Наездник Ветра

– Ты смеешь предполагать, что вынул занозу из его сердца? Кто ты такой, чёрт тебя возьми, что думаешь о себе как о самом Боге?

Глядя на Феофано в упор, Иоанн ответил:

– Я тот, кого Рашнар не убьёт, даже если ты этого захочешь.

– Ого! – прищурилась Феофано, – красиво, смело! А почему ты в этом уверен?

– Мы с тобой вместе много сделали для того, чтобы он очнулся.

Царица расхохоталась.

– Послушай, мальчик! Ты меня плохо знаешь. Хочешь умереть в муках? Я это тебе устрою.

– Нет, Феофано, – спокойно возразил юноша, – тебе не позволит так поступить более серьёзное чувство, чем ненависть ко мне. Если она есть.

Царица страдальчески побелела.

– Ах ты, ублюдок! Ну почему ты смеешь так говорить со мной? Я ведь женщина!

– О! Прости, госпожа. Я думал, что ты – богиня.

Больше минуты длилось молчание. А потом Феофано с усилием улыбнулась.

– Нет, Иоанн! Ты ещё не видел богиню.

Её лицо и дрогнувший голос, полный отчаянья, поразили дерзкого херсонита так, что он не поверил своим ушам и переспросил:

– Я еще не видел богини? Императрица! Твои слова означают, что мне её предстоит увидеть? Так ли мне следует понимать тебя, Феофано?

– Пусть Святослав сидит в своём Киеве! Клянусь Богом – он ничего не найдет здесь лучше того, что у него есть.

Услышав такой ответ, Иоанн задумался. На его переносице обозначились две глубокие складки.

– Ты говоришь о Роксане?

Императрица закрыла лицо руками.

– Иоанн, сжалься! Я ведь одна! Я совсем одна!

– А Рашнар?

– Я сделала его тряпкой. Мне нужен друг, а не раб!

– Никифор Эротик?

– Он продаст мать за ломаный грош.

– Ладно, милая, – с нетерпением произнёс патрикий, – чего ты от меня хочешь?

– Не предавай меня!

– Но я даже и не имею такой возможности! Я не клялся тебе в любви.

– Но ты забываешь, что я – царица ромеев. А ты – ромей.

Он весело рассмеялся.

– Императрица, ты несёшь чушь! Но мне она нравится. Скажу так: когда придёт время тебя спасать, я тебя спасу. Но с одним условием.

Она медленно опустила руки. Её глаза теплились униженной благодарностью и надеждой – как у ребёнка, которому объявили, что, может быть, его и не высекут.

– Говори, патрикий!

– Не причиняй зла Мари.

Она удивилась.

– Мари? Кто это? Клянусь Господом, это имя мне незнакомо!

Калокир понял, что он совершил ошибку. Если царица начнёт потом кого-то расспрашивать, с Мари точно произойдёт беда.

– Хорошо. Тогда другое условие. Дай мне слово, что позабудешь навеки имя, которое только что услышала от меня.

– Я дам тебе это слово. Но лучше будет, если ты удовлетворишь моё любопытство.

– Договорились.

– Отлично. И кто же эта Мари?

– Несчастная молодая женщина, вовлечённая в подлый заговор, цель которого мне ещё не вполне понятна. Я полагал, что за всем этим стоишь ты.

– Нет, милый. Ты ошибался.

Патрикий долго и молча глядел в зелёные глаза феи. Золотой обруч, сиявший вокруг рыжей головы Феофано, усиливал сходство этой пелопоннесской танцовщицы с Артемидой, как представлял её Иоанн – невысокой, тонкой, с тяжёлым взглядом и небольшим, чуть горбатым носом. Царица была без обуви, но в чулках. Узкая атласная стола с жёстким воротником, похожая на камзол, не вполне скрывала её телесные очертания. На запястьях маленьких её рук редкой белизны висели, свернувшись кольцами, золотые змеи с рубиновыми глазами, на длинных и тонких пальцах переливались целыми россыпями сапфиры и изумруды. Всё-таки это была богиня. Другой богини патрикий не мог и вообразить. Да и не хотел.

– Ну, что ты на меня смотришь? – спросила вдруг Феофано, невесело улыбнувшись.

– Бедный Рашнар!

Часть вторая

Роксана

Глава первая

Калокир появился в гавани Юлиана перед рассветом. Он шёл пешком. За ним ломовая лошадь везла телегу, в которой было золото Святослава. Груз двигался под присмотром дворцовых воинов, что шагали справа и слева. Иоанн не взял с собою ни слуг, ни ценных вещей, ни денег. Он был одет по-военному, соответственно своему высокому чину. В его дорожном мешке, который он нёс то в одной руке, то в другой, находились только царские грамоты, нож, мешочки с разными зельями, гребешок, ключи от сундуков с золотом и кальян.

Над морем висел прозрачный, зыбкий туман. Ветер дул с востока. Было прохладно. Люди Всеслава и нанятая им за серебряную монету местная рвань поспешно грузили на корабли дубовые бочки, тюки и ящики. Сам Всеслав – высокий, как Алексей Диоген, громогласно спорил с щупленьким надзирателем гавани, который требовал от него какую-то мзду, обосновывая претензию целой кипой бумаг за подписями эпарха и препозита. Чиновнику помогали в споре два табулярия с красными от пьянства носами. На стороне Всеслава были оба его приказчика – старый и молодой, которого звали Хват. Иоанн, выходя из города со своим отрядом, хорошо слышал голоса спорщиков с расстояния в два полёта стрелы. Едва он приблизился, все умолкли.