На Калиновом мосту

– Зря вы, Доктор Кауперман, закрыли проект «Рай». Это не ваша компетенция.

– Я не закрыл, я лишь заморозил, – начал оправдываться Альберт.

– Теперь это уже не важно. Необходимость в вас полностью отпала. Сейчас к вам прибудет человек для подписания необходимых бумаг. Не принимайте все близко к сердцу. То, что должно произойти, все равно произойдет. Никто не в силах этого изменить. Вы можете только выбрать свою роль в этом. Вы выбрали роль краба – не туда, не сюда. Ваш остров остается в вашем распоряжении. Но вам с него перемещаться запрещено.

Каупрман увидел, что крабик наконец решился и выбежал из своей норки под пальмой. Быстро перебирая сразу всеми ножками, он неуклюже боком понесся к воде. Когда он уже нырнул в волну и решил, что дело сделано, она предательски откатилась обратно и прилетевшая чайка мгновенно подхватила клювом оказавшегося опять на суше бедолагу.

В это время недалеко от пляжа на воду приземлился небольшой самолет. А из колонки, будто с насмешкой, низким обволакивающим голосом пела девушка:

«Little man, when you stand by my side

Then I know I don't have to hide from anyone…»

Глава 25

Диану разбудил телефонный звонок. Она нащупала на тумбочке телефон и, с трудом открыв глаза, взглянула на экран: «Дедушка». Она скинула ноги на пол и села на кровати, мгновенно вспомнив все события вчерашней ночи. Иван спал рядом.

– Да, дедушка! Доброе утро, – бодро ответила внучка, будто давно уже проснулась.

– Как ты там, моя принцесса? – услышала она родной голос и сразу поняла, что он чем?то очень расстроен.

– Очень скучаю, – совершенно искренне ответила Диана, почувствовав как дорог ей этот старенький человек, который сейчас так далеко от нее.

– Ну значит лети домой.

– А как же твое поручение? Я ведь так ничего и не сделала.

– Ты ничего и не могла сделать. Вы гонялись за призраками, у которых ничего нет.

– Вот как… – растерянно произнесла Диана. Она уже окончательно проснулась, но все равно ничего не поняла.

– Дианочка, очень тебя прошу, вылетай побыстрее. Границы могут закрыть.

– Хорошо, дедушка, я вылетаю немедленно.

Иван тоже проснулся и невольно слушал разговор. А еще он перебирал события вчерашнего дня, но пока не мог дать им оценку. В любом случае этот ранний телефонный звонок изменил их возможное развитие. Утро после первой проведенной вдвоем ночи или все перечеркивает, или является началом дальнейших серьезных отношений. Фридрих Уотсон невольно вернул их в реальность, не дав утреннему томлению перейти в возбуждение и секс. Поэтому оба почувствовали неловкость.

– Ты лежи, а я сварю кофе и принесу сюда, – предложила Диана, стараясь преодолеть смущение. И тут же у неё пронеслось в голове: «Для того, чтобы сделать мужчине утром кофе, мне не обязательно было заканчивать два университета».

Она вспомнила, что вчера ей хотелось больше всего на свете целиком и без остатка принадлежать этому человеку и ей стало не по себе. В тот момент ее не интересовали интересы семьи, и она готова была отдать все, лишь бы он был рядом. Она испугалась. Ведь всю жизнь она внушала себе: интересы семьи – главный приоритет. А Иван он хороший, но он чужой.

– Давно пора вставать, – сказал Иван.

Он вышел на террасу. Был уже почти полдень. Сегодня совсем не было облаков и привычной дымки над морем. Видимость была великолепная.  Мост, который вчера с пляжа почти не было видно из?за густого тумана, сейчас был как на ладони. Сзади подошла Диана и, неловко взглянув из?под  ресниц, протянула ему чашку.

Оба почувствовали, что вчерашнее искушение кончилось. И неожиданно от этого обоим стало легче.

Иван  вздохнул и медленно облегченно выдохнул, как после какой?то тяжелой работы. Оглянулся в поиске своей одежды и как бы между делом спросил:

– Извини, я случайно услышал: ты летишь домой, в Китай?

– Дедушка сказал, что у этих русских, за которыми мы гнались, ничего не было.

– Вот как, – спокойно сказал Иван, будто речь шла о каких?то мелочах. – Ну и хорошо. Тогда я отсюда в Берлин. Там пиво вкусное.

– Я могу тебя туда отвезти, – предложила Диана.

Оба старались показать друг другу, что эта ночь была случайной и никак не повлияет на их деловые отношения.

– Да зачем тебе крюк делать? – Иван уже стоял на одной ноге, стараясь одеть джинсы. – Отсюда до Гуанчжоу напрямую через океан гораздо быстрее.

Он сам не знал, почему сказал про Берлин. Но сейчас у него появилось огромное желание попросить Машу тоже туда прилететь. Удивительно, но он не чувствовал никакой вины. Может быть, потому что вчерашняя ночь сейчас уже казалась каким?то сном, и этот сон сейчас кончился. А может потому, что только сейчас понял, как Маша важна для него, а все, что случилось вчера, было необходимым для того, чтобы это понять.

Через час они молча завтракали на террасе. Диана, как хозяйка, чувствовала необходимость что?то сказать, но в голову кроме банальностей ничего не приходило.

– О чем задумался? – наконец спросила она.

– Как ты считаешь, если мы хотим за кого?то отвечать, мы делаем это для себя, получая от этого какое?то удовольствие, или действительно переживаем за того, за кого пытаемся нести ответственность? – неожиданно серьезно ответил Иван на дежурный вопрос.

– Я думаю, что та красивая фраза про ответственность за тех, кого приручили – это просто красивая фраза. В реальной жизни это превращается в чрезмерную и бесполезную опеку, которая утомляет и одного, и другого, – Диана сказала это так уверенно, что не было сомнений, что этот вопрос для нее давно решен. – Прикрывшись этой фразой, родители пытаются найти утешение в запоздавшей заботе о детях, пытаясь опять обрести смысл жизни. Отвергнутые любовники все никак не могут смириться с тем, что они не нужны и пытаются купить любовь опостылевшими ласками. И конечно, есть самовлюбленные люди, считающие, что без них и их нудных и бесполезных советов весь мир не сможет существовать ни одного дня. Будет замечательно, если каждый научится отвечать хотя бы за самого себя, а не пытаться осчастливить весь мир.

– Значит, по?твоему, родителей надо уносить умирать повыше в горы, как в «Легенде о Нараяме»? А бывших возлюбленных через суд обязывать переезжать подальше, в другие города?

– Ну нет, конечно, – Диана улыбнулась, вспомнив, что скоро они будут на разных континентах. – Наверное, просто не нужно никому ничего обещать, тогда не придется и нести чужую ношу. Ведь в Нагорной проповеди Иисус сказал: «Ни головою твоей не клянись, потому что ни одного волоса на ней не можешь сделать белым или черным».

– Тут я с Христом не соглашусь, – рассмеялся Иван. – Легко поменять цвет волос с белого на черный и даже с розового на голубой. Тот вчерашний старичок на маяке сказал, что человек становится человеком, а не безликим существом, только когда хотя бы пытается что?то преодолеть, а не плывет по течению.

– У меня уже не получится быть безликим существом в силу происхождения, – с грустной  улыбкой, вздохнув, ответила Диана. – Для меня самое важное – быть достойной своих предков и сохранить ту великую империю, которую они создали.

– Это очень хорошо, что ты это знаешь. Наверное это и есть счастье – чувствовать что ты где?то кому?то нужен.

Все телевизоры в международном аэропорту Сан?Франциско показывали грандиозный пожар в районе Кастро. Одновременно там начались грандиозные беспорядки, которые пыталась остановить  Национальная гвардия США. Изумленные пассажиры, глядя на экраны, не могли поверить, что все это происходит у них дома, а не где?нибудь в Африке.

Из аэропорта Иван позвонил Марии и попросил ее прилететь в Берлин.

– А я думала: ты меня бросил, – ответила Мария. – Если я тебе еще нужна, то я буду там раньше тебя.

Иван вспомнил, как светилось ее лицо, когда они встретились в первый раз. В тот день она объяснила это ярким солнцем, но он и тогда уже знал, что это горели те самые искорки, которые вспыхивают между людьми, когда они находят друг друга.

Раньше Ивана она прилететь не смогла. Ее рейс только вылетел из Питера, когда Иван уже вышел из нового Берлинского аэропорта и был сразу же задержан службой внешней разведки Германии.

Глава 26

Первое, что испытал Генри Мидас, когда увидел фильм о себе, который сейчас транслировали все ведущие информационные каналы, это жуткое бешенство. Он еле?еле, трясущейся от злости рукой, налил виски в бокал и быстро выпил двумя большими глотками. Поднял глаза на экран телевизора и, не удержавшись, метнул в него бутылкой. Она попала в самой край, и угол стал радужного цвета, но на другой части все также транслировались новости и два комментатора, перебивая друг друга, рассказывали о мерзостях, которые творил он, Генри Мидас.

Вчерашний повелитель мира без сил упал на стул, положил руки на стол и опустил на них голову. Ему хотелось забиться в какую?нибудь щель. Казалось, что сейчас через огромное окно на него смотрит весь мир и смеется над его унижением. Слушать комментаторов он больше не мог. Генри встал, нашел пульт и выключил телевизор. Потом поднял с пола не разбившуюся бутылку и вылил остатки в свой бокал.

«Нужно успокоиться. Должен же быть выход… Одно вранье вокруг. Никому нельзя верить в этом мире. И этот мир создал я, – он горько улыбнулся, оценив ситуацию. – Сколько жизней уничтожили по моему приказу так же, как сейчас уничтожают мою… Одна лживая фраза, вброшенная в социальную сеть и растиражированная компьютерными ботами, и нет человека. Информация о тебе дойдет до всех. О тебе узнает туземец из африканской деревни, получивший дешевый планшет с гуманитарной помощью и парень в Гонконге, живущий на сотом этаже стеклянного небоскреба. Распространяя интернет и контролируя информацию, ты строил свою империю так, чтобы никто не смог от нас спрятаться. Ты действовал как наркодилер: подсаживал людей на бестолковые картинки с сортирным юмором, на гламурные сплетни и грязное белье знаменитостей, на порно всех видов. Твои программы подбирали все индивидуально для каждого человека, исходя из его запросов и интересов. И все это только для того, чтобы, встав утром, он шел не в ванную умываться, а в твой интернет. Где в нужный момент ему незаметно объясняли: что такое хорошо, что такое плохо. Кто в этом мире несет добро, а кто олицетворяет мировое зло. За кого голосовать на выборах и что покупать на распродажах. Но теперь все это вернулось ко мне».