовали себя дикарями в саду Места, Где Все Началось. Под крышей беседки горел прирученный огонь, а мы, закутанные в тонкие пледы, наслаждались свежепойманной и только что изжаренной рыбой. Колумб закончил трапезу раньше нас и ушёл на дальнюю оконечность острова, чтобы наблюдать за звёздами. Перед сном я решился на небольшую прогулку. Лорд не запрещал нам покидать его сад. Колумба я застал смотрящим в трубу.

– В телескоп, отец-настоятель.

– Да, верно, в телескоп. Несмотря на молодость, ты уже знаешь больше моего.

– Мои знания ничтожны по сравнению с вашей мудростью, – кротко ответил Канн.

– Так вот… Ночь была чрезвычайно ясной. Церера не затмевала звёзд, и лорд пригласил меня присоединиться к его наблюдениям. Знаешь, на что он предложил мне посмотреть?

Канн поднял на настоятеля вопросительный взгляд и едва заметно качнул головой. Его губы разомкнулись и тут же сошлись обратно. Как будто он хотел что-то сказать, но передумал.

– На Землю. На нашу колыбель.

– Что вы увидели?

– Увы, никаких деталей. Лишь голубовато-зелёный шарик. Бесконечно родной нашему сердцу, но бесконечно далёкий.

– Разве мы молимся за Землю? Мы – марсиане, и Марс – наша епархия!