Гетерозис. Хроники боли и радости

Я посмотрел ей в глаза:

– Чем займемся?

Девушку вновь рассмешила моя наивная глупость. Но на этот раз это была просто улыбка. Обыденное искривление губ, но сколько в ней таилось тепла и света. Мой примитивный мозг не мог понять ее силы. Лишь скромно ютился в её тени.

– Не знаю. Есть идеи?

– Ну, типа музычка, шахматки…

– Лучше расскажи о себе. Чем ты занимаешься?

– Только не это, – паникуя, воскликнул я, – Лучше о погоде…

Точно вспомнить не могу, но мы о чем-то и впрямь болтали. А когда стало светать, я собрался и покинул её. На прощанье девушка подарила мне ещё одну светлую улыбку. Этим прохладным утром она согрела мне сердце.

Спать хотелось жутко. Но работа прежде всего. Через сорок минут я добрался до кафе «Квардток», где меня ждал мой агент.

– Здравствуй, здравствуй…, – сказал он, не отрывая глаз от газеты.

Я тем временем бросил дежурную фразу подоспевшей официантке:

– Как обычно.

Не успел мой зад оказаться на стуле, как под носом оказался завтрак и пухленький конверт.

– Вижу, ты все-таки согласился.

– В последнее время наши дела из рук вон как плохи. Поэтому я готов на все, чтобы спасти наш бизнес.

Мне нечего было ответить, а он продолжил, отложив газету.

– Раньше я всегда доверял твоему чутью. И оно тебя не подводило. Просто эта баба довела тебя до такого состояния. Но есть время разбрасывать камни и есть время, чтобы камни попадали в цель.

– Значит, я еду?

– Так точно. А теперь кушай, набирайся сил и помни, твой самолет в девять тридцать три. Удачи и до встречи.

Раздав ценные указания, мой любимый агент покинул меня, оставив мне на растерзание кусок яичницы и сыр.

– Что-нибудь еще, Алексей Анатольевич?

Витая в своих мыслях, я не заметил подошедшую официантку и лишь теперь обратил на нее внимание.

– Катерина…

Мои встречи с агентом традиционно проходили в одном и том же кафе. Так что эта девица обслуживала меня с первого дня работы. Сколько времени прошло с тех пор? Год, два, три…? Не помню. Однако я успел достаточно детально изучить ее повадки. Ведь я есть я.

– …вам плохо?

Черты ее лица встрепенулись в сильнейшем порыве смятения, но тут же остыли, а еще через мгновение она разрыдалась. Конечно, мне нравится производить впечатление на женщин, но не до такой степени.

– Все хорошо, – повторял я, усаживая официантку за свой столик, а усадив, вернулся на свое место.

Пришлось ждать, пока она перестанет лить слёзы. И лишь после мне удалось задать очевидный и долгожданный вопрос:

– Так что случилось?

Девушка недоверчиво окинула меня взглядом, окончательно высморкалась в цветастый платочек, а потом заявила:

– У меня проблема.

– Да неужели? – подумал я, – Как это я сразу не догадался.

– Моя сестра находится в коме.

Обычно я безразличен к подобной чепухе, но всегда стараюсь сделать вид, что мне действительно жаль, хотя бы ради соблюдения этикета, или просто, чтобы быть как все и не выделяться из толпы, если на это нет весомых причин.

– Сочувствую.

– Пять лет назад она упала с балкона седьмого этажа. Врачи спасли ее, но с тех пор…

– Почему сейчас?!

Она смотрела на меня взглядом недоумевающего искателя смысла.

– То есть???

– Прошло пять лет, но только в этот светлый день вам стало особенно грустно.

В ответ Катерина протянула мне скомканный клочок бумаги.

– Что это? – спросил я.

Не дождавшись объяснений, я развернул полученное. Предполагалось, что клочок бумаги окажется тайным посланием, секретной шифровкой или на худой конец билетом куда-нибудь, но вместо этого я увидел обычное чернильное пятно.

Какое-то время мой глаз изучал его со всех возможных ракурсов, пытаясь узреть творческий подход Малевича, но вскоре бросил это неблагодарное занятие.

– Ну и что это? – спросил я, тыкая пальцем в черный овал.

– Это вопрос к вам, – ответила официантка.

– Но я не занимаюсь чернильными пятнами…

– Зато вы занимаетесь сверхъестественным…

– И что? Что не так с этой каплей чернил?

Моя кожа ощутила холод взгляда, переполненного презрением негодующего.