Oris Maari: Ara Avalantis

– Скажи, для тебя это было особенным, это было как-то иначе, чем раньше?

Глава 6

Ярик посмотрел на меня с огромной нежностью во взгляде и открыл рот, чтобы ответить, но его прервал громкий колокольный звон, тревожный и резкий. Ещё неприятнее было то, что буквально через мгновение с улицы раздались крики. Ярик был уже на ногах и стремительно одевался, с тревогой оглядываясь на меня.

– Одевайся, быстро. Это звонница скорби, такое бывает, если убили первоинквизитора или, если заплакали статуи. И то и другое для нас не несёт ничего хорошего.

Я буквально соскользнула с кровати, вытерлась одеялом и разве что успела накинуть на себя то же платье, в котором была и обуться, тело, будто реально гудело и движения давались не просто. Блиин, только бы не статуи, нет, слишком рано, пожааалуйста, пусть это будет что угодно, только не Гнев Владыки.

В коридоре уже было шумно, доносились обрывки реплик «Её нужно очистить…", «Владыка недоволен…", «Пророк молится, нельзя вмешиваться…", «У неё не белые глаза…", «Нам велено никого не пускать…» А потом раздались хлёсткие звуки ударов. В коридоре верные мне охранники сдерживали бушующих коллег. Ярик подошёл к шкафу на смешных ножках, что-то с щелчком нажал и он откатился в сторону вместе с фрагментом пола, открывая узкий проход куда-то вниз. Я последовала за ним. Было темно, но узкий коридор был прямым и никуда не петлял. Последний свет померк, когда шкаф с щелчком встал на место за нашими спинами. Теперь я только слышала Ярика и чувствовала его руку, которой он держал мою и тянул меня за собой. Предчувствие не обмануло, да и когда такое обманывало эмпата. Было дико до дрожи в ногах, но я старалась быть максимально спокойной, паника, никогда не помогает, так и не к чему давать ей силу.

– Когда в комнату ворвутся простые охранители, они подумают, что ты ещё где-то на территории монастыря, им не известен этот ход. Но если хоть кто-то из мастеров тоже принял решение ополчиться на тебя, скоро в этот ход хлынут отборные инквизиторы в погоню. Твоя келья – келья для особых гостей и этот ход был создан для экстренной эвакуации или тайных вылазок. Мне о нём рассказал Савелий, как только я стал твоим Посохом. Ведёт он за городскую стену, но нам нужно будет двигаться дальше и двигаться быстро, надеюсь, ты готова пробежаться. И… если можешь – приглуши сияние своих глаз, в темноте оно будет нас выдавать.

– Если бы я знала, как приглушить сияние глаз, приглушила бы, – я замялась, – на счёт пробежаться, это я за, чувствовала, что что-то случится, хорошо, что есть этот потайной ход, и главное, что ты рядом.

Дальнейший путь до конца длинного каменного коридора мы проделали в молчании. Иногда стены были покрыты неведомо как выживающим в кромешной темноте мхом, иногда были влажными от сочащихся грунтовых вод, но наконец, Ярик остановился.

– Если на той стороне нас уже ждут, то тебя арестуют, а меня, скорее всего, убьют сразу, ведь я буду драться до последнего. Поэтому… – он обнял меня и поцеловал, крепко прижимая к себе – … может быть, это последний раз в жизни. Я благодарю тебя за нежность.

Я не видела в темноте его лица, света глаз было недостаточно, но внутри всё сжалось. Нужно было что-то сказать, но в горле встал комок слёз, и я просто погладила его лицо, пытаясь через прикосновение передать всё-всё. Он что-то нажал и с тихим щелчком открылся выход. В нос ударили запахи прохладной ночи и застоялой воды, мы вышли неподалеку от городского рва. Задвинув дверь-камень на место, Ярик побежал прямо через чье-то ржаное поле, увлекая меня за собой.

+ – Мы можем сделать твои глаза чёрными как ночь, мы можем наполнить их собой, только позволь и мы сделаем тебя незаметной в ночи. +

+ – Тьма, не трогай моего серебра, оно священно. +

Мы бежали по полю, было темно, небо заволокли тучи. Ночь не была тихой, её разрывал колокольный звон и крики со стороны города, кажется, кричали простые жители, дурное знамение породило панику. Поле закончилось, и начались деревянные хижины, более крепкие и богатые, чем дома в деревне Мыколы, но всё же уже не каменные строения. Здесь тоже люди не спали, на центральной площади посёлка собрались мужчины и женщины, яростно споря и размахивая факелами. Ярик держался тени и нас никто не заметил. Как оказалось, он бежал к конюшне. На бегу посохом размозжив голову сторожевого пса, который только-только собирался залаять (сила удара была чудовищной). Ярик с треском выбил дверь и вывел двух лошадей. На треск тоже никто не отреагировал, конюшня была далеко от центра, где стоял гвалт, и одни перекрикивали других, а сторожевой пес не успел предупредить селян о краже.

– Верхом ездить умеешь? Если да – тогда за мной. Если нет – садись на мою лошадь, поедем вместе.

Я оторопела, и уставилась на необычное создание расширенными глазами.

– Н-н-нет, ни когда не видела даже, – я слегка замялась, – как на неё з-залезть?

Ярик действовал грубо и жёстко. Он просто резко оторвал меня от земли и усадил на лошадь, а затем запрыгнул сам. Вторая кобыла осталась стоять на месте, а мы двинулись вперед, обдуваемые холодным ветром. Я сидела ближе к шее лошади, Ярик сидел за мной, как бы полуобнимая меня сзади. Руками он держал поводья, а на дорогу смотрел из-за моего плеча.

– Если ты первый раз на лошади – лучше так. Нам нужно быть максимально быстрыми и если бы ты сидела сзади – могла бы упасть. Так неудобно, зато надежно, – голос его был напряжен и сосредоточен, он вглядывался в темноту, ведя лошадь по извилистой тропинке и непонятно как ориентируясь в округе.

– Я могу применить зелье, чтобы видеть в темноте?

– Применяй всё что есть, всё необходимое, что посчитаешь нужным. Вообще какие-то запреты мои можешь забыть, – да, было очень неудобно так сидеть, но это мелочи, – я эм, вообще, такое создание вижу впервые, – я осторожно погладила лошадь по шее.

Ярик начал применять разные химически штуки. Он глотал пузырьки один за другим, некоторые жидкости даже слегка светились. Когда он закончил от его тела исходил ощутимый жар, как от близкого костра, а сердце билось с чудовищной скоростью. Изменился и голос, он стал более густым и басовитым.

– Моя задача – доставить тебя в безопасное место. Ближайшее такое – Леснячее, деревушка, сгоревшая в прошлом году. Новые жители там так и не появились, в народе считается дурным местом, естественно поверья о призраках, но для нас главное – там найдется хоть какая-то крыша над головой, и там нет людей. А уж затем можно будет подумать, что делать дальше. Возражения есть?

Моё сердце билось в синхронии с сердцем Ярика, и это было непривычно, сложно сконцентрироваться и дышать. Я прижала ладони к груди, будто пытаясь руками приостановить сердцебиение.

– Поехали в эту деревушку, ни каких возражений нет, – я задумалась, – Ярик, зови меня просто Лионесса.

– Как скажешь, Лионесса.

+ – Тьма, что случилось в мире, это Гнев Владыки, или что-то другое? +

+ – Да, он самый, мы чувствуем, как рыдают статуи и как мечутся в агонии ужаса светлые души, как им страшно, как они терзаются мыслями о собственных маленьких грехах перед лицом разгневанного Владыки. Началось… мы в восторге. +

+ – Ох, мне б твой восторг. У меня ни копья, ни навыка боя, и круга теперь нет. Но да, кто ж говорил, что будет легко. Ну, Владыка! Устроил тут, так устроил…+

+ – Мы можем стать твоим оружием, если позволишь. Мы забавляемся сидя на твоем плече, но мы способны на большее, мы можем стать смертоносными для твоих врагов, мы можем стать копьём, пронзающим сердца, только позволь, прими нас в свои руки, пусть руки пропитаются нами, станут нами, и мы станем твоим оружием. +

+ – Нет, Тьма, ни какого влияния. Мне нужно моё оружие, и моя Сила. +

+ – Мы чувствуем недоверие, мы удивлены. Разве мы сделали что-то, чтобы заслужить недоверие? Мы лишь предложили помощь, нечто более эффективное, чем самая хорошая палка с лезвиями. Мы в замешательстве. Наше предложение эффективно, почему Хранитель отказывается? +

+ – Палкой с лезвиями управляю Я, лично Я. Это не недоверие, это перестраховка. Я всё ещё намерена принести Равновесие. Сама принести, своими руками. +

Тьма замолчала. То ли обиделась, то ли просто решила, что диалог завершен. Ярик вел лошадь по всё более густому лесу и наконец, когда лошади стало тяжело продираться сквозь кусты, мы достигли пункта назначения. Сначала я не поняла, почему мы остановились, кромешная тьма не позволяла увидеть что-то кроме собственных рук, но затем Ярик взболтал какую-то пузатую колбу и жидкость в ней начала светиться тусклым зеленым светом. Её приходилось часто потряхивать, чтобы свечение продолжалось, но в этой темноте и такой химический фонарик сгодится. Сам Ярик впрочем, кажется, отлично всё видел. Он легко спрыгнул с лошади, помог мне слезть и уверенно пошёл куда-то в темноту, велев ждать около лошади с колбой в руках. Её свет делал всё вокруг каким-то особенно могильным и призрачным.

Стало как-то не по себе, было до дрожи неуютно, а Ярика отпускать туда одного вообще не хотелось… В груди нарастал ком негодования, будто почву из-под ног выбили. Грусть вперемешку с яростью и гневом, и не пониманием, куда двигаться дальше. Я подняла глаза к небу: – «Равновесие, вызываю к тебе всем своим существом, ответь, дай знак, мне очень нужна твоя Поддержка и Помощь. Этот мир нуждается в тебе, как никогда». Из темноты раздался оглушительно громкий и противный металлический скрип, затем ещё раз. Лошадь тревожно шевелила ушами и издавала смешные фыркающие звуки, поворачивая вытянутую морду в сторону звука из темноты. Наступила тишина, но внезапный треск и грохот заставили спину покрыться мурашками. Химический огонек в колбе был предательски тусклым и освещал разве что густую траву вокруг, да встревоженную лошадь. Хотелось побежать к Ярику, но было темно, вокруг меня был свет, но его было мало, чтоб быть уверенной, кричать было тоже опасно, раздирающее чувство. Всё тело трясло, сильно, и от холода, и от нахлынувших смешанных чувств…

Темнота сжалилась и отступила, впереди засиял ровный и куда более яркий жёлтый свет. Это возвращался Ярик, продираясь через куски заборов и кустарники, держа в вытянутой руке ручной фонарь со свечой за грязной стеклянной дверцей.

– Я осмотрел деревню, почти всё сгорело дотла, но нам повезло, осталось то, что, кажется, было коровником. Там достаточно прочная крыша, а ещё я нашел фонарь и немного свечей, пригодятся. Пока можно расслабиться, мы заночуем здесь. Возражения есть?

В жёлтом свете фонаря тусклый свет химической жидкости в колбе казался совсем затерявшимся, и стоило перестать её трясти – облегчённо погас.

– Возражений нет, – я выдохнула, и ещё раз посмотрела на небо, абсолютно чёрное.

С помощью Ярика я пробралась вглубь сгоревшей деревни. На краю освещенного пространства можно было видеть покосившиеся остовы домов или внезапно встретить среди кустарников участки земли, засыпанные пеплом. Лошадь Ярик привязал к металлическому шесту, у подножия которого лежал на боку проржавевший колокол. Видимо в пожаре сгорело то, что удерживало колокол на шесте. Внутри продолговатого коровника было сыро и пахло гнилой древесиной. Ярик вновь оставил меня стоять на месте, но теперь уже с более-менее нормальным фонарем, а сам начал обустраивать стоянку. Откуда-то приволок два дырявых мешка и набил их листвой и травой, соорудив неплохие лежанки, притащил ветки и доски от какой-то мебели, несколько камней и вот уже готово место для костра. Пламя охотно накинулось на древесину, я наконец села на мягкий мешок от которого пахло свежесорванной травой и посмотрела на разгорающийся костер. Это было почти уютно. В свете костра стало заметно, как выпитые зелья повлияли на Ярика. Мышцы бугрились и ходили ходуном, словно он постоянно танцевал танец живота всем своим телом, жгуты мышц пульсировали даже на шее. Голыми руками он выпрямил какой-то кусок металла, словно это был пластилин и приспособил его для поправления деревяшек в огне. А глаза по размерам стали, чуть ли ни в два раза больше привычных и непонятно было, действительно ли это так или только, кажется.

Тепло костра и запахи сделали своё дело, я успокоилась, как ни странно здесь было куда больше свободы. Я и забыла уже этот вкус. В монастыре я была, как будто закрыта от дыхания природы и самого мира. Сейчас меня расстраивало лишь собственное бессилие, слабость и растерянность. Я встала и подошла к Ярику.

– У тебя есть небольшой и острый нож? Пусть ритуал я пока не могу провести, но небольшую молитву вполне.

Ярик замялся.

– К сожалению нет. Когда я был инквизитором-карателем, мог брать не только необходимое, что предписано, но и всё, что сочту нужным, в том числе клинок и нож. Но после того, как я стал твоим Посохом, мне с новым облачением соответственно статусу, выдали более церемониальный набор инструментов и ни ножа, ни клинка среди них не было.

Он подкинул деревяшку в огонь и тяжело вздохнув, уставился на языки разгорающегося пламени.

– Ладно, и без ножа сделаю, – я присела рядом, – многое изменится, когда ты увидишь высшие сферы Равновесия, только бы найти теперь где-нибудь серебряный круг. Без круга не выйдет ни чего, это как, ключ и замок, я пока что всего лишь – ключ, – я улыбнулась, потом поднялась и подошла к костру, опустилась на колени, и стала петь, старалась петь тихо, не в полный голос. Звуки – это коды, руками я сплетала коды мира, обращённые к сферам Равновесия, как меня учили. После того, как молитва закончилась, я нащупала тонкую прядку волос и резко дёрнула, было больно, но нужно что-то отдать огню, он проведёт коды в мир, закрепит их. А дальше, необходимо просто наблюдать и видеть.

Я замерла в ожидании эффекта, но, кажется, всё оставалось по-прежнему, абсолютно ничего не произошло. Ярик заинтересовано наблюдающий за моими действиями, почему-то стал заглядывать мне в лицо.

– Это были интересные движения, я таких не видел, но что они тебе дали, кроме повышенной яркости глаз?

Я проморгалась, но всё равно не чувствовала в себе никаких изменений, а вот Ярик со стороны явно видел, и поняв по моему поведению, что я не ощущаю того же, запоздало пояснил.

– Ты когда делала движения руками – начала нарастать яркость сияния твоих глаз и сейчас они у тебя горят в несколько раз ярче, чем прежде, наверное, даже могут посоперничать в яркости с костром. Выйди из коровника на секунду и в темноте, я уверен, ты сама увидишь отблески этого серебряного света на предметах, настолько он яркий. Тебе это удобно, это не больно? Может… может я могу чем-то помочь?