Гетерозис. Хроники боли и радости

– Ну, здравствуй, здравствуй, Тёма! – ответно произнес профессор и, громко топая грязными сапогами по начищенному паркету, приблизился к нашей кучке.

Не успел он закончить свой путь, как позади него раздался грохот падающей посуды. А вслед за этим старческие вопли возвестили о чём-то, сравнимым с апокалипсисом.

– Милорд… Господи!.. Что же это такое творится?!

Профессор ухмыльнулся возникшему из-за него бедламу, а заметно побледневший Артемий поспешил сделать шаг к спокойствию.

– Роланд, всё в порядке. Оставьте нас.

Старик в последний раз окинул взглядом возникший кавардак, мысленно простился с погибшим кофе и тихо удалился.

– Итак, господа, вы все в сборе! – возвестил профессор, дождавшись нужной атмосферы.

– А вы кто? – спросил я.

И по лицам остальных было видно, что только я не в курсе ответа на поставленный вопрос.

– Рад просветить тех, кто со мной не знаком… Меня зовут Антонио Панангини, профессор эзотерической археологии из Неаполя. Достаточно для начала?

Я не знал, что ответить, поэтому просто промямлил:

– Вполне.

– Тогда продолжим. Мы собрались здесь, чтобы…

В этот момент в моем кармане завибрировал телефон.

– Простите, – извинился я и, встав с дивана, удалился от чужих ушей на безопасное расстояние.

Дисплей высвечивал неизвестный номер. Я бросил скользкий взгляд в сторону оживленно декламирующего Панангини и нажал на «прием».

– Слушаю.

От неизвестных номеров обычно приходится ждать звонков с предлогом купить путевку до развалин империи инков или пылесос, который не только моет, но и сушит. Но иногда доводится услышать простое:

– Привет!

– Привет. А кто это?

Звонивший ждал другого ответа, и потому следующая реплика была наполнена гневными нотками:

– Что?! Уже жену не узнаешь??!!!?

За время мельчайшей доли секунды я попытался осмыслить тот факт, что и впрямь не узнал голос женщины, с которой прожил три года.

– Прости, просто голова идет кругом от всего…

– Еще бы!!! Ну, давай рассказывай!

– Рассказывать??? О чем?

– О том с кем ты крутил шашни прошлой ночью.

Внутри меня всё вскипело. Гнев был настолько велик, что у меня даже стали слегка подкашиваться ноги.

– Ты вообще в своем уме???

Ее писклявый голосок был настолько надменен, что авансом нарекал меня самым отвратительным из неприкасаемых, тем, кто посмел тронуть блаженный лик Будды грязными и нерадивыми руками. Но самым обидным было то, что она имела наглость кидать в меня те самые камни, которых сама же и заслужила.

– Но не я же рассылаю любовные записочки… И ты не ночевал дома…

– Господи… В кои веки ты заметила мое отсутствие…

– Так ты трахнул эту блядь?!

Да… Эта реплика была апофеозом всего разговора. Казалось, в этом мире свершилось что-то невообразимое и ужасное, от чего твердыня рухнула вверх тормашками, смешав тем самым понятия о чести и достоинстве с прямо противоположными.

– Ты вообще о чем??? Ты в зеркало смотрела?

– Я твоя жена…

– Ну и хуй с тобой!

С этими словами я отключился от разговора и направился к творческой братии.

– Господа, простите за отлучку. Кто-нибудь сможет мне помочь? Зачем мы здесь?

Все, за исключением Панангини, сидели на диване, потягивая содовую и морщась от пристального взгляда профессора. Тот всё еще стоял, подобно исполину, и пытался познать сакральный смысл бытия путем наведения шороху.

– Я слышал о вас… Кажется, Казанский?.. Журналист… Я прав?

– Браво, – ответил я, не обращая внимания на его смурной настрой, и демонстративно плюхнулся на диван.

– Езжайте домой.

– В смысле???

– В прямом. Вас вызвал старик. Старик мертв, а значит необходимость в вашем присутствии отпала.

– Но…

– Никаких «но». Собирайте вещички и в путь.

– …у меня контракт…

– Не бойтесь. Вам заплатят.

– И все же я хотел бы остаться.