Желтый глаз Тихеи

– Боксом. Надо уметь за себя постоять. Опять же, девчонку если надо от хулиганов защитить. Я, между прочим, так с твоей матерью познакомился. Одному слишком навязчивому ухажёру нос набок свернул.

Уже на следующий день я записался в секцию бокса. Отец, несмотря на протесты мамы, купил мне настоящие боксёрские перчатки, а через неделю, с зарплаты, приобрёл в спортивном магазине цилиндрическую грушу, обшитую натуральной кожей, и я по вечерам с остервенением молотил её, представляя, что сокрушаю челюсти ненавистного Рыла.

Мне казалось, что я делаю успехи, но тренер был недоволен.

Однажды, после спарринга, он отвёл меня в сторону и задумчиво сказал:

– Давно наблюдаю за тобой, Сашок. У тебя есть все данные: длинные руки, хорошая реакция, дыхалка отменная, но мне кажется, что ты никогда не станешь хорошим боксером.

Я расстроился.

– Почему это?

– Потому что ты боишься противника.

– Ничего я не боюсь!

– Боишься. Ты не атакуешь, а только защищаешься. И почему ты наносишь удары лишь по корпусу? Вот сейчас, на ринге, было множество возможностей достать противника в голову. Он ослабил защиту, а ты не воспользовался, почему?

Я шмыгнул носом:

– Не могу я бить человека по лицу…

Тренер понимающе улыбнулся:

– Но ведь он тебя бил.

– Один раз попал.

– В боксе и одного раза бывает достаточно, чтобы отправить в нокаут.

И поскольку я угрюмо молчал, он ободряюще похлопал меня по плечу.

– Это естественно для нормального человека: не бить по лицу. Но здесь спорт. Другие законы, нужно бить. Или побьют тебя. В обычной жизни ты можешь быть тихим и стеснительным. Но здесь должен быть агрессивным и напористым, иначе не победишь. Сними маску робкого пахаря и надень маску безжалостного воина. Стань другим на ринге. В каждом из нас живёт множество сущностей. Загляни в себя и увидишь бойца. Позови его – и придёт. Думай, как воин. Будь воином. И всё получится.

Дома я размышлял над словами тренера. И они казались мне полным бредом.

Как можно стать другим? Я таков, какой есть. И при чём здесь маска? У меня не маска, а лицо. Как можно снять лицо?

В секцию я больше не ходил. Продолжал избивать домашнюю грушу, а на вопросы отца отвечал, что в школе слишком большая нагрузка, не до бокса.

И всё оставалось по-прежнему. Рыло издевался надо мной и продолжал обзывать изделием номер два. А я лишь кусал губы и молчал. Молчал и думал. Почему Володька не трогает, например, Ваську Савичева? Ведь тот худенький, маленький и робкий. И сам же отвечал себе: потому, что у Васьки старший брат – бывший десантник, и Рыло прекрасно знает об этом. Вот бы мне такого брата. Но, к сожалению, я в семье один. Однако, мысль о брате не давала мне покоя. А если напугать хулигана, сказать, что у меня брат бывший зек? Главное, сказать спокойно, как бы между прочим, мол, брательник с зоны откинулся, за убийство сидел… Вдруг испугается?

Но Рыло не испугался. Однажды он при всём классе отвесил мне пинка, и я, стараясь говорить спокойно и веско, произнёс:

– Ко мне скоро брат приедет. Он зону топтал. Я ему про тебя расскажу…

– Чего? – повернулся ко мне Рыло и нехорошо прищурился: – Чего ты вякнул, чмо?

– Он за убийство сидел, – теряя остатки храбрости, промямлил я.

– И как же зовут твоего братца?

– Антон, – назвал я первое пришедшее в голову имя.

– Антон – гондон! – срифмовал Рыло и заржал. – Верю, что он твой брат. Небось, на малолетке пидором был? Слышите, пацаны? У нашего изделия пара образовалась! Слышь ты, козёл, – он ухватил меня за ворот, – ты чего мне про всяких петухов впариваешь?! Если твой обмылок сюда сунется – я вам обоим глаза на жопу натяну и моргать заставлю! У меня самого семья воровская, а ты, баклан, мне втираешь про братьев-сватьев!

Глаза мои были мокры от обиды. Вот почему Рыло столько блатных словечек знает, у него родственники натуральные бандиты, а я его братом испугать хотел. Ничего, всего год потерпеть осталось, закончу школу и прощай подлец Рылеев.

Так думал я и не подозревал, что судьба готовит мне испытание, которое круто изменит мою жизнь.

Девятый класс, новая школьная форма, новые увлечения и первая любовь.

Её звали Вика. Сейчас, вспоминая угловатую курносую девчонку из параллельного класса, я понимаю, что в ней не было ничего особенного. Девочка как девочка, нисколько не лучше сверстниц. Но я безумно, страстно и отчаянно втюрился в нее. А может, причина в том, что Вика ответила мне на поцелуй. Я никогда раньше не целовался и даже не представлял, какое это восхитительное чувство, ощущать тепло губ любимого человека. Я летал по небу от счастья, ходил на голове и готов был подарить ей весь мир. В моей душе одновременно пылало пламя и росли цветы, звучали победные марши и плыли звуки танго. Я умирал и воскресал, плакал и смеялся.

Мы шли по аллее обнявшись, и я шептал ей на ушко смешные глупости. И тут, словно злой рок, словно гром в ясный день, словно айсберг на пути обречённого Титаника, из кустов неожиданно вылез Рыло.

На лице негодяя была написана притворная озабоченность:

– Извини, Вика, вопрос жизни и смерти. Мне срочно с Саней перетереть надо, – он цепко ухватил меня за руку и потащил в кусты, приговаривая: – Позарез нужна твоя помощь…

И лишь оказавшись со мной наедине, Рылеев сбросил маску доброжелательности:

– Слышь, изделие, – зашептал он с угрозой, – быстро свалил отсюда! Тёлка не для тебя. Ещё раз с ней увижу – порву!

– Ты не имеешь права, – ошарашенно пробормотал я. – Ты… ты…

– Чего? – зло оскалился он. – Не понял, что ли, баклан?!

Его кулак, прочертив короткую кривую, врезался мне в челюсть. Голова моя дёрнулась, а в глазах потемнело. Я не упал, лишь пошатнулся. А Володька сплюнул мне под ноги и проговорил:

– Скажи спасибо, что я сегодня добрый. В следующий раз – убью!

С этими словами он скрылся в кустах. До меня долетели слова Вики:

– А где Саша?

– Да он домой пошёл. Он же к олимпиаде по литературе готовится, – беззаботно соврал Рыло.

Я стоял, словно истукан, и чувствовал, как в висках пульсирует сердце. Громко, аритмично и больно… Потом на негнущихся ногах выбрался на дорогу и посмотрел, как они удаляются прочь, моя девушка и этот бандит.

Но лучше бы не смотрел. Прежде чем они свернули с аллеи, я увидел, как рука Рылеева скользнула по спине Вики и замерла на её ягодице. Вот сейчас она даст негодяю пощёчину, оттолкнёт. Но ничего этого не произошло. Я услышал лишь её смех, хрустально-звенящий…

В тот день я думал о самоубийстве. В самом деле, кому нужен такой слизняк? Никчемная половая тряпка. Он прав, я изделие номер два, дырявый бесполезный презерватив. Ничтожество и слюнтяй. Сброситься с балкона или перерезать вены? Прыгнуть с моста, привязав на шею связку кирпичей?

У тебя на глазах увели любимую девушку, а ты стоял и смотрел. Ты обделался от страха? Нет. Тогда почему не порвал подлецу горло? Ты видел летящий в лицо кулак, но не уклонился. Ты же боксёр, и такие удары для тебя пустяк. Уход в сторону и ответный хук в печень. Почему не атаковал?

Я закрыл лицо руками и раскачивался, сидя на стуле, как китайский болванчик. Почему? Почему? Почему? Разве он сильнее? Разве он лучше тебя дерётся? Нет! Нет! Нет!