–Так вот как части становятся образцовыми.-улыбаюсь я, глядя на густой суп, где плавает
мясо.
Кроме него, на второй тарелке расположились макароны с гуляшом, небольшая миска
салата: сморщенная помидорка с луком в масле. Вдобавок: три куска хлеба с маслом на
каждом и… полная кружка кофе.
–Ага. А завтра опять дадут бульон с почерневшей мягкой картошкой. – рядом возмущается
Чепчик.
Тимоха, берёт кружку, делает маленький глоток кофе, продолжает рубать макароны.
Ем. Вкусно или нет, трудно сказать.
Голод – лучшая приправа к блюду, как сказал какой-то мудрец, потому, даже «салат» мне
кажется великолепным.
–Пир во время чумы. – чавкает рядом Чепчик. -Наша последняя нормальная жрачка перед
смертью, парни.
–Почему? – я скрепляю два куска хлеба маслом, мысленно называю это «сэндвич по-армейски».
–Они водки накупили. – Чепчик кивает назад, где за «четверками» сидят узкоглазые, чёрные и старший призыв.
–Много водки. На сегодня и завтра. Больше, чем под Новый год.
На секунду мне кажется, что у Чепчика повлажнело в глазах.
–Перед Новым Годом они ещё не были уверены, что им дадут так бухать. Теперь знают и
ничего их не тормозит. – Тимоха жуёт хлеб с маслом и делает снова очень маленький
глоток.
–Пизда будет, просто что-то невообразимое… – Чепчик словно забыл о еде.
–Хватит ныть. – встревает Фил, сидящий рядом с Тимохой. -Кому-то сейчас хуже, чем нам.
Я слышал, что в РМО вообще узкоглазые током ебашили ребят.
–Как это?
–К переговорному аппарату подключали и крутили рычаг. У одного там приступ эпилепсии
случился в момент удара. Они так разозлились, что во время припадка начали его пинать.
Думали, что он симулирует. Затем вообще обоссали его и под шконку забили.
–Ебать! Спасибо Филат, мне стало легче! – Чепчик возмущенно смотрит на него. -Когда у
тебя будет жена и начнет рожать, ты ей эту ахуительную историю расскажи, роды легко
пройдут.
–Какая жена? – с соседнего стола встревает Сеня. – Вы посмотрите на эту жирную свинью, от него только его мама и решится родить!
–Сеня, пошел на хуй. – огрызается Фил.
–Ну в натуре жирный и уродливый. – поддерживает Сеню Титов.-Видел себя в зеркале?
Глаза выпученные, зубы кривые, голос, как у пьяной бабульки, живот, как у свиньи!
–Ты просто ребёнок ещё, раз так говоришь. – Филатов с деланным равнодушием
вгрызается в помидорку.
–Я хотя бы девочкам нравлюсь. – гордо выдает Титов, выпучив своё лицо с правильными
чертами и ровными зубами.
–Ты и тувинцам нравишься. – вставляю я и мы все ржём над Титовым.
–Эй, чо ска, там вэсэло э? – кричит нам кто-то из чёрных.
Затихаем.
–Вообще не жмись ко мне! – злобно дёргается Тимоха, толкая Филатова в бок. -Итак одной
жопой три места занял!
–Он от тебя детей хочет! – оборачивается к нам Сеня.
Тимоха делает маленький глоток кофе.
–Чего так мало пьёшь? – спрашиваю я, с тоской взглянув на свою опустевшую кружку.
–Хочу потом взять и залпом выпить. Чтобы казалось, что я напился кофе.
–Важна не сила ощущения, а её продолжительность. Так во всяком случае говорил Ницше.
– миролюбиво пожимая плечами, говорю я.
–Ага! – снова возмущается Чепчик. -Пусть этот Нищий или как его там, сначала, поживёт на