Божественная трагедия

– Коробочка? Интересно, – Барт жадно схватил бархатную коробочку.

Пересечение двух бесконечностей – путь в вечность.

Так гласила золотая надпись дореволюционной вязью. Так называл бы это Макс, хотя конечно реформа русского алфавита мало касалась изменений политических. Хотя… Кто их знает этих революционеров. Они революцонируют во всем, даже в филологии. Собака зубы в ней сломай!

На крышке две пересеченные по центру восьмерки.

– Восемьдесят восемь, как и число командорств ордена, – заметил Барт. – Но это число условно.

Надпись была на внутренней стороне крышки, четко под пересекающимися восьмерками на внешней. Значит, не восьмерки это сплелись, а бесконечности. Так про себя отметил Макс.

Неплохой масштаб.

Макс взял коробочку. Коробочка была черной и на ощупь очень теплой. Одна из тех вещей, которые приятно трогать. Плоская, достаточно большая, в одежде черного бархата. Ордену было в ней привольно. Он лежал в углублении повторяющем его контуры.

– Ничего похожего в моих столкновениях с орденами я не встречал. Коробочки, подушечки, конечно, были всякого рода. Но чтобы с такой любовью и заботой, да еще такими надписями – это в первый раз.

– Ты прав, – надписи-шнадписи – не мальтийская штука, во всяческих госпитальерских притчах мои дешифраторы ничего похожего не нашли, – сказал Виктор.

– М-м-м… понятно. Это все?

Виктор кивнул.

– Мы бы хотели максимально находиться на месте раскопок.

– Максимально с Максимом, – хмыкнул Виктор Борисович.

– Это возможно?

– Возможно всё.

– А лучше бы вам и не выходить из замка, а тем более с бумагами.

– Так и будет, – пообещал Барт, Макс кивнул.

– Будет охрана от непредвиденных ситуаций.

Макс скосился на Барта. Барт потер руки: «Хорошо. Все, как обычно!»

И Виктор продолжил будто вспоминая: «И к вам будет наведываться Марлен, она заинтересовалась проектом. Не обижайте девушку…

Барт обрадовался: «Нам будет веселее!»

– Не понятно, почему вы до сих пор еще здесь? – Виктор строго посмотрел. – Возьмите Марлен с собой, вы же на машине.

Шаг 19. Замкнуты в замке

Высокую арку охраняли два псевдоегипетских обелиска, словно вросшие в розовую стену. Макс припарковал машину прямо перед входом, там где при Павле были ворота с подъемным механизмом. Их уже встречали – невысокий мужчина в старом засаленном пиджаке.

– Павел Петрович, – представился он. – Директор Фонда друзей Михайловского замка. Меня, как ни странно, зовут так же как и его, – хохотнул он и кивнул неопределенно в сторону замка.

– Кого он имеет ввиду, – шепотом спросил Макс у Барта.

– Императора Павла Первого, – также шепотом ответил американец, и с укоризной добавил: – Стыдно не знать свою историю.

– А много у замка друзей? – спросил Макс директора Фонда.

– Кхе-кхе, – закашлялся он. – Достаточно.

Он ввел их во внутренний двор, который представлял из себя восьмиугольник. И тут же начал восполнять пробелы в образовании Макса, вещая о архитекторах замка.

Барт его тут же прервал:

– Павел Петрович, я знаю эти факты.

– Но другие! Другие не знают!

– Я другим расскажу.

– Пойдемте, пойдемте в замок, – и Павел Петрович провел их внутрь.

Директор сразу же провел их к лестнице, ведущей вниз. Лестница явно, в старые времена, предназначалась для слуг.

– Виктор просил меня выделить вам помещение, в котором вы могли бы работать, не покидая наш прекрасный замок, – почти заискивающе произнес Павел Петрович.

И он открыл неприметную дверь с табличкой «Служебное помещение». Она походила на каморку охранника. Стол, потертый диванчик, кровать, розетка с массивным тройником. И два старых деревянных стула. Вся мебель явно осталась со времен патентной библиотеки, занимавшей замок в советское время. Лак неприятного грязно-желтого цвета во многих местах слез, обнажая бурую основу прессованных опилок.

Боковой частью экспозиции были два слонопотама-охранника, которые ошивались рядом с комнатой.

Прямо из комнаты можно было спускаться в найденный подвал.

Директор музея вел экскурсию, сыпля исторические факты в вперемешку с анекдотами:

– Михайловский замок окутан многими легендами, – говорил он. – Даже по поводу красноватого цвета в который выкрашены стены замка существует предание, что на балу фрейлина, будущая фаворитка, выронила перчатку. Император поднял ее и восхитился цветом. Отправил тут же составителям красок для образца. Многие петербуржцы затем стали красить дома такой цвет. Но есть и другая версия, это колер Мальтийского ордена.

– А третья версия есть? – спросил Макс.

Директор в нерешительности кашлянул, скорее больше для проформы, почесал указательным пальцем кончик носа и поинтересовался:

– Какая третья?

– Ну вы предложили две версии. А есть третья версия событий?

– Не припомню, – пожал плечами директор и продолжил рассказ, – Даже строительство замка связывают с легендой. Павел, будучи человеком мистически настроенным, и говорят, обладавшим даром предвидения, пожелал умереть там, где был рожден… Но есть и другой вариант. Солдату, стоящему на карауле при Летнем дворце явился юноша в сиянии и сказал, что он архангел Михаил, и что он приказывает идти к императору и сказать, чтобы на месте старого Летнего дворца был построен храм во имя архистратига Михаила.

– Архи-кого? – переспросил Макс.

– Архистратига. Солдат донес начальству, а то в свою очередь доложило императору. На что Павел ответил, что ему известно желание архангела, и воля его будет исполнена. И распорядился о постройке нового дворца, при котором должна быть церковь архистратига Михаила, а дворец было приказано назвать Михайловским замком.