Наездник Ветра

Князь огляделся по сторонам, как будто ища поддержки, и устремился к крыльцу. Взбежав на него, он яростно рванул дверь и исчез в темноте за нею. Четыре девки вмиг обступили Роксану и снова что-то затараторили, успокаивая её ласкающими прикосновениями к рукам. Сердито тряхнув чёрными кудрями и сдвинув тонкие брови, она воскликнула:

– Ну, всё, хватит! Это уж мне вконец надоело!

И пошла в терем. Девушки кинулись за ней следом, а три десятка парней, что-то обсудив, подошли к Рагдаю.

– Кто ты такой? – спросил у него Лешко. Рагдай коротко ответил, назвав ему только своё имя. Ребята переглянулись. Стало им весело, и они начали расспрашивать про историю в кабаке. Рагдай, удивлённый тем, что по всему Киеву треплют эту историю, рассказал в двух словах, как там было дело.

– Эта Агарь – с огоньком! – заметил Лешко, когда вслед за тем разглядели Хлеськин засос на шее Рагдая, – куснула, будто волчица! Может, Рагдай, то было от злобы, что не пустил ты к ней Василя?

Дружинники засмеялись.

– Я не был с ней, – отвечал Рагдай.

– Его укусила Хлеська, – сказал один из ребят. Лешко цокнул языком.

– Без Хлеськи и в этом деле не обошлось! Везде она влезет. Рагдай, ты брагу пить с нами будешь?

– Можно. А где вы пьёте её?

– Да вон там, под яблонями.

Глава седьмая

– В тысячный раз тебе говорю: не знаю я, чёрт возьми, никакого Шелудяка! – вскричала сидевшая на кровати Роксана, хлопнув ладонями по коленкам. Святослав в гневе бегал из угла в угол её светлицы, стены которой были увешены высохшими лесными и полевыми цветами.

– Да, может быть, ты и вправду не знаешь Шелудяка, – согласился он, – а вот твой Залмах эту сволочь очень хорошо знает! И он, Залмах, сказал ему про обоз из Новгорода!

– Отлично, – устало произнесла Роксана, – я здесь при чём?

– Да при том, что ты рассказала о нём Залмаху!

– Вот чёрт, опять! Залмах, Залмах и Залмах! Залмах, которого я в глаза не видала никогда в жизни!

– О, неужели? Ты отдавалась ему с завязанными глазами? Где? Прямо здесь? Или, может быть, в каком-нибудь кабаке?

– Молчи, Святослав! – страдальчески выдохнула Роксана, сжав кулаки, – тебе, как я вижу, мало того, что ради тебя я предаю Бога, живя с тобою в разврате? Ты, злой язычник, меня толкаешь на худший грех – на самоубийство?

– Довольно врать!

Лицо Святослава было уже скорее упрямым, нежели злым. При угрозе, которая прозвучала из уст Роксаны, он на неё даже не взглянул, но стал ходить медленнее. К окну он старался не приближаться, словно боясь, что кто-то его заметит и высмеет. Египтянка за ним внимательно наблюдала.

– Ты что, только мне говорил про этот обоз? – спросила она.

– Не только.

– Так в чём же дело?

– В том, что никто из тех, кому говорил, с Залмахом не спит!

– О, черти бы меня взяли, в конце концов! А с чего ты взял, что я сплю с этим Залмахом?

– Он всем рассказывал про твой шрам!

Роксана захохотала. От её смеха на спине князя выступили мурашки. Он сделал то, чего не хотел – подошёл к окну, лишь бы не встречаться глазами с ней.

– А сколько он заплатил служанке? – осведомилась она, перестав смеяться, – об этом он не рассказывал?

– Что? Какая служанка? Ты, вообще, в уме?

– Да я-то в уме! Ты сам войди в ум и вспомни, скольких служанок я выгнала за два года! Любая из этих сук за ломаный грош может рассказать не только про шрам под моим пупком, но и про всё прочее, что пониже! О, Святослав! Клянусь тебе, твоя ревность просто смешна! Ты с ума сошёл!

С утра брага Рагдаю была не в радость. Выпив с парнями лишь один ковш за знакомство, он их оставил в споре о том, кто лучше – Хлеська, Агарь или третья дочь боярина Яромира. Позади терема находилась маленькая конюшня. В ней было пять лошадей. За ними ухаживал черноглазый худенький мальчик по имени Ибрагим, родом из Дербента. Рагдай перекинулся парой слов с этим Ибрагимом о лошадях и о городах на Хвалынском море. Потом ему захотелось оглядеть терем. Войдя в боковую дверь, он увидел лестницу на второй этаж, почуял запах поварни, которая находилась возле неё, и тут же услышал за дверью этой поварни голос старого Вирадата. Тот говорил:

– Злой ворон летит на Русь – греческий патрикий, которому царь велел смущать наш народ, чтоб Сварог прогневался и явились страшные беды! Всё зло – от греков. К тому ведут козни их, чтоб князь воевал с болгарами. А болгары – наши друзья.

– Не лез бы ты, дед, во все эти княжеские дела, – раздался голосок Хлеськи.

– Да, помолчи, – сказала другая женщина, – не то князь нам всем свернёт шеи!

Рагдай открыл скрипучую дверь, вошёл. На него пахнуло приятным паром. В углу поварни топилась большая печь. В ней стоял котёл. Две бабы месили тесто возле печи, на длинном столе. За столом поменьше сидели Хлеська и Вирадат в приподнятом настроении. Между ними стоял ковш браги. Хлеська была в красивом синем кафтане и босиком.

– Ах, Рагдай! Ты здесь уж? – пролепетала она, поднявшись. Гусляр удивился меньше.

– Да, – подтвердил Рагдай, – я уж здесь.

– Ой, какой красавчик! – вздохнула одна из баб. Вторая лишь усмехнулась, смерив Рагдая паскудным взглядом. Обеим было под тридцать.

– Садись, пей с нами, – предложил дед.

– Не буду я с тобой пить, – ответил Рагдай, – верно сказал князь – где ты, дед, там драки! А нынче, вижу, и вовсе смертоубийство грядёт.

– А ну-ка, пошли, – поманила Хлеська Рагдая. И, улыбнувшись обеим женщинам, юркнула в коридор. Рагдай поспешил за нею. Захлопнув снаружи дверь, она взяла его за руку и спросила:

– Ты здесь зачем?

– Святослав привёл. А ты здесь зачем?

– Я приношу Роксане всякие травы от разных хворей и для сохранности красоты. Никто в этом деле не разбирался лучше, чем моя бабка. Она меня научила.

– А Вирадат?

– Вирадат Роксане песни поёт.

– Плохие у него песни!

– Он просто пьян. Рагдайчик, мне нужно поговорить с тобою! Только не здесь. Пойдём в сад!

– Там отроки.