Очень важный маршрут. «Коммерсантъ»

Всякому, кто читал «Педагогическую поэму», ведомо то ощущение растерянности, которое она вызывает.

С одной стороны – чувство подлинности чуда, которое там описывается. Макаренко из беспризорников за два года ухитрялся делать людей, таких, из которых могли получаться врачи, инженеры, учителя.

Он неграмотных за три года доводил до поступления в институт. Из трех тысяч его воспитанников никто не вернулся к воровству и бродяжничеству, никто не сел – так просто не может быть. И совершенно непонятно, как какие-то наробразовские дамы могли что-то возражать и почему он вообще реагировал на эти возражения. Гений и дуры.

И только в этом музее я вдруг сообразил, что дама из Наробраза, которая мучила его своими придирками, – это была Крупская Надежда Константиновна. И это она в 1928 году закрыла колонию имени Горького, опубликовав 17 мая 1928 года статью в «Комсомольской правде». От нее он с помощью Горького убежал к чекистам. И там недолго продержался, потому что он-то строил коммуну, а они хотели колонию, он сделал завод, принадлежащий беспризорникам, а они скоренько превратили его в фабрику НКВД с бесплатной рабочей силой из малолетних преступников. 1920-е он провоевал с Крупской, 1930-е – с НКВД, и все у него был один мотив – да делайте что хотите, только нас не трогайте, нам ничего не надо, дайте нам просто жить самим по себе. И я готов про вас что угодно писать, только не надо моих трогать. Очень семейная психология. И недаром они все его зовут отцом и дедом.

Вообще-то удивительно, что советское государство так поднимало Макаренко после его смерти – оно плодило беспризорников, он их спасал. И непонятно, как может существовать эта система в государстве, где принималось законодательство, что расстреливать можно с 11 лет. Макаренко принимал детей гражданской войны и раскулаченных, Калабалин – детей врагов народа и погибших в Великую Отечественную. Педагогика Макаренко – уровень цивилизации, до которого государство не доросло, потому что вся она основана на идее, что никакой мести малолетнему преступнику не может быть в принципе. Его удушили, а потом заставили зубрить цитаты из Макаренко, чтобы зубрежкой вытравить смысл.

Забавно, что «великим педагогом ГУЛАГа» Макаренко объявили в 1992 году, как раз когда у нас опять возникла проблема беспризорности. После войны Макаренко начали переводить на немецкий, итальянский, французский, появились макаренковские общества – в Европе появились свои беспризорные, он знал уникальный рецепт, как их спасать. Там, в музее, есть один замечательный экспонат. Портрет Макаренко, сделанный в чеканке, в восточных узорах. Это из детского дома города Грозного – после первой войны сделали, во вторую разбомбили, портрет нашли в руинах.

Интересный музей. Документация социального эксперимента, который удался, но плодами которого мы никак не можем воспользоваться. Слишком роскошный дар гуманизма.

Музей МЧС

Где это: м. Ботанический сад, Лазоревый проезд, д. 12, +7 (499) 189—08—06

Что это: музей истории МЧС от противогазов времен Первой мировой войны до наших дней

Что можно: увидеть фотографии с мест происшествий, награды спасателей, их экипировку, модели машин МЧС и многое другое

Это не Музей МЧС. Это Музей уникального эксперимента.

Один раз получилось

Музей Министерства чрезвычайных ситуаций выглядит по-военному. Витрины со встроенным освещением типа «шкаф» и типа «прилавок» похожи на переносные алюминиевые кофры со снятыми защитными стенками. Их можно быстро собрать и разобрать. Они занимают основное место плюс комплекты формы МЧС плюс гипсовые бюсты в количестве 2 (два) – Героя России Андрея Николаевича Рожкова (погиб) и маршала Советского Союза дважды Героя СССР Василия Ивановича Чуйкова (умер). Я это к тому, что в этом музее возникает ощущение, что есть норматив по его свертыванию и развертыванию на любой указанной командованием площадке. Он, собственно, сейчас находится в состоянии временной дислокации в Лазоревом проезде, раньше был на Живописной улице и собирается переезжать, хотя не знает, когда и куда. Это довольно редкое ощущение для музеев, им обычно свойственна большая стационарность.

Да и экспозиция там по-военному создана. История МЧС от противогазов времен Первой мировой войны через местную противовоздушную оборону раннего советского и Гражданскую оборону позднесоветского времени к нынешнему состоянию. Боевой путь МЧС (Чернобыль, Спитак, далее везде), силы и средства МЧС (территориальные управления, специализированные подразделения), система подготовки спасателей. Награды МЧС, спасатели – Герои России, знамя МЧС. Все четко, бодро и логично, как на занятиях.

Фотодокументы: ликвидация последствий авиакатастрофы в Иркутске, 1999 год. Хвост самолета лежит на пятиэтажке, пожар потушен, тяжелая техника разбирает завалы, видны четкие действия личного состава. Спасение на воде в Алтайском крае, 2004 год. Лодки, затопленные дома, жители, четкие квалифицированные действия личного состава. Транспортировка тел погибших на Араданском хребте, 2003 год. Снег по грудь, горная местность, мотосани, сложные погодные условия, четкие изобретательные действия личного состава.

У меня было странное чувство в этом музее. Во-первых, меня мало вдохновляет армия. Причем в области агитации и пропаганды особенно мало, потому что это неумелое армейское вранье по определению. Во-вторых, в школе на военной подготовке, а потом в институте на занятиях по ГО и ЧС я усвоил отдельное отвращение к гражданской обороне. Как к предмету в особенности гнусному, потому что это было про то, как сначала будет ядерная война коммунизма с капитализмом, а потом мы будем спасать мирное население от облучения с помощью прорезиненных тряпочек. То есть в принципе этот музей должен был бы мне очень не нравиться. И вот поди ж ты, я ходил по нему и ловил себя на мысли, какой это хороший музей и как вообще правильно все, что тут происходит, и даже на какой-то личной симпатии к Сергею Кужугетовичу Шойгу, у которого все это так работает.

Сначала я даже не мог понять, с чего бы это. Не то чтобы суперинтересная экспозиция. Нет, там есть несколько интересных экспонатов – телефон, по которому в Москве во время войны объявляли воздушную тревогу, карта налетов немецкой авиации на Москву в 1942 году, щипцы, с помощью которых жители собирали с крыш и тушили немецкие зажигательные снаряды. Есть и разные занятные вещицы – набор солдатиков во всех вариантах формы МЧС, который подарили Шойгу на день рождения, а он передал в музей, модели машинок МЧС, разные научные приборы и инструменты спасателей. Но во-первых, этого немного, а во-вторых, это могло бы быть в любом военном музее и ни в коей мере не прибавляло бы ему симпатичности. И в какой-то момент мне стало ясно, что дело все-таки в самом МЧС.

Кукла из взорванного дома на улице Гурьянова. Семья погибла, четырехлетняя хозяйка куклы погибла, кукла извлечена из-под завалов личным составом на память о трагедии. Фильм о Саяно-Шушенской ГЭС. Экспозиция «Они шагнули первыми» – фотографии майора Телятникова, лейтенантов Правика и Кибенка, старшего сержанта Игнатенко, сержантов Ващука, Тишура, Титенка. Первыми вошли на станцию, остановили реакторы, предотвратили второй ядерный взрыв. Майор и лейтенанты – Герои Советского Союза, сержанты – кавалеры ордена Красного Знамени. Посмертно – сразу погибли от облучения. Книга памяти «Союз „Чернобыль“ Рязанской области». Личный состав отряда ликвидаторов из Рязанской области – фотографии, характеристики по службе. На сегодняшний день все погибли.

Этот музей рассказывает такую историю. Была советская гражданская оборона. Ее как централизованную структуру создали в 1961 году и отправляли ею руководить маршалов и генералов, которых как-то некуда было пристроить. Задачи у нее были глубоко военные – это было своего рода вспомогательное подразделение ядерных сил по освоению территории, подвергшейся заражению. И все советское время она совершенствовала силы и средства для выполнения этой боевой задачи, одновременно широко агитируя население против агрессора, который собирается нанести по нему ядерный удар, и за использование ватно-марлевых повязок, в случае если вы попали в район с радиоактивной пылью. То есть понятное советское военное ведомство.

А потом случился Чернобыль. В центре страны мы получили территорию в 1 тыс. кв. км, подвергшуюся ядерному заражению, сравнимому с Нагасаки: 100 тыс. тонн радиоактивного вещества взлетело в воздух. Выяснилось, что враг совсем не там и его даже и нет – рвануло из-за безумных действий конкретных людей, которые проводили эксперимент по испытанию устойчивости станции в военных условиях, но они не были врагами и никак не хотели устроить то, что вышло. Врага нет, а удар есть. И последствия надо ликвидировать, а на врага не спишешь. Это не он нас заражает радиацией, а мы так устроили, что ликвидаторы в зоне аварии работают совковыми лопатами в ватниках и респираторах.

А по-другому как-то не получилось. Человек мог убирать радиоактивный грунт 50 секунд – дальше смертельная доза. Добежал, бросил одну лопату, убежал. Там было задействовано 360 тыс. человек. В среднем ликвидаторы Чернобыля умирают в возрасте 50 лет. После этого возник новый институт. Армия, где служат добровольно. Профессиональная – спасатель должен быть очень квалифицированным и подготовка у них дай бог каждому. И армия, в действиях которой не приходится сомневаться: не то что они там говорят одно, а делают что-то совсем другое, а что говорят, то и делают. Армия для защиты людей, не чтобы Саакашвили галстук кушал, а чтобы спасать.

В этом музее есть портрет Шойгу (в числе спасателей – Героев России), но я хочу сказать, что это заслуженно, потому что дело-то довольно уникальное. Этот человек, второй секретарь Абаканского горкома КПСС, получил от Бориса Ельцина советское ведомство. Насколько я понимаю, это единственный случай, когда он не стал делать из этого инструмент для конвертации власти в капитал, хотя ведь как мог бы! Ведь советские инструкции по ГО и ЧС – уникальная коррупционная делянка: вот копай щель против атомной войны у своего особняка на Рублевке, а не хочешь копать – плати! Не хочу сказать, что МЧС – структура, свободная от коррупции, о пожарниках, которых ей передали в 2002 году, говорят разное, а теперь еще у них служба маломерных судов, которая на манер ГИБДД проверяет права, техпаспорта и соблюдение правил движения у катеров и яхт. Но в целом-то он ухитрился взять и развернуть эту структуру для реальной помощи людям. И она сложная, многосоставная, это серьезное социальное образование. И это работает!

Так что это не Музей МЧС. Это Музей уникального эксперимента. Когда в 1991 году у нас тут случилась революция, мы думали, что у нас будет другое государство. Другая милиция – она будет защищать людей. Другая армия – она будет добровольной, компактной, профессиональной, и мы будем гордиться теми, кто в ней служит. Другое образование, другая медицина, все вообще другое. И это не получилось. Но совершенно вдруг у нас получилось с ГО и ЧС. Вот ровно какое должно быть и по смыслу, и по эффективности, и по представлениям о чести и благородстве – такое и есть. Если посмотреть вокруг МЧС, то степень уникальности этой истории окажется какой-то зашкаливающей. Понятно, что экспонат для музея. Только зря он так далеко, в Лазоревом проезде. Его надо в Кремле делать.

Музей путешествий и паломничества по святым местам

Где это: м. Пролетарская, ул. Крутицкая, д. 11, +7 (495) 390—06—40

Что это: музей истории паломничества

Что можно: прочитать письма паломников XIX – начала ХХ века, увидеть их личные вещи для путешествий – фотоаппарат, часы, подзорную трубу, саквояж, котомку и многое другое

И странно – вроде подвал в Москве. А действует, будто в Иерусалим съездил.

Преображение вещей

В 2009 году я оказался в Капернауме. Рядом на Тивериадском море есть Музей лодки. Там сохранилась одна лодка начала I века н. э. Она пролежала 2 тыс. лет на берегу и не испортилась. Капернаум и сейчас маленькое поселение, в начале I века там всего-то жили пара-тройка рыбаков, и вот одна лодка почему-то не истлела, а осталась как была. А одним из рыбаков был апостол Петр.

Я думаю, для человека сколько-нибудь церковного вопрос, чья лодка сохранилась и почему она, как-то даже абсурден. Ведь даже если предположить, что это лодка не апостола, а другого какого-то рыбака, все равно ведь получится, что апостол на этой лодке плавал, хотя бы по-соседски. Но нет, там государственный музей, а не церковный, и лодка эта выставлена как типичное плавсредство, использовавшееся на озере Кинерет (так сейчас называется Тивериадское море) в 20—30-х годах I века н. э. Это я к тому, что церковное и музейное сознание – это вещи во многом противоположные, трудно совместимые. Музей основан на идее критики вещи, исследовании ее ценности и подлинности.

Критика церковной реликвии – занятие неуместное.

Это прямо противоположно тому, что следует делать, ведь если в принципе можно ощутить некоторую святость через реликвию, то уж тогда нет ничего абсурднее, чем пытаться в то же самое время относиться к ней критически.

Ну вот, а на Крутицком подворье создан Музей паломничества. Музей основан в 2002 году. Там есть несколько старых изданий сказания игумена Даниила о паломничестве в Святую землю, первого русского паломника, совершившего свое путешествие в 1106 году. Там есть письма паломников XIX – начала ХХ века, старые открытки с увеличительным стеклом и бинокуляры с картинками святых мест. Там есть два письма святого Силуана Афонского, в миру Семена Ивановича Антонова, жившего на Афоне с 1892 по 1938 год, и его четки, и его печатная иконка святого Иоанна Кронштадтского, в свое время его благословившего. Там есть одежда паломников, их личные вещи, с которыми отправлялись в путешествия в начале века, – фотоаппарат, часы, подзорная труба, саквояж, котомка. Но в основном печатные иконки, кресты, четки, открытки, елей – обыденная бесхитростная продукция околоцерковных мануфактур. Музей находится в белокаменном подклете, который, по мнению директора и основателя этого музея Виктора Ивановича Комиссарова, относится к середине XIV века. Историк архитектуры вряд ли с ним согласится, но, что интересно, хотя мне кажется, что и подклет никак не раньше XVI века, и экспонаты там бесхитростные, впечатление огромное. Глядя на все это, недоумеваешь, что же тут такого, что так странно действует на сознание. Как-то ни в коей мере не сомневаешься, что все это важное, стоит посмотреть, и вообще хорошо, что это есть.

Я об этом думал, что видел те же вещи совсем в другом контексте. Кто был в Иерусалиме, знает, как там все устроено. Храм Гроба Господня находится хотя и в христианском квартале, но весь этот квартал представляет собой бесконечный восточный базар, через который идет via Dolorosa. Это узкие, довольно грязные улицы, и все первые этажи – лавочки. Только в отличие от базаров, скажем, в Дамаске или Стамбуле там вместе с хозяйственным товаром продают кресты, иконы, масло, связки свечей, которые поджигают от священного огня, лампады, рельефы с изображениями Святого семейства, которые православные арабы вырезают из больших раковин в Вифлееме, четки, сумки, крестильные рубашки, открытки. И все это страшно активно навязывают с криками: «Friend! Stop! For you!» Я наблюдал забавную сцену, как мальчишки-зазывалы пытались продать замечательные новые иконки крестному ходу во главе с патриархом Иерусалимским: они налетали на процессию со всех сторон. Когда видишь эту христианскую продукцию в Иерусалиме, относишься к ней без всякого почтения, как к ширпотребу, и в голову не приходит, что это можно показать в музее.

И вот ровно те же открытки, те же связки свечей, те же вифлеемские раковины лежат в подклете Крутицкого подворья и производят впечатление реликвий. В этом есть что-то чудесное.

Это Музей паломничества, и, вероятно, главным его предметом являются даже не вещи, привезенные из паломничества к святым местам, а сам механизм паломничества. Ну вот есть там такой экспонат – письмо русской паломницы Меланьи Петровны Пупыниной, написанное ею из Иерусалима 3 марта 1900 года. Обычное письмо: она рассказывает детям, где была, чего видела. Виктор Иванович рассказывает об этом письме умиленно, но в принципе перед нами обычная переписка совершенно чужого нам человека, ничем не примечательного, просто хорошей православной русской женщины. Будь оно не из Иерусалима – да и ладно, чего интересного?

Паломничество – такое дело, что оно преображает жизнь и предметный ряд, ее сопровождающий. Оно сообщает вещам особое смысловое измерение. Это так совсем не только для церковных людей, это закон образования смысла. Сравните – старый фотоаппарат. Понятно, иногда интересно. Или – старый фотоаппарат, который в 1912 году брал с собой в паломничество такой-то, и вот его фотографии храма Гроба, и горы Фавор, и базилики в Вифлееме. Вы начинаете иначе относиться к вещи. Естественно, по отношению к иконке это действует гораздо сильнее. Но это распространяется на все вещи.

Виктор Иванович, полагаю, гениальный музейщик, потому что он, может быть, интуитивно, но точно понял, как вещи обретают музейный статус, как они входят в историю. Он показывает механизм возникновения музейной вещи. Их нужно соизмерить с неким всеобщим смыслом. В принципе секуляризованная культура предложила свой вариант подобного смыслообразования: скажем, когда делается Музей полюса, то всякие компасы и фотоаппараты, которые люди брали с собой в экспедицию, тоже становятся предметом истории. Люди сами ставят себе цель, создают некий смысл для своей жизни, и при удачном раскладе их жизнь входит в историю, а вещи обретают значение. Но в христианстве это соизмерение оказывается более или менее обыденной практикой.

Тебе предлагается смысл путешествия – приобщение к святым местам, и, если ты это сделал, это придает жизни даже несколько более понятный смысл, чем посещение географической точки полюса.

И жизнь преображается очень буквально: карандаш, который случайно был с тобой, становится карандашом, которым ты записывал свои впечатления, пока был на Святой земле. Можно самому вспомнить, можно другим показать.

Ну вот здесь это и показывают. Карандаш, бумагу, фотоаппарат, бинокуляр, открытки, карты. Показывают, как в паломничестве преображаются обычные вещи. И странно – вроде подвал в Москве. А действует, будто в Иерусалим съездил.

Музее истории евреев в России

Где это: м. Динамо, Петровско-Разумовская аллея, д. 10, корп. 3, офис 7, +7 (495) 656—45—71

Что это: музей, посвященный ашкеназским (европейским) и неашкеназским (бухарским, горским и грузинским) еврейским общинам

Что можно: увидеть «Арон кадеш» (синагогальный ковчег), ювелирные кетеры (короны, которыми увенчивается Тора) из серебра с золотом, парохеты (завесы в ковчеге) и меили (верхнее облачение), мизрахи (табличка, которая вешается в синагоге на стену, обращенную к Иерусалиму) и многое другое

Совсем непонятно, как вот из этих людей, обычаев, лиц, семей могли за какие-то три поколения образоваться мы, нынешние.

Еврейский рекорд

В 2010 году в Библиотеке иностранной литературы открылась выставка «Проект еврейского музея». Делал выставку Российский еврейский конгресс, спонсировал ее вице-президент конгресса Сергей Устинов, куратором был Леонид Лифлянд. Там было много предметов, связанных с торговлей чаем (чаепромышленники Высоцкие), отчасти с сахаром (сахарозаводчики Бродские), а также со строительством метро (имени Кагановича). Я разнес эту выставку в пух и прах. Я сказал, что это не проект еврейского музея, а издевательство, потому что получается, что евреи в России пили чай с сахаром и строили метро – и все. Я был преисполнен саркастической ярости.