Божественная трагедия

– В ресторане, в туалете. В бачке, – неожиданно предложила Марлен. И, заметив удивленный взгляд Макса на себе, добавила: Я в кино видела. Лучше в Макдональдс. Там убирают часто, но не тщательно. В бачки не заглядывают. Да и в хороших ресторанах бачки в стену встроены.

Макдональдс выбрали не центральный, в квартале восточного Берлина.

Макс в Германии был первый раз, но в Восточном Берлине у него возникло чувство, что он никуда не уезжал из Питера, конкретно попал в район метро Пролетарская: немытые хрущевки вокруг, кругом восточные и южные лица, грязь и следы ночных гулянок прямо на асфальте, видимо, туалеты ночью закрыты.

В Макдональдсе даже поели. Вполне прилично. Макс пошел в туалет, и, недолго думая достал косметичку. Там уже оказались какие-то украшения, Макса нервно тряхануло, когда он в первый момент не увидел темных камешков, а только блестючки. Но он тут же почувствовал, что они там. Он остро чувствовал тепло этих камней. Макс засунул косметичку в полиэтиленовый пакет и прилепил ее на верхнюю крышку бачка изнутри. Туда точно никто не заглядывает.

Вернувшись, он с удовольствием слопал еще один гамбургер с нежнобумажным вкусом.

– А       теперь в музей. Еще раз, как он называется? – спросил Макс у Барта

– Пергамский,       – но не уверен, что мы там что-нибудь найдем. Вернее уверен, что ни черта.

– Вот и прекрасно. Черта мы там найдем точно.

– Кстати, Макс. Пока ты был в туалете, – заявил Барт, – мы с Марлен решили, что переходим в общении на английский. Мы должны походить на американских туристов, коим я, в частности, и являюсь. К ним вопросов ни у кого в Европе нет. А вот к русским, вопросов будет у всех полно. Насколько хорошо ты говоришь по-английски?

– Будете моими аудио-гидами, только не аудио-гадами! Говорите старательно! – Макс улыбнулся.

– По-английски мой друг! По-английский!

– Ок, – отозвался Макс.

Марлен, смотря Максу в глаза, произнесла по -английски:

– Этот молодой человек неважно знает английский, если сказать точнее, он более симпатичный, чем знает английский.

Макс смотрел на ее губы и кивал. Как только Марлен поставила точку во фразе, Макс с трудом, но сформулировал ответ:

– Я, конечно, не филолог английский, но смысл уловил.       Стыдно, леди, издеваться.

Марлен улыбнулась и тем же тоном продолжила:

– Оказывается,       кроме того, что симпатичный, он еще и по-английски говорит. Великолепно!

– Это лучше, – улыбнулся Макс. – Вы       говорите, говорите, буду словарный запас пополнять.

Вступил в разговор и Барт, гнусавым голосом, подражая экскурсоводам.

– В Берлине множество замечательных достопримечательнсотей, Унтер ден Линден, Бранденбургские ворота, Рейхстаг, но особое внимание туристов из России, конечно, заслуживает монументы советским войнам в Тиргартене и Трептов-парке.

– А где Берлинская стена, – Макс запнулся, – … была?

– Ты не поверишь, – вступила Марлен. – В Берлине. От нее остались лишь маленькие кусочки. Но Берлин – это центр андеграунда, вот это по-настоящему интересно.

– Конечно, – подхватил Барт, – если тебе интересно посмотреть на грязных панков в подвалах, и танцы, похожие на героиновые конвульсии, то Берлин – лучшее место на земле.

Максу по-началу было тяжеловато с языком, все-таки сколько лет без практики, но восстановился он быстро.

Марлен щебетала свободно и понятно, Барта он понимал хорошо. Так что общение на английском его практически не напрягало.

Шаг 3. У врат Иштар

В музей попали перед самым закрытием. Молодая полная девушка-кассир, косо на них посмотрела, но Макс так мило ей улыбнулся, что она лишь предупредила: музей закрывается через полчаса.

Пройдя огромные стеклянные входные двери, и войдя в сам музей Макс остановился перед Пергамским алтарем – Белокаменным порталом напоминающей склеп но выполненный на значимом возвышении.

– Спрячемся, чтобы никто не помешал, – произнес Макс. – Благо, здесь это не трудно.

Они укрылись за одним из выступов монументального сооружения древних мастеров. Вскоре все немногочисленные посетители покинули зал, усталый охранник вяло и формально прошелся мимо их укрытия, ничего не обнаружил и отправился в свою каморку спать.

Макс вылез. Его голос гулко стучал по пустому музею.

– Разделяемся. Марлен, я бы попросил тебя помочь Барту дойти до врат Иштар и внимательно их осмотреть. Я к вам скоро присоединюсь. Мне нужно       проверить кое-что.

– А       куда идти-то? – Марлен была совсем не довольна предложением: после круглосуточной беготни ноги отяжелели и совсем не желали ходить по музеям. Хорошо еще, что не на каблуках. Каблуки – это и страсть и наказание современной женщины. К тому же она прекрасно понимала, что Барт ей будет рассказывать про древних царей, да еще и искать то, чего нет. А сейчас она с большим удовольствием бы приняла ванну и послушала бы молчание.

– Я       сам отведу кого угодно и куда угодно! – заявил Барт.

Макс чётко произнес «План Пергамского музея», посмотрел в пустоту сквозь свои очки и через несколько секунд указал «Направо, сквозь узкую арку и прямо выйдете к воротам»

И тут же рванул с места.

– Я знаю этот музей во всех тонкостях, как вкус шнапса! – неслось от Барта.

Макс вышел на аккаунт Ангела.

– Ангел, ты здесь?

– Да, я прекрасно тебя слышу? – сразу ответил Ангел.

– Выведи в угол экрана очков камеры музея: входную, врат Иштар и эвакуационного выхода .

– Ты думаешь, у них эта информация на сайте музея есть? Дорогие грабители-террористы смотрите, наслаждайтесь, и если полиция покажется – бегите.

– Я       думал, – ты всесильный, – сказал Макс.

Времени было мало, оконьяченный Барт долго не сможет рассматривать ворота.

– Хакнуть       можно всё, но на это нужно время.

– Ангел, я не просил тебя хакнуть камеры в аэропорту, хотя очень надо было посмотреть на слежку.

– Мог бы попросить, – откликнулся Ангел.

– В аэропорту тебя бы сразу антитеррор засек, – усмехнулся Макс.

– А я бы тебе отказал, – сказал Ангел. – Если бы просьба оказалась невыполнимой.