Юность. Автобиография… почти. Книга третья. Цикл «Додекаэдр. Серебряный аддон»

Каша получилась отменная. Аня злобно стояла, подперев бока руками и решала, кого побить: девочку, мальчика, Свету или всех сразу. Света, закрыв ладонью рот и смотря во все глаза, что-то бормотала себе под нос. Видимо, извинялась перед мальчиком, а заодно перед девочкой и, конечно же, перед своей подругой. Девочка же в это время пыталась высвободить ногу из цепких лап «неудачного» эквилибриста, но тщетные попытки ни к чему не привели. В свою очередь мальчик, пытался встать, но, не то из-за испуга, не то из-за чего-то еще, выпускать щиколотку чьей-то ноги похоже не собирался. Немного приподнявшись, он опрокинул пытающуюся встать девочку, которая потянула его за собой…

Из-за кулис я ясно видел, что Тужуркина и Мерзлякова уже переговорили друг с другом и, настроившись весьма решительно, пытались отыскать во всей этой толпе и неразберихе меня. Ха-ха! Я же ведь не буду спокойно стоять и ждать пока некоторые товарищи настучат по голове.

Направляясь к гримерной, я по дороге поздоровался с руководителями, которые искренно посоветовали не заострять свое внимание на фокусах, а осваивать новые жанры. Я, конечно же, согласился.

– Ну, вот я и дома! – входя в гримерку, сказал я. – Как хорошо быть со своей семьей!

В комнатке я провел около часа и все придумывал, что бы такое сделать, то есть не оказаться мокрым, а то этот дуэт Тужуркина-Мерзлякова о-го-го что могут еще сотворить.

Придумал. Вышел. Оказался на манеже. Тут краем глаза замечаю, что ко мне кто-то несется. Поворачиваюсь – Мерзлякова, с банкой воды! И вы думаете, что я так и остался мокрым? Как бы не так! Я быстро открываю держащий сзади полиэтиленовый пакет и практически все (ну может каких-нибудь пять процентов и пролилось) собираю в него. От изумления, злости, обиды и еще чего-то Аня хотела было повыдирать мне волосы (об этом свидетельствовал ее взгляд), да не тут-то было! Наивная, так я ей и сдался.

– Ты чего разбушевалась? – я сделал удивленное лицо, отскакивая в сторону от запущенного мяча.

– Сам что ли не знаешь?

– Откуда же мне известно, что у вас тут происходило, пока меня не было.

– Это произошло раньше.

– Раньше? Раньше я вместе с Микробывой в трамвае ехал и отвалившиеся колеса считал.

Девочка перестала швырять реквизит и посмотрела на Олю, а я тем временем отошел как можно дальше и сел в кресло – в одно из самых темных мест зрительного зала. Когда она обернулась, то держащую в руке булаву кидать было не в кого. Аня посмотрела по сторонам, а потом на рядом стоящих девчонок и мальчишек, но те не проронили ни слова. Может, боялись, что я окажусь в плохом настроении и настучу по макушке, может их останавливала сама Мерзлякова, которая в случае чего и отпинает, не задумываясь, а может, не хотели становиться между нами обоими – думали вдвойне получат?

Ничего не добившись от «партизан» коллектива, девочка оставила бесполезные попытки поиска и присоединилась к Скалкиной, которая беседовала с Тужуркиной.

Из-за кулис появились руководители (видимо, опять по каким-то срочным делам отлучались).

– Так, тишина на манеже! – крикнул Сергей Дмитриевич, отчего один из эквилибристов чуть не упал и не попробовал на вкус опилки.

– Замолчали и повернулись к руководителям все… Почти все.

– У меня наклейки новые – отпад! Рисунки – супер, красота! – продолжала говорить Ксения, полностью погрузившись в любимую тему.

– Это что, «Дуримон»? – спросила Света. – Тот, который по ОРТ шел?

– Да, по ОРТ. Только не «Дуримон», а «Фигимон». Попрошу мои любимые мультики не оскорблять!

– Ой-ой-ой. Все, обиделась, да? Подумаешь…

– Кто-то не понял, что на манеже должна быть тишина? – спросил мужчина, обращаясь исключительно к этой троице.

Когда замолчали и они, разговор продолжила Любовь Васильевна:

– Сегодня, как вы, наверное, знаете, предпоследний день занятий. В четверг, тридцатого мая, мы встречаемся в последний раз в этом сезоне, и вы можете спокойно ехать в деревни и на дачи, сажать картошку и другие сельхозовощи. Но тридцатого должны быть все. Ясно?

Она дождалась, когда все кивнули головой или сказали: «Да».

– На сегодня репетиция закончена, но… но остаться ненадолго я прошу двенадцать человек, тех, кто выступали на этой неделе, а также Николая Древнего, Александра Продвинутого и Ирину Вздыбыреву! Остальным – спасибо за участие в прошлых выступлениях и до четверга.

Через пятнадцать минут, кроме указанных лиц, никого не было.

– Все собрались? – спросила женщина.

– Все, все!

– А Игнат где?

– Ушел он, – ответила Аня.

– Да какой там… вон он, в темноте сидит, – поправил девочку Иннокентий.

Руководитель посмотрела в ту сторону, куда указывал мальчик.

– Там?

Чтобы все увидели мое присутствие, я достал из кармана зажженную свечу и осветил свой укромный (от некоторых) уголок.

– Здесь.

– Ты чего туда забрался? – поинтересовался Сергей Дмитриевич. – Спускайся к нам!

– Я и отсюда все прекрасно слышу, и сразу соглашаюсь со всеми вашими предложениями.

– Предложениями?

– Это так, на всякий случай, чтобы десять раз не кричать – голос не рвать.

Свеча погасла, и мое место погрузилось во мрак.

– У меня к вам вопрос, – сказала Любовь Васильевна, решив оставить меня там, где я находился. – Кто летом куда уезжает?

Все подняли руки.

– А-а-а, ну тогда извините, вопросов больше нет.

Она встала.

– А что такое? – спросила Женя.

– «Что такое», спрашиваешь? Да дело в том, что шестого июля нас пригласили на выступление, но не просто на выступление, а на участие в конкурсе среди всех детских цирковых коллективов страны.

– Их всего около тридцати, – пояснил звукооператор.

– Но согласилось только двадцать три. Если предложение примем и мы, то будем двадцать четвертыми. У тех, кто отказался, видимо, тоже проблемы с летними каникулами – поздно сообщили. Конкурс длится ровно месяц, в Германии, во всем известном городе Хаген. Там общий сбор. Почему там? Вероятнее всего, они любят цирковое искусство, тем более детское. Этот город всегда был и будет нашим партнером-побратимом. Ну, так что, заявлять о себе, или мы присоединимся к тем, кто отказался от этой затеи?

Собравшиеся не знали, что ответить. Признаться, даже я немного растерялся после таких слов. Про остальных даже не буду говорить. Все сидели, открыв рот, особенно мальчишки, но и девчонки проявили внимание и, в частности, Тужуркина, которая наконец-то отвлеклась от своих грез и полностью внимала речи Любови Васильевны.

– А… в Хаген? Мы? … – прошептала Настя, боясь разрушить иллюзию.