Серебряная пуля. Антология авантюрного рассказа

– Вы берете? – спросил он. – Или будете ждать до Земли? Там, где нужные цены?

Я готов был заплакать.

– Беру!

Заплатил. Зажевал две котлеты, гарнир – белый рис и зеленая зелень, выпил морса. Меня потянуло уснуть. Я сидел за столом, разморенный и вялый, а в окнах – кружили нахальные луны. Как бабочки. Легкие бабочки тяжкой планеты Турук. Расплывались в глазах. Исчезали и падали.

– Вам бы поспать, – покачал головою кассир, и помог мне подняться. Я встал, уцепившись за коготь его. Я качнулся. Зажал чемодан и пошел к разноцветной табличке: «Гостиница».

Цены меня пошатнули. Как маятник. Я онемел. Отклонился от курса. Сказал:

– Вы совсем уже? В десять раз больше, чем было у нас на Земле!

Подавился от злости.

Дежурный смотрел на меня, он был юный, зубастый, смешливый.

– Берете? – сказал он и фыркнул. – Или будете ждать до Земли? Там, где нужные цены?

Меня повело. Я готов был упасть, прямо на чемодан. И уснуть прямо тут.

– Да, беру!

Что еще оставалось?

***

Было утро и было метро. Туруканское, очень огромное. Нас поглощал эскалатор, он был точно пасть туруканского зверя, его беспредельная пасть, и на каждой ступеньке стоял туруканец. Я тоже стоял, и держал чемодан. Я был крошечный, будто пылинка. Метро утащило меня и швырнуло в вагон.

Там был запах метро – запах пота больших туруканцев, едкий, сочный, вонючий. Я сморщился. Я пересел. Я подумал: «Они что, не моются?» Мне стало стыдно – своих неприветливых мыслей, и я запретил себе думать. Уткнулся в смартфон, как и все. Пролистал новостную страницу. «Президент подписал… На Туруке открыли… Межпланетный конгресс…» Ничего интересного, все как всегда. Будто я на Земле, в нашем старом столичном метро, рассекаю в туннелях…

И тут – заорали.

– Всем хорошего дня! – заревело под ухом. – Предлагаю бесплатный концерт! Пять минут – уделите внимания!

Грянуло. Ухнуло. Жахнуло. Он был с колонками, с красным большим усилителем, с чем-то гитароподобным – здоровый, как конь, наглый житель Турука. Он играл. Он орал. Его пасть открывалась под музыку. Песня лилась и лилась. Все должны были слушать…

А потом все закончилось, то есть, была остановка. Он раскланялся. Вышел. А я… я сидел, оглушенный, испуганный.

Как же мощна ты, турукская музыка!

Я отдыхал. Передышка… увы, небольшая.

Завыли опять. Это был продавец, шустрый, юркий, с большою коробкой.

– Уделите минутку внимания!

«Так, начинается!» – я отвернулся. Я злился, как мог. Не хотел подарить и минутки… какой бессердечнейший я!

Но ко мне подошли и подсунули прямо под нос – изумрудную, с пестрым отливом, коробку. Там были трусы. Туруканские, сто двадцать восьмого размера… очень милые, только зачем мне трусы?

– Покупайте со скидкой! – сказал продавец. Подмигнул желтым давящим глазом. – Натуральные. Сносу не будет!

Я гордо молчал. Продавец отошел, завывая про скидку. Трусы покупали. Его многозубая пасть открывалась и щелкала.

Мчалось метро, и опять остановка. Ушел продавец. Я грустил без него. Я, наверно, скучал…

Но скучать мне не дали.

…Это был хилый, жалкий, больной туруканец. Сипел, подворачивал ножку. И полз, прямо полз на хвосте по метро. И ревел, крайне жалостным ревом.

– Пода-айте, кто сколько способен! Пода-айте!.. – рыдал туруканец, и полз, заливая слезами метро. Его хвост содрогался. Задел мою ногу шипами.

Я взвизгнул. Отдернулся. Он усмехнулся и полз себе дальше.

Ему подавали.

Потом – остановка. О, счастье! Я тяжко вздохнул. Мне осталось проехать всего ничего…

Но в вагон ворвались.

Это был разбитной туруканец, его чешуя была белой от краски.

– Сейчас будут танцы! – пропел он, и встал на передние лапы, и хвост – зацепился за поручень. Ухнул. Повис на хвосте. Стал размахивать лапами. Когти его просвистели так близко…

Я ахнул. Пригнулся. Прикинулся ковриком. Мне было дурно.

В заоблачных высях метро танцевал туруканец. Летающий танец с кинжалами.

Ой! Зацепил мой рюкзак. Ой! Порвал. Ой! Рюкзак развалился на части.

Я взвыл… и пришла остановка, моя, долгожданная.

Я подхватил чемодан и рванул из вагона. С дырявым своим рюкзаком…

Ну что же еще оставалось?

***

Поезд был бесконечен, длиннющий и хищный, как змей туруканских песков, подлетел, подвывая, и встал. И застрял на перроне, и дал всем войти. Я скормил ему свой туруканский билет, и я тоже вошел. Я нашел свою полку, она была нижней. Удобной, как поле для гольфа, и столь же большой. Пятиспальной.

«Ну, это ж Турук, тут с запасом!» – я хрюкнул от смеха и сел на нее. Сунул свой чемодан вниз под полку, достал расчлененный рюкзак. Он был жалок и, в общем, уже никуда не годился. Издержки метро… Я вздохнул. Поезд тронулся. Я прислонился к окну. За окном был пейзаж, туруканский, привычный. Необъятные здания, ветер, асфальт, и машины – сплошным, грязно-серым потоком. Такой суетливый Турук…

Подошел проводник. Он был в форме, зловещей и красной.

– Ваш билет! – проворчал он.

Проверил билет. И пошел по вагону, виляя хвостом. Я смотрел ему вслед, а потом отвернулся.