Диссонанс

–Даже не знаю, ничего на ум не приходит, – появилась полная растерянность. Смущение. Сложно сказать, что вообще появилось, я не писатель, чтобы точно все формулировать.

–Ладно, пока просто поиграю, – хаотичные звуки сменились какой-то мелодией, довольно медленной и совершенно незнакомой. У нашего мини-сериала про любовь наконец-то появился саундтрек.

–Почему гитара? Хотя ладно, – отмахнулся рукой, – лучше скажи: ты еще на чем-нибудь играешь?

–Нет, если честно, просто нравятся звук гитары. Только, конечно, звук игры на гитаре, а не звук удара гитарой о сцену, понимаешь? Просто догадываюсь, что ты именно так хотел пошутить.

–Чушь! – я наигранно возмутился, – другая шутка: помимо гитары, ты играешь на нервах.

–Да ты что! – она меня спародировали интонацией, не сбиваясь с мелодии. – Видимо, твоя жизнь в заточении пошла на пользу. Все-таки теперь юмор перестал быть столь предсказуем, – Алла немного засмеялась, – только не верь мне на слово, хорошо? Ничего не изменилось. А если еще подтрунить, то сейчас для тебя было бы хорошо послушать группу Сплин. Понял, почему?

–Дьявол, переодевайся, я тебе узнал, – сложно сказать, насколько большое смущение я стал испытывать после этого маленького укола насчет тоски, которая на меня напала, пока Алла не пришла. Отшучиваться бесконечно нельзя, а силы уже на исходе.

–Раз уж ты об этом, – гитара умолкла и опустилась на пол, прислонившись к дивану, руки скрестились на груди, лицо приняло серьезное выражение впервые за все недвигающиеся время нашего общения. – Ладно, давай поговорим про меня. Тебе же до сих пор интересно, правда? – серьезность тона перевело настроение за руку через дорогу с улицы Веселья на перекресток Настороженности. Дань восемнадцатому и девятнадцатому векам стоило отдать, написав чувства с большой буквы. Привет из вневременья. Кстати, я же сейчас все эти события описываю после того, как Алла ушла, так что можно позволить себе любые ремарки, разрушающие динамику повествования. Так вот, мой гость продолжил, – я не хочу об этом говорить. – Она вновь рассмеялась. – Обескуражен? – это была правда, действительно ей удалось меня обескуражить. – Слушай, я не умею говорить серьезно, ты мог что-нибудь заподозрить. А вообще не хочется тебя мучить, поэтому скажу прямо – я твой типа ангел-хранитель. Только не надо меня так называть, это просто так сказала, чтобы было понятнее. На самом деле нет никаких запретов, я могу рассказать тебе что угодно. Помнишь, говорила «я не могу об этом рассказывать»? Так вот, бред. Но все равно всего не буду рассказывать, это скучно. Ты должен сам догадаться, а потом скажешь, хорошо? Намек уже дала. Тебе осталось только собрать в кучу все факты и раскрыть мою личность. Нельзя любить Шерлока Холмса и не пытаться им быть. А теперь, – Алла вновь подняла гитару, – Clocks, раз уж никаких других часов здесь нет, пусть будет песня. – Началось вступление, я знал эту песню, все-таки хит, – «Lights go out and I can't be saved…». – Было страшно прерывать, поэтому просто сидел и слушал, как красиво и точно она поет и играет. Перевести слова не получалось, можно лишь лишний раз сказать, что музыка вне языкового барьера или что-нибудь в этом духе. После окончания, она немного смущенно посмотрела на меня, – понравилось? Ты же знаешь, что это?

–Да, конечно! Безумно круто играешь, правда, – действительно внутри что-то зашевелилось от того, насколько было хорошо спето. Конечно, медведь, который наступил мне на ухо, нечаянно наступил на второе, но остаться равнодушным было невозможно.

–Спасибо, я еще не перед кем не играла, поэтому будешь первым слушателем.

–Тебе концерты давать надо! Я бы сходил, честно.

–Спасибо.

–Давай мою любимую тогда, Viva la vida. – Это единственная песня, которую я знал у Coldplay, но раз уж ей нравится эта группа, то у меня обязательно должна быть их любимая песня. Ударять в грязь лицом настолько стремительно не стоило.

–А ты у нас оптимист, что ли? Хорошо, да здравствует жизнь! – снова началось вступление, потом «I used to rule the world» и дальше, дальше, а я даже не слушал уже, а просто смотрел за движениями рук и губ. Это сейчас стало понятно, что важна не сама песня, а исполнитель, а тогда я еще не думал об этом, просто считая, что гитара играет какую-то роль во всем происходящем.

–Блин, ты нелегально хорошо играешь! Долго училась?

–Вообще-то да, в отличие от тебя, я прикладывала усилия, – Алла снова мило засмеялась.

–Ты слишком несправедлива, сейчас я тоже прикладываю усилия.

–Например? Держишься, чтобы не выпалить очередную шутку?

–Нет, сдерживаюсь, чтобы тебя не ударить, – я резко схватил подушку и махнул ей мимо головы своей гостьи, та только успела испугаться и крепко прижать к себе инструмент. – Только не надо превращаться в рокера, ты же говорила, что не любишь сломанные гитары! – мы засмеялись.

–Надо подобрать песню под момент… так, подумаем. Может, еще идеи какие?

–Нет, у меня вообще другая мысль: давай просто поговорим, м? – не знаю, что мной двигало во время этих слов, это какие-то совершенно неописуемые внутренние течения, которые вроде как совершенно лишают уверенности в себе и делают смущенным, но тут вдруг дают силы говорить все прямо.

–Давай, конечно, – Алла отложила гитару точно так же, как до этого. – О чем хочешь поговорить?

–Не знаю, просто хочется поболтать о чем-нибудь.

–Да? Ну, как насчет признаться в своих музыкальных вкусах? Я не осужу, хватит жаться! Валерий Леонтьев? Ирина Аллегрова? Cannibal corpse?

–Надежда Бабкина и Whitechapel. А если серьезно, то совсем в другую сторону. Мне нравится почти из всего понемногу: что-то из классики, что-то из иностранного и русского рока, что-то из рэпа, что-то электронное. Ничего конкретного, просто набор песен, которые по алфавиту лучше не слушать, иначе будет сдвиг настроения.

–Широкие вкусы у тебя, – в этой фразе что-то промелькнуло наигранное.

–Стоп! – осенило. – Ты знаешь, какие мне тут снились сны, знаешь, что я за человек, и тут спрашиваешь про музыкальные вкусы. О них же и так все знала, да? – может, я правда Шерлок Холмс? Пора сделать еще ремарку, наверное. Хотя, кто может меня остановить? Так вот: в момент этого диалога стало тревожно, потому что только тогда дошло – Алла знает меня уже давно. Улика, как никак. Но это сейчас я могу смотреть на этот факт спокойно, а тогда стало совсем не до смеха.

–Ты же хотел поболтать, а сам при этом все портишь. Конечно, я в курсе, что ты там слушаешь. Взять хотя бы то, что ты включал здесь. Не надо быть большим гением, чтобы просто сопоставить твой плейлист с жанрами музыки. Широкие вкусы у тебя, повторю. – Стало грустно от серьезности, которая вдруг появилась в тоне. Вроде только что все было хорошо, а тут внезапно повеяло холодом. Пришлось оставить свои мысли при себе.

–Понятно. – А в голове пронеслась мысль: «Значит, она еще и знает, что я слушаю здесь. Неужели следит? Или просто слышит?».

Мы замолчали. Стало очень тревожно. Например, в «Криминальном чтиво» Винсент и Мия говорят о том, что зачастую людям просто нужно помолчать, и в этом нет ничего плохого. Легко им говорить, с их обаянием и взаимной симпатией, которая чувствовалась даже через экран телевизора, а тут все совсем иначе. Где-то прочитал, что общение без обоюдного согласия – просто насилие. Посмотрел по сторонам, посмотрел на руки – ни маньяков рядом, ни крови на пальцах, то есть насилие – вряд ли мой метод. Так что сидели, сверлили тишину взглядом, пока Алла не поднесла указательный палец к губам, делая классический жест «Тихо» и начала шепотом:

–Тише, тише, слышишь?

–Что? – я снова опешил, но ответил тоже шепотом, все-таки об этом мире ей больше известно, чем мне.

–Не слышишь? – голос резко возвысился, – тут должен быть закадровый смех, потому мы сейчас с тобой в странном ситкоме! – она снова засмеялась.

–Что ж, наверно, ты права, – я ответил сыгранным в лучших традициях актеров русских сериалов про полицию смехом. Понимание окончательно ушло куда-то, совершенно непривычно было общаться с человеком, который настолько чувствует себя в новом обществе, при этом испытывая давления. – Кстати, ты скорее всего права, потому что я очень тяну на шута.

Нет, если бы ты был Шутом, то у тебя была бы Харли Квин, – Алла подмигнула, а я заулыбался и сделал понимающее лицо, хоть эта фраза мне непонятна вообще. – Давай, я хочу еще играть. Знаешь, на что похоже? Ты – это какая-нибудь прекрасная девушка, а я пою для тебя серенады, чтобы покорить сердце. Как тебе такое распределение ролей? – Она встала на одно колено, взяла гитару и начала играть что-то лиричное, я совершенно не знал этой мелодии. Последовал текст: «Боже мой, Камилла, я люблю тебя! Как же я люблю тебя!» – эти слова повторились несколько раз, причем обязательно конечные гласные растягивались почти до невозможного, я засмеялся. Забавная картина не пробудила никаких ассоциаций.

–Знаешь, ты не такой уж красивый мужчина, – я показательно отвернулся, а Алла резко прекратила играть и тоже захихикала. Через пару мгновений мы сидели на исходных позициях: она на стуле, я подпирал спиной стену, причем было удобно из-за ее мягкости, о которой, наверно, не устану повторять никогда.

Le Fabuleux Destin d’Amеlie 2

Временное и совсем не удручающее одиночество. Получается интересный коктейль из скуки и томительного ожидания следующей встречи. Алла сказала, что скоро вернется. Поскольку так уже происходило, я сразу поверил ей на слово. Стучу пальцами по кнопкам, качаю головой в такт воображаемой музыке. Типичный образ счастливого человека: сейчас подскачу и начну танцевать прямо по середине комнаты в полном одиночестве, или пойду на кухню за чем-нибудь, идя вприпрыжку и насвистывая веселенькую мелодию; резко распахну занавески навстречу солнцу. С последним пунктом сложнее всего. Давно не ощущал большей легкости. Страшно подумать, ведь я оставил абсолютно всю жизнь где-то за бортом, а сейчас нахожусь вне времени и пространства. Относительно меня все бытие остановилось, оно как бы ждет, пока я вернусь, только вот желание окунуться обратно в беспросветный омут рутины так и не появилось. Пока Аллы нет, можно окончательно осознать тот факт, что происходящее – не сон, не розыгрыш. Прошлая жизнь, знакомые, друзья, родные, все вещи, занятия, все население человечества со всеми городами, лесами, полями и морями теперь недостижимы, но от этого факта только легче. Теперь не давит совершенно ничего. Никогда бы не подумал, что изоляция может так положительно действовать на человека. Все-таки клетка очень уютная, да и одиночество все-таки неполное, что тоже – огромный плюс. Можно сделать ставку: через сколько попыток уснуть я бы сошел с ума, не будь тут Аллы? Ставлю, что не позже первых восьми.

Появилась «та самая». Не знаю, как трактовать собственные слова, но пока я их напечатал, она уже показала карты в своей руке и села на край кровати.

–Будешь играть? Так, – она погрозила пальцем, – только попытайся пошутить про игру на раздевание – ударю.

–Даже подумать не успел. – Я начал разглаживать одеяло, чтобы карты лежали более-менее ровно. – Хочешь другую мысль? Давай зажжем камин и будем играть на одевание? По-моему, это резонно. Проигравший надевает какую-нибудь часть одежды. Эта идея родилась летом, это исключительно летняя игра. Будешь?

–Конечно! Только не считай тот факт, что здесь нет никакого гардероба с вещами. Можешь все дорисовать воображением. – Алла раздавала карты, даже не спросив, во что мы будем играть. Скоро стало ясно, какая это игра.

–В «Дурака»?

–Ну, в «Дурака» я тебе точно проиграю, с таким опытным соперником у меня нет шансов, – в очередной раз моя собеседница захихикала, уже надоело раз от раза это упоминать. – Будешь играть? Иначе точно мы с тобой скиснем, так хотя бы какое-то занятие.

Пришлось сдвинуть ноутбук. Даже не знаю, стоит ли описывать, как мы играли. Ничего примечательного не происходило, зафиксирую только наш разговор, останется только представить, что во время фразы зачастую рука бросает карту. – В каждой женщине должна быть загадка, но не до такой же степени.

–Слушай, я не претворяюсь Шерлоком Холмсом, кто-то должен тебя за это наказать, понял? Вычислишь, кто я, перестану над тобой смеяться.

–Я претворялся Шерлоком всего лишь пару раз, неужели за это надо наказывать?

–Конечно! Потому что «пару раз» – это в течение одного дня, а вообще не счесть. Так что не рассказывай тут сказок, хорошо?

–Конечно, я же Андерсен или Гримм.

–Опять за свое! Да, ты знаешь несколько имен, зачем этим кичиться? Честно, уже чувствую себя нянькой, просто ты совсем безнадежен.