Гений и злодейство. 26 рассказов авторов мастер-курса Антона Чижа в честь 225-летия А. С. Пушкина

– Чистая правда. Водицей Невы промытая, – в наивных глазах Евгения разлилась влажная синева. – И вопили страдальцы, молили о пощаде. Но никто их не слышал.

– Пейте чай, остынет. Берите печенье. – Медный устал: рассказчик повторял историю уже третий раз. – А что же вы?

– А что я? Что я могу? Человек я маленький. Бесправный и безвольный. Кричат страдальцы: чуют погибель свою. А я плачу от бессилия.

– Похоже привиделось вам.

– Что вы, господин хороший, как наяву.

– Может быть. Может быть, – мозг Петра Алексеевича заработал так быстро, что он не успевал за мыслью: «файлы» в поисках выхода из щекотливой ситуации вскрывались – с грохотом закрывались. Заболела голова.

– …а Всадник топтался в узких коридорах. Искал вход в подземелье, – Евгений закрыл глаза, раскачиваясь, как метроном. – Вода прибывала. Крысы плыли…

Петра Алексеевича передёрнуло.

– Конь стал хрипеть, пятиться. Всадник бил, бил его шпорами! На боках выступила кровь… – Евгений перевёл дыхание, отхлебнул из стакана чай.

– Спасите, Христа ради! – внезапно душераздирающе закричал он и закатил глаза.

Медный дёрнулся, уронил свою чашку – узор шапки Мономаха раскололся надвое.

– Спокойно! – главврач положил руку на плечо пациента.

– Вода! Вода! Спасите! – Евгения затрясло, в горле забулькало. Он стал биться затылком о стену, схватился за волосы, сквозь пальцы потекла кровь.

– Что за чёрт? – Пётр Алексеевич отпрянул.

– Это они так делали, когда вода поднялась, – как в ни в чём не бывало ответил Евгений и вытер руки о пижаму.

Медный промокнул лоб салфеткой и бросил в урну – она была в алых пятнах. «Я схожу с ума! – главный врач почувствовал, как сердце сжалось и резко выбросило кровавые ошмётки в сосуды. – Может, и к лучшему… Или инсульт?»

Евгений уронил свой стакан на пол, схватил Медного за руку и потянул за собой:

– Спасать! Нужно спасать! Скорее!

Медный попробовал сопротивляться, но рука у пациента была сильная, он тянул главврача по коридору, потом вниз по лестнице, в подвал. Санитар кинулся к ним наперерез, но Медный жестом его остановил. Спустились.

– Слышите? Стонут… Захлёбываются… – Евгений приложил ухо к стене.

– Где дверь? Где рычаг? – тонким, как ультразвук, голосом взвыл Евгений.

– Прекрати! Я больше не могу! Хватит! – главврач зажал уши.

– Нажимай, – нормальным голосом вдруг приказал Евгений.

Медный поднял руку и повернул камень – со скрежетом отодвинулась часть стены. Темнел узкий проход в подземелье.

– Пойдём, – Медный, часто-часто моргая, потянул Евгения за собой.

В конце коридора они остановились. Пахло сыростью склепа. Главврач преобразился: выпрямился, в глазах загорелся решительный огонь, возле губ прорезались две глубокие складки, подбородок выдвинулся вперёд.

Всадник одной рукой потянул вниз бронзовый светильник, другой – толкнул Евгения в открывшийся люк. Раздался всплеск.

– Всё! Конец комедии!

В коридор влетел Андрей и несколько бойцов в масках.

Всадник пошатнулся. Его лицо вмиг постарело: щеки отвисли, губы вывернулись, морщинистые веки прикрыли глаза. Рука потянулась к рычагу ниже светильника.

– Стоять! – Андрей оттолкнул главврача и заглянул в люк.

– Евгений Александрович! Вы как?

– Сказал бы я тебе, Андрюха, как. Мокро! Слизь на стенах. Вытаскивайте. Ноги до дна не достают.

* * *

– Как вы догадались, товарищ подполковник? – Андрей налил чай в большую кружку и протянул Евгению.

– Высчитал площадь здания и подвала: цифры не сошлись. – Евгений жадно припал к кружке. – Печенье есть?

– Овсяное, – Ника вытащила тарелку. – Как вы любите.

– Эти черти что придумали… – Евгений закинул в рот печенье, запил. – Вкусно-то как! В лечебнице чай слабый и несладкий… Короче, схема такая: стариков скидывали в люк, наполняли подвал водой, потом смывали. Рычаг под светильником для этого. Как кнопка унитаза. Вода уходила в Мойку, тело уносило. На место выбывшего за деньги брали другого пациента. В основном пожилых, с деменцией, от которых хотели избавиться родственники.

– А почему стариков нельзя устроить в какие-то специальные учреждения?

– Деменция – не причина для изоляции. А в частные – дорого.

– Сволочи… – Ника смахнула слезинку. – Страшная смерть.

– К тому же эти сволочи жадные. В месяц – по старику. А Всадник этот… Возомнил себя… Сейчас валит всё на завхоза. А самое гнусное: и баба Зина, и Оксана видели, что пациенты пропадают.

– А Пелагея? – Андрей раскрыл дело и достал фотографию. – Красивая…

– А Пелагея, она же Параша, догадалась, начала шантажировать главврача. Тот погорячился, ударил. Санитар пришёл, а она шевелится. Он её утопил в ванне. Зачистить не успел.

– Да, рисковали вы, товарищ подполковник, – Ника расширила глаза. – А без этого никак?

– За три года сколько утопленников?

– Как вспомню ваше лицо! – Андрей засмеялся. – Вам в артисты бы пойти, Евгений Александрович!

– Ага! Размечтался. А ты на моё место? – Евгений встал, почесал затылок, вытащил из волос оставшуюся капсулу с бычьей кровью, выкинул в урну. Нахмурил брови и голосом начальника, очень похоже, сказал: – За работу, товарищи офицеры!

* * *

– Разрешите? – Ника заглянула в кабинет.