Божественная трагедия

– Так сделаешь здесь? Я прошу всего лишь камеры в музее. Дольше препираемся…

– Сделано, – прервал его Ангел.

И правда, в углу крохотного экранчика очков появились три изображения. Экранчик был у самого глаза, детали можно было легко различить. Макс, время от времени посматривая на камеры, быстро перемещался из зала в зал. Он осматривал одну витрину за другой.

Марлен, честно говоря, была слегка разочарована Вратами Иштар. По сравнению с огромным залом с пергамским алтарем, холл с воротами был маленьким. Хотя ворота… Марлен хотела бы жить во дворце с такой калиткой. В лазури бездонного южного моря плыли, грациозные львы, животные необычной формы, напоминающие бескрылых драконов, могучие туры.

Марлен очень захотелось на море.

Барт смотрел на ворота без всякого пиетета:

– Я       их видел уже сто миллионов раз, часами просиживал. Думал о царях прошлого, о вечности. Но сейчас ворота нам – ни ко времени, ни к месту. Не пришей кобыле хвост.

– Разве Иштар и Инанна – это не одно лицо?

– Не совсем. Культ Иштар был заимствован у шумерской Инанны. На этом их связь заканчивается. Навуходоносор, который построил эти ворота, жил двумя тысячелетиями позже появления мифа об Инанне. Он вообще ни к шумерам, ни к вавилонянам не имел отношения. Правитель очередных захватчиков, который решил, что древние боги покоренных народов ему покровительствуют, – Барт опять икнул, правда делал он это все реже.

Коньяк давно закончился, и Барта начинало потряхивать.

– Да и ворота, – он продолжал, а Марлен уже пожалела что спросила, ноги ныли невообразимо. – Ворота эти были восстановлены немцами, конечно, на основе найденных ворот в Вавилоне, но формально – это новодел из старых обломков, кто знает, как на самом деле выглядели эти ворота раньше, да и зачем нам это знать. Немцы украли все доступные обломки и вывезли, – Барт слабо побулькивал словами. – Саддам Хусейн построил копию ворот в Вавилоне. Только там они на два яруса выше. Интересно, что диктаторам не даёт покоя слава богов.

– Может, они имеют сакральный мистический смысл… – отозвалась Марлен.

– Как коньяк с лимонной долькой, – грустно выдохнул Барт.

Марлен рассматривала ворота. Барельефы с изображениями фантастических и реальных животных…

– Почему люди так привязаны к симметрии, ведь мир асимметричен. .. А фигурки животных симметричны…

Барт прервал рассказ о хронологии раскопок в Вавилоне, и уставился на ворота. Молча достал айфон, привинтил к нему присадку, похожую на объектив, и стал фотографировать с разных сторон. Марлен очень хотелось содрать туфли. Ноги хотели отдыха. «Ну почему за этой синей калиткой нет моего дворца с мягким диванчиком?» – думала Марлен.

– Что ищешь? – спросил Ангел, – может помогу?

Макс не отвечал. Он снова взглянул на угол экрана очков, которые показывали картинку с камеры наблюдения у ворот Иштар. Там Барт с телефоном в руках ходил в разный стороны и, вероятно, фотографировал. Что он там увидел? Сам говорил, что ничего интересного в музее нет. Надо спешить!

И тут Макс нашел! Вот он ключ! Лежит себе в витрине с другими каменными статуэтками.

– Отключи сигнализацию в этой витрине, – негромко сказал он.

– У тебя просьбы все более экзотичные, – отозвался Ангел.

– Ты можешь?

– Не могу, сигнализация находится на отдельном сервере, без выхода во внешнюю среду, иначе музей бы обворовывали каждый день. Если бы я был в музее…

– А ты разве не здесь?

Макс глянул на экран с камерой входа. Ему показалось движение. «Черт!» – мысленно выругался Макс, они давно уже здесь.

– У вас гости, – подтвердил Ангел.

На экране с воротами Барт все фотографировал. Что там можно снимать так долго. Черт! Черт! Движения Барта повторялись, словно пошли по кругу. «Они перехватили, систему безопасности! Барт и Марлен и у них. Но значит, они вырубили сигнализацию. Должны были вырубить.

Макс схватил стоящий на земле огромный кусок какой-то древней колонны и опустил его на витрину. Стекла разлетелись во все стороны. Он быстро схватил «ключ». Никакого воя сирены, только звук падающих осколков на каменный пол.

«Допустим, обошлось, – подумал Макс. – Если и не обошлось, то говорят, что тюрьмы в Европе, по сравнению с Российскими – просто дом отдыха».

– Путь к запасному выходу, – бросил Макс и на экране очков появился четкий план с указателями.

– Ты друзей хочешь бросить? – спросил Ангел. – Не одобряю, но если что, их доля пополам со мной.

– Заткнись! – грубо отрезал Макс и рванулся через залы в сторону запасного выхода.

– Как скажешь.

На очках экраны с камерами исчезли, но Максу они были уже не нужны. Он снял очки, положил их на пол у стены около одного из стеллажей с какими-то древностями и направился к запасному выходу. Он открыл дверь с зеленой лампочкой Ausgang. Он знал, что его ждет, поэтому сгруппировался. На мгновенье мир погрузился во тьму. Когда зрение вернулось, Макс обнаружил себя висящим на локтях двух здоровяков, а перед ним стоял улыбающийся старый знакомый. На этот раз он был в шляпе.

«Мистер Шляпа, – подумал Макс. – Как же его зовут? Назывался он или нет? Вроде нет. Ему бы подошло имя Кент».

Серошляпый заговорил. По-английски.

– Что же ты так! – улыбнулся он, – Друзей бросаешь. Нехорошо. Что это ты нашел? – он вертел в руках каменную статуэтку в виде мужского достоинства.

Макс молчал. Он думал о здоровье. Сколько надо здоровья, чтобы завалить всех этих здоровяков. Что они штампуют их что ли? И похожи они, как братья близнецы. Наверное, все-таки он пропустил момент, когда разрешили клонирование людей.

– Заподозрить тебя в гомосексуальном фетишизме и в воровстве древних каменных сексуальных игрушек было бы несколько странно… Хотя, почему странно? И все же поинтересуюсь… Зачем ты украл сей ценный предмет и убежал от прелестной фройлен и пьяного полурослика? Если ты не ответишь, им будет больно.

Улыбчивый, размышляя, похлопывал каменным артефактом по ладони.

Макс молчал. «Кент» сделал знак своим подручным, Макс тут же, вмял каблук в ступню одного, высвободив руку, с разворота ударил в челюсть второго, но получил боксерскую двойку от улыбающегося и снова обмяк. Чувствовал, что его обыскивают.

– Ничего, – сказал один из здоровяков.

Серошляпый отозвался сложным словосочетанием.

«Говорила мама, – учи язык! Или не поймешь каким нехорошим словом тебя обозвали», – подумал Макс.

Пока его волокли, голова гудела, корильен пел в голове, из носа текла кровь, рубашка расцвечивалась красными пятнами.

Картина в зале с вратами Иштар выглядела чрезмерно буднично. Молодая женщина, словно сильно устав, прислонилась спиной к своему мужчине, крупному представительному в сером костюме. Рядом стоял, по всей видимости, его брат, по крайне мере он был таких же габаритов, и в похожем костюме. Он крепко, по-дружески, держал за плечи маленького щупленького человека. Благость этих посетителей нарушил Макс, которого втолкнули в зал, так что он упал, размазывая кровь по музейному мраморному полу.

– Расскажи своим друзьям, Макс, как ты сбежал от них с артефактом.

Марлен неотрывно смотрела на него.

Макс не делился своим чудесным, планом: украсть что-нибудь из музея, и бежать. Он знал, что поймают его обязательно. Но в свете побега он намеревался втюхать историйку про украденный предмет с правдой не имеющий ничего общего. Например, что фаллос – ключ к сокровищу в древнем шумерском городе, в Ираке. Таким образом можно было выиграть немного времени, а при некоторой удаче оставить преследователей в прямом смысле с членом. Макс решил, что пора рассказать про Ирак, но, Марлен, дернув головой от Макса, начала первой:

– Я       требую чтобы меня отпустили, я расскажу все что знаю, – голос ее был тверд и громок. – Я так понимаю, что мои, так сказать, компаньоны не вполне благородные люди. Считаю себя свободной от всех обязательств.