Волк

– С тебя пример скоро будут брать, – безжалостно я испортил ему настроение. Но так надо, – А там уж кто за убийство по пьяни сядет, кто с сигаретой уснет. Да мало ли что случится, но конец очевиден, и ты это знаешь.

На лице Васи вспыхнула гримаса злой гордости. Самолюбие было безжалостно задето. Сейчас начнется «да я… да никогда… да мне бы только…». Но он молчал. Молчали птицы. Ветер остановился, слушая наш разговор. Небо полностью спряталось за серой пеленой…

Давай Вася, – подумал я, – ломай себя. Не щади. Зажги ту искру, от которой загораются правильные мысли и взгляд становится ясным.

– Где-то оступился, – тихо проговорил Вася, – а на ноги не встал. Так и продолжаю на коленях ползать.

– Так встань, пока еще не совсем поздно, – вот теперь пациенту надо было дать подслащенную пилюлю. С эффектом оптимизма, – Обратись к Петровне или к Сесеге, передвинь им коробки с продуктами, гвоздь забей. Без куска хлеба не останешься. Походи по людям. Может, кому дрова надо наколоть, крышу починить. Мотор собрать-разобрать. Технику еще не забыл?

– Помню, – в глазах Васи загорелся огонек.

– С сыновьями хозяйство подыми. Семена где-нибудь да завалялись. Сейчас самое время. Шаг за шагом – и прорвешься. Люди помогут. А глядя на тебя, и остальные пример будут брать. И поселок не загнется.

Вася уже сидел, расправив плечи, мечтательно глядя вдаль. Но и про миссию свою не забыл.

– А с колдуном было бы сподручнее.

– Я не колдун, – сказал я медленно, чтобы мои слова наконец-то дошли до него.

– А что же ты сегодня утром нашего Кузнечика так эффективно проклял? – сообщил Василий, – Слег, бедолага. Мало ему своих проблем, так ты еще добавил в копилку для полного счастья.

При одном упоминании кузнеца что-то внутри меня всколыхнулось, но вида не подал.

– Что за проблемы?

– Нелады у него с Васильевым. Уж не знаю, что там у них случилось, но Васильев пообещал, что «этого так просто не оставит». А с ним шутки плохи, ты же знаешь.

Я не знал, насколько плохи шутки с Васильевым. Но где-то в глубине души прозвучал неясный сигнал, что-то в голове моей стало проясняться, и это мне определенно не нравилось. Но торопиться с выводами не стоит.

– Нелады, говоришь, – подтолкнул я Васю к продолжению.

Вася отошел от главной темы, ради которой его послали, и он неохотно, но все-таки продолжил.

– Ну да, нелады. Васильев обещал прикрыть его кузнецу и вообще, выгнать из поселка. А уж методы он найдет. Это он так сказал.

Ничего не говоря, я встал со скамейки, отошел на приличное расстояние и достал сотовый. За спиной послышался звук мотора и шорох шин – «Газель» подъехала к стоянке. Я махнул рукой Ринатику – «подожди».

Длинные гудки тянулись долго, что я решил нажать «отбой», как на другом конце послышалось:

– Слушаю тебя, Серега.

– Напомни мне, пожалуйста, утренний разговор про дядю, Кузнечика и осиновый кол, – начал я докапываться до истины, – и насколько все это является правдой.

Васильев прикрыл трубку рукой и кому-то что-то сказал. Можно было даже догадаться, кому.

– Никак Василий поделился информацией, – усмехнулся участковый, – его вроде делегатом назначили. Ну да, слукавил немного. Каюсь, грешен.

– А ты понимаешь, что ты меня попросту использовал? – повысил я голос, – Как мужик, ты должен сам вести свою войну, а не прятаться за чужими спинами.

– А на войне все средства хороши, – поразил он меня своей циничностью, – я догадывался, что ты приехал ненадолго, и скорей всего, в последний раз. Ты же у нас теперь городской. Вот и решил немного воспользоваться моментом. Не ты же дело сделал, а его слепая вера.

Хорошо сработанно, невольно проявилось у меня к нему уважение. Ловко. Не зря хлеб свой ест.

За спиной послышался сигнал. Короткий и нерешительный. Я зло взглянул на водителя, тот отвел глаза.

– Теленка, значит, потерял, – я выждал многообещающую паузу, – следи за остальной живностью.

– Я тебя умоляю, – послышался смех, но какой-то уж очень неискренний, – уж мне-то про свои колдовские штучки заливать не надо. Я цифры «13» не боюсь, а уж тебя, щенка, подавно.

Так меня еще никто не оскорблял. И дело даже не в «щенке», хотя это слово тоже не из приятных. Но поставить под сомнение, сравнить с суеверием все то, чему научил меня дядя…

А что бы я там не говорил, все-таки кое-что умею.

– Посмеешься потом, когда ущерб будешь подсчитывать.

– Слышь, ты, – прозвенели злые нотки в его голосе, – как я понимаю, твой паровоз скоро отъезжает. Скатертью – дорога. А если передумал ехать, давай встретимся. Посмотрим, какой ты грозный на самом деле.

– Я лучше воспользуюсь твоей стратегией – нанесу удар исподтишка.

– А не боишься, что твой дом… В смысле – Егорыча. Ты же приемыш. Сгорит к чертям этой ночью, со всеми вашими домовыми? Я лично займусь расследованием. И, уверяю тебя, не найдется не одного свидетеля.

– Свидетелей не будет, пока меня тут нет, – заметил я, – с моим приездом объявятся и свидетели и запись найдется на чьем-нибудь телефоне.

– К твоему приезду я уже не буду участковым, – разошелся Васильев, – и не ты, и ни остальные козлы, мне будут не указ.

– Как ты думаешь, кого здесь больше уважают – меня или твое удостоверение.

– Мне плевать на уважение, я здесь – закон.

– Вот из-за таких уродов, как ты, ментов и не любят.

– Чеши языком, сколько хочешь, – подвел итог Васильев, – но следующая встреча может оказаться для тебя последней.

– Застрелишь из табельного? – съязвил я, – Из-за угла, как ты любишь.

– Да я не прочь и голыми руками тебя порешить. Всегда тебя ненавидел. Убить – не убью, а калекой сделаю.

Можно было долго еще вести наш взрослый конструктивный спор, но машинист поезда меня ждать не будет.

– Кстати, забыл сказать, – я постучал ногтями по корпусу телефона, – я записал наш разговор, на всякий случай. Думаю, остальным козлам понравится.

– Чего ты сделал?

– Эпоха hi-tech, и все такое, – процитировал я одного человека.

– Слышь ты… – начал он.

– До встречи, – не очень культурно перервал я его и отключился.