Сейд

***

– Сука-а! – проревел Макс и, дернувшись, распахнул глаза.

Комната тонула во мраке. За окном барабанил дождь, откуда-то издалека доносились приглушенные раскаты грома.

Макс все еще тяжело дышал, глядя в потолок. Слава богу, хоть ночь поспал нормально, проснулся лишь под утро. Он взглянул на часы – до кукареканья будильника оставалось минут сорок, но Макс тем не менее выполз из постели и потащился в ванную.

Некоторое время спустя он просматривал на телефоне поступившие на сегодня заказы. «Вторник отличается от понедельника лишь названием, в остальном те же яйца, только в профиль» – так говаривал Никита, и, глядя на расписание, Макс понимал, что тот был прав.

Перед самым выходом из дома в телефоне звякнуло сообщение от Снежаны – пообещала заглянуть в перерыве. У Макса потеплело внутри, он невольно улыбнулся, перечитывая щедро сдобренные смайликами строки. Вчерашнее раздражение как рукой сняло.

Пока работал, поглядывал краем глаза на телефон, ожидая звонка от следователя, но Кравченко молчал. Макс начинал волноваться, но напоминал себе, что флешку обещали вернуть в среду после обеда, а сейчас еще только вторник.

К часу дня дождь перестал, но плотное свинцовое одеяло погрузило город в сумрак, создавая в душах многих скверное настроение. Если б не предстоящее свидание с любимой, Макс стал бы одним из них. Он вернулся домой в начале второго, и, словно по волшебству, Снежана сообщила, что уже подъезжает и будет в его объятиях через три-четыре минуты. Так и случилось.

Он обнял подругу в прихожей, едва за ней захлопнулась дверь. Приник к ее губам своими, она ответила на поцелуй. Так они простояли несколько минут, не отлипая друг от друга.

Наконец Снежана попыталась отстраниться, прошептала:

– Погоди, я не для этого пришла. Нам надо поговорить, это очень важно…

– Позже, – ответил Макс, прижимая ее к себе.

Он несколькими резкими движениями сорвал с нее короткое летнее платьице и потащил к кровати…

***

Полчаса спустя они сидели за столом на кухне и пили чай. На Максе были лишь брюки, а Снежана завернулась в полотенце после душа. Она безмолвно отхлебывала горячий напиток, посматривая на любовника, который хмуро катал по столу хлебные крошки и скидывал их на пол.

– Прости, милый, – промолвила она наконец.

Макс покивал, но ничего не сказал. Взял чашку в обе ладони, будто грел руки, подул.

Она сказала вновь:

– Прости, пожалуйста.

Он насупился и промолчал, но она смотрела требовательно, ожидая ответа, хоть какой-то реакции на то важное, о чем поведала несколько минут назад.

– Пойми, так надо, – настаивала Снежана, – я не могу по-другому.

Макс вздохнул – отмолчаться не удастся – и сказал:

– Понимаю, ты не хочешь ему гадить. Окей, это я принять могу. Но при чем здесь ребенок?

– Максик, милый мой, как же ты не понимаешь, ребенок и будет самой большой гадостью с моей стороны, большей, чем все остальное.

– Значит, его надо убить?

Снежана вздрогнула при этих словах, взглянула на любовника возмущенно, но миг спустя виновато, тоскливо, даже обреченно. Она потупила взор, а когда подняла глаза, в них стояли слезы.

– Это… – проговорила женщина, – …это будет меньшим злом.

– Ага, скажи это ребенку.

– Господи…

Снежана закрыла лицо руками, Макс напрягся, но рыданий не услышал. Она просидела так несколько минут, а когда отняла ладони, глаза были сухи и скорбны.

– Меньшим или нет, но я не могу так плюнуть в душу человеку, который, в принципе, не сделал мне ничего плохого и который ни в чем не виноват. Так уж вышло, что ты и я встретились в тот день, когда в нашем офисе полетели все компы. Мы с тобой не виноваты, что понравились друг другу. Да, я решила поддаться страсти и пойти дальше, переступить грань. Моя вина, что я это сделала, но ее нет в том, что я этого так сильно желала…

Макс помотал головой.

– Мы не на суде, при чем здесь вина? Каждый из нас троих внес свою маленькую или большую лепту в ту ситуацию, в которой мы сейчас оказались. Единственный, кто в самом деле ни в чем не виноват, это…

Он осекся, поняв, что вот-вот уколет любимую женщину туда, где больно. Снежана тряхнула рыжими кудрями, серые глаза вновь заблестели. Дрожащим голосом она выдавила:

– Да, это ребенок. Можешь не продолжать, сама знаю. – Она наклонилась над столом, заглянула в глаза любимому: – Но пойми же ты наконец, я не смогу выносить и родить ребенка и при этом солгать мужу, что он от него. Я и так чувствую себя шлюхой, а если такое сделаю, стану говном последним.

Макс грохнул чашкой об стол, фарфор выдержал, но чай расплескался, потек коричневыми струйками и собрался в лужицу вокруг чашки. Он встал, принялся мерить шагами тесную кухню, потом остановился у окна, выглянул во двор. Проливной дождь смыл бабулек и мамочек с колясками, детская площадка опустела, редкие прохожие шли, перепрыгивая через широкие лужи.

Макс повернулся к подруге, скрестил руки на обнаженной груди.

– Ты говорила, что счастлива со мной, – сказал он резче, чем хотелось. – Почему бы тебе просто не уйти от него? В мире ежедневно распадаются тысячи пар, вы могли бы стать одной из них, что здесь такого?!

– По-твоему, я не думала об этом, Макс? – воскликнула Снежана. – Каждый божий день! Но…

– Но?

– Мы с тобой говорили как-то об этом, помнишь? Прости, понимаю, тебе, наверное, не очень приятно это слышать, но я скажу. Он… он меня любит, сильно любит, и мы вместе уже очень долго. Заботится, оберегает и вообще относится прекрасно, чуть ли не на руках носит. А сколько он сделал для меня в прошлом, Макс, знал бы ты только! Он же вытащил меня из такого дерьма! Без него я бы просто сдохла, он был рядом, когда мне было очень-очень плохо; помог моим родителям еще тогда, в девяностых, когда у них…

– Снежок, – оборвал поток возбужденных слов Макс, – скажи просто: ты его любишь?

Снежана запнулась, ее взгляд забегал по шкафам, по столу, по пролитому чаю и остановился на Максе.

– Ну, думаю, да… наверное… – протянула она и дернула голыми плечами.

Макс усмехнулся, но без издевки, скорее удовлетворенно, потому что получил ожидаемый ответ на давно волновавший его вопрос.

– «Думаю» и «наверное», – произнес он с некоторым торжеством. – Мне продолжить или сама поняла?

Снежана молчала, глядя в сторону.

– Проще говоря, ты живешь с ним лишь из чувства благодарности. Ну и потому что привыкла. И все.

Женщина метнула в любовника острый, как игла, взгляд, но возразить ничего не смогла. Пряча глаза, она медленно поднялась из-за стола и удалилась в ванную.

– Ч-черт, – процедил Макс, закусив губу.