Зеркало

Я схватил оставшиеся апельсины и выскочил из номера. Стоявшие у входа в гостиницу два праздничных турка проводили меня всепонимающими взорами. Я еще помнил, где находится тот кривой проулок, и рванул туда. Ориентиром была лавка с накрахмаленным официантом, устало соблазнявшим прохожих горами рахат-лукума. Я миновал ее и вбежал в проулок. Там было тихо, грязно и… пусто.

Судьба всегда дает только один шанс».

***

– В конце этого дня я хотел бы предложить вам послушать одну балладу, вернее, ритмизованный рассказ, украшенный рифмами и созвучиями. Это переложение старой немецкой истории, которая перекликается с нашей темой, то есть «Выбор и его последствия».

– Зачем он взял гитару, которая много месяцев пылилась в углу? Запел…

Ночь. Тишина. Только где-то вдали,
там, где сверкают извивы реки,
всадник стремится на быстром коне,
складки играют волной на плаще.
Кто это мчится? То Олаф, барон,
завтра женитьба, торопится он.
Гости приедут на свадебный пир,
чокнутся звонко бокал и потир.
Слышишь? Какие-то в лунную ночь
звуки в лесу. Скажи, что это? Дочь
лесного царя среди эльфов в тиши
танцует, смеясь. О, барон! Не дыши!
Но всадника силой на отсвет огня
сманила в ту пору дочка царя.
– Вы, Олаф, недавно прослышала я,
танцуете чудно. Прошу Вас, меня
возьмите за руку. Под музыку лир
станцуем мы чудно, tritt tanzen mit mir[12 - Tritt tanzen mit mir – потанцуйте со мной (с нем).]!
– Сударыня, лучше станцует сатир
мохнатый, чем я. Засмеет нас весь мир
лесной. – Ах, барон, я Вам парочку шпор
вручу серебристых, каких до сих пор
не видели Вы. – Окончим же спор.
Танцор я негодный: мой танец не спор.
– Красивый ты, Олаф… Я много рубах
шелковых вам… – …nicht tanzen ich mag[13 - …nicht tanzen ich mag – мне не нравится танцевать (с нем).]!
– И золота много… – За злато, почет
спасибо, царевна, но, знаете, ждет
невеста меня, ведь я завтра женюсь…
– Постой же, несчастный!– Я Вас не боюсь…
– Болезни и боли тебя целиком
поглотят! Тебя и с тобою весь дом!
Скачи же, барон, убирайся ты прочь!
Когда-нибудь вспомнишь ты царскую дочь!
– Ах, больно мне, мама, – Herr Olaf сказал,
когда он домой на коне прискакал, —
попал я в лесу на таинственный бал,
на бал без свечей и паркета попал,
и видел там эльфов, и фей, и цариц,
не пал я пред ними от гордости ниц,
не стал танцевать я с царевной. В груди
теперь так тревожно от серой тоски.
– Бог милостив, сын. Все тревоги твои
пройдут в одночасье. Прими мой совет:
уж скоро проглянет далекий рассвет,
а завтра – твой день. Ты иди отдыхать,
недолго тебе в одиночестве спать…
А утром, как только на небе взошло
солнце и стало повсюду светло,
говор и смех растеклись по полям —
гости катили к баронским дверям.
– А где же счастливец? Где юный барон?
– Ах, тише вы, милые! Явь или сон —
сегодня под утро казалось ему,
как будто бы он танцевать на балу
отказался с царевной! Как иней, он бел,
на кресле лежит. И боюсь, заболел…
– Мы счастьем разгоним барона хандру!
Мед и вино мы на свадьбу ему
везем! Где же Олаф? Звенел его глас,
которым на праздник сзывал он всех нас!
– Тише вы, гости… За мною сейчас
ступайте. – Сударыня, старых друзей
просим, ведите к нему поскорей.
Скрипнули двери, и с шумом толпа
по лестницам вниз, как змея, потекла.
Покои барона: вот кресло, вот он
вкушает в том кресле предсвадебный сон.
Но что это? Пала на грудь голова.
Дыхания нет. И вокруг – тишина.

– Такая грустная немецкая история. Барон сделал свой выбор, и за этот выбор ему пришлось дорого заплатить. Третий день мы посвятим теме любви. Я вижу, как оживились наши дамы. Да-да, любви во всех ее проявлениях. Итак, до завтра…

– Утром он опять подтащит ко мне кресло, усядется, откупорит очередную бутылку. Что же он расскажет?

ДЕНЬ ТРЕТИЙ

НОВЕЛЛА I. ЮБИЛЕЙ

Старик со старухой прожили долгую жизнь. Однажды, во время совместного празднования 75-летия деда, старуха узнала, что муж был с ней не совсем честен.

«Ночь опускалась на деревню. Было так тихо, что казалось, будто все онемело вокруг. Изредка в чьем-нибудь сарае кудахтали сонные куры да где-то орал свою песню пьяный мужик. В конце концов, все затихало, и жизнь замирала на некоторое время.

Лунный свет серебрил потемневшие избы. В домике на краю деревни горел робкий огонек. Там жили одинокие старик со старухой. Их дети давно уехали в город и почти забыли о родителях. Дед и бабка доживали в полном одиночестве. К тому же соседи вокруг них были все люди молодые и поэтому мало общались со стариками.

В тот вечер отмечали 75-летие деда. Бабка собрала на стол, достала бутылку. За ней и сидели весь вечер, вспоминая молодость.

– Не забыл, старый, как ты меня приревновал к Федьке на именинах у Солнцевых? – спросила бабка и довольно улыбнулась. Она уже во второй раз задавала этот вопрос.

– Помню, помню, – вяло кивал дед и вспоминал соседа Федора, умершего 20 лет назад.