Божественная трагедия

Барт думал о чем-то своем, а Макс впитывал информацию, то что ему рассказывали в школе было крупицами (сейчас они выглядели именно так) по сравнению с четкими словесными построениями этого небольшого человечка. Максу казалось, какая-то двойственность в этом человеке. Все у него по два. И так, и так. Чемодан с двойным дном.

Сам директор был человеком широким, казалось бы, – он должен светиться добродушием, но этого не происходило. Будто в нем сидел худой недовольный субъект с острыми глазами и жестким голосом и железной волей.

Этакая красивая румяная булочка оказалась черствой, несъедобной. Внешняя благодушная оболочка немного скрашивала ощущение неудобства, но иногда Макс видел того второго – жесткого. Появление это всегда было неожиданным. Черт из коробочки.

Затем они побродили по обычному подвалу, многие помещения которого служили складом. Барт вел себя сдержанно, но взгляд Барта цеплялся за каждую трещину на стенах, за облупленную штукатурку. Барт будто включил режим «собаки». Иногда он останавливался вкопано и смотрел на потолок или под ноги. Иногда подходил к стене вглядывался в ничем не отличающийся от других кирпич. Не знающий Барта человек скорее всего захотел бы вызвать скорую помощь, дабы отвезти Барта куда-нибудь на Пряжку и снять навязчивую вдумчивость и рассеянность.

Марлен была безучастна. Сторонний наблюдатель, просто красивая женщина, она также бы ходила по Эрмитажу или, скажем, Лувру.

После импровизированной экскурсии по основным залам директор двинулся к пролому.

– Это вот кхе-кхе нашли… – сказал он, – судя по всему этот проход замуровали после смерти Павла. Его это «кхе-кхе» было больше похоже на посмеивание, чем на кашель. Макс сначала не замечал, но, как заметил, это начало его раздражать. Чтобы нейтрализовать раздражение он назвал директора – диКХЕктор и успокоился.

Барт остановил директора:

– Чуть позже, Павел Петрович, сначала мы чаю попьем с печенюшками.

Тот оказался несколько обескуражен.

– Мы вас попросим еще показать найденные комнаты, но чуть позже, – улыбнулся Барт.

«В нем есть очарование, – подумала Марлен, – и стержень».

Директор пожал плечами: «Как хотите». И не сопротивлялся.

– Никаких планов, карт, естественно, нет? – спросил Барт.

– Существует кхе несколько версий, – начал директор, – мы придерживаемся той кхе-кхе, что архитектор уничтожил планы.

Марлен хотела удовлетворить любопытство, Максу до дрожи в пальцах нетерпелось увидеть находки, он чувствовал, что находится рядом с тайной и это его возбуждало не меньше, чем говяжья отбивная давно не евшего человека.

– Барт, – зачем ждать, пойдем туда и все посмотрим! К черту карты, – и он ринулся к пролому.

– Решительность можно только поприветствовать, – бодрым голосом произнес Павел Петрович, и двинулся вслед.

Барт усмехнулся и пошел за ними.

Пролом находился в сводчатой нише.

Несмотря на то, что Барт не имел габаритов Виннипуха в проломе он застрял, не из-за габаритов, а из-за любознательности.

– Как? – бросил он вопрос в спину Павлу Петровичу.

– Если это просьба показать туалет, то очень не вовремя, – откликнулся Макс.

Ему не терпелось оказаться внизу. Они все стояли на каменно винтовой лестнице ведущей вниз.

– Как нашли проход? – уточнил Барт.

– На эту стену то ли полочку пытались привесить, то ли еще что-то – темная история, теперь уже никто не признается, и все бы это так и прошло мимо, если бы не вывалился огромный кусок кладки.

Барт включил айфон в режим фонарика и высвечивал нишу. Кладка была вровень со стеной. Часть кладки в один кирпич осталось на вышину колена.

– А где кирпичи отсюда?

Директор пожал плечами:

– Я уточню.

Свод ниши был небольшой, метра полтора в высоту, дальше можно было распрямится и нужно было протиснуться вправо к винтовой лестнице. Барт будто сканером в достаточно быстром темпе осветил стены и свод.

После затопал вниз по винтовой лестнице.

Они были похожи на привидения, свет шел снизу от неярких ламп, расставленных на полу соединенных, как гирлянда.

– Это умельцы Виктора сделали подсветку, – объяснил директор. – Я вам собственно не много могу рассказать о находке. Это, как музей в музее! Я вас очень прошу, пользуйтесь бережными методами изучения. Тем более финансы Виктора позволяют ничего не громить. Хочется чтобы до зрителей это дошло в первозданном виде.

Барт улыбнулся, – его выражение лица было сложно понять, в таком свете чудилось нечто демоническое.

– Не беспокойтесь, – слова его звучали мягко, – у меня есть опыт неразрушающих исследований.

– Вы можете описать более подробно, простите, – поинтересовался директор.

– Умом, мыслью, – хохотнул Барт.

– А-а-а… – протянул директор.

От слов ухало эхо.

– Как вы думаете, Павел Петрович, это связано с Мальтийским орденом?

– Наверное, кхе-кхе. На рыцарях знаки… Вероятно, это и есть хваленые сокровища ордена. А может музей…

Макс ожидал увидеть нечто особенное.

Но это были квадратные помещения обозначенные перегородками, без дверей в каждом из них на кирпичном постаменте высились доспехи.

Если покрасить стены в белый, то возможно было бы назвать это помещение белокаменными палатами. А так – краснокаменными. Терракот кирпичей был все-таки подвально мрачен. Катакомбы – скользнуло слово. Да, наверное. Слово это пришло от невысоких сводчатых потолков. Потолок давил.

Вообще, задумка чувствовалась грандиозная. Ни в палатах ни в катакомбах Макс не был, но здесь он казалось уловил идею творца.

Помещения по периметру было как бы единым, но вместе с тем разбитым на условные комнаты арками.

Одна огромная квадратная комната на всю толщину замка – от внешней стены до двора, как прикинул Макс – а значит, метров двадцать, была разделена крестообразной колонной на четыре условных помещения. Колонной конечно назвать это сооружение было тяжело, скорее, крестообразная переборка с толщиной в полметра и переходящая в свод. Соединения этих переборок были опять же арочными. По бокам комнат условные окна дополняли композицию, если бы на подоконнички поставить цветочки, намалевать в них вид на Летний сад, и подсветить должным образом, то создалось бы ощущение свободы, а не подземного каземата. Были и ниши от пола, символизирующие двери, в них на небольших квадратных постаментах – рыцари. Точнее, рыцарские доспехи.

Рыцари смотрели друг на друга от стены к стене.

Если идти по периметру замка, то ровно из-за этих переборок идти не получалось, приходилось идти змейкой, петлять и конечно просмотреть все пространство было невозможно. Только резвое эхо бегало по почти пустым помещениям.