Зеркало

Зеркало
Глеб Пудов

Книга состоит из 80 новелл, написанных в 2013 – 2020 годах. Они имитируют литературные произведения итальянского Возрождения. Большинство сюжетов, представленных в книге, встречаются в Италии уже в XIV – XVI столетиях. Все они приближены автором к современной действительности. Одна из целей такой адаптации – показать не только то, что в мире ничего не меняется на протяжении веков, но и то, что древние произведения, несмотря на нынешние коллизии, остаются актуальны.

Зеркало

Глеб Пудов

© Глеб Пудов, 2020

ISBN 978-5-0051-3337-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Новелла – один из видов небольшого рассказа, который обязан своим происхождением устному народному творчеству. Как литературный жанр новелла окончательно оформилась в середине XIV столетия. Наибольшего развития она достигла в Италии – классической стране Ренессанса.

Известный литературовед Н. И. Балашов определял новеллу как «один из специфических для литературы Возрождения и замечательно ее характеризующих жанров»[1 - Балашов Н., Хлодовский Р., Михайлов А. Эпоха Возрождения и новелла // Европейская новелла Возрождения. Сост. и вступ. статья Н. Балашова, А. Михалова, Р. Хлодовского. М.: Художественная литература, 1974, С. 5.]. А Н. Б. Томашевский писал, что «именно в новеллистике полнее всего выразились черты того умственного движения, которое сопряжено с открытием „мира и человека“ и с утверждением того великого переворота, который был назван Возрождением»[2 - Томашевский Н. Новелла итальянского Возрождения // Итальянская новелла Возрождения. Сост., вступ. статья, прим. Н. Томашевского. М.: Художественная литература, 1984, С. 3.]. Со временем новелла получила широкое распространение в европейской литературе. Этот жанр не потерял актуальности и сегодня.

Что свойственно новелле? Лаконизм повествования; описание одного или нескольких событий с ограниченным количеством действующих лиц; наличие чего-то необычного, фантастического; яркая занимательность, остроумие; быстрота и неожиданность концовки[3 - Егерман Э. Итальянская новелла эпохи Возрождения // Итальянская новелла эпохи Возрождения. Самара: ABC, 2001, С. 3.].

Эта книга состоит из новелл, пародирующих – или, лучше сказать, имитирующих – новеллы итальянского Возрождения. Большинство сюжетов, представленных в ней, встречаются в Италии уже в XIV – XVI веках: о двух влюбленных из соперничавших родов, о сестре, заступившейся за брата, об ошибочно похороненной и потом «воскресшей» девушке и многие другие. Все они приближены автором к современной действительности. Одна из целей такой адаптации – показать не только то, что в мире ничего не меняется на протяжении веков, но и то, что древние произведения, несмотря на нынешние социально-экономические коллизии, остаются по-прежнему актуальны.

Впрочем, не все сюжеты новелл этой книги имеют прототипы в итальянской литературе Возрождения. Некоторые события происходили в действительности, пусть и кажутся выдуманными, другие почерпнуты из местной периодики и соответствующим образом переработаны, третьи были услышаны автором от других лиц и также обработаны для целей повествования. Разнообразие источников стало причиной разнообразия сюжетов новелл этой книги.

В случаях, когда сюжет заимствовался из итальянской литературы, автором использовались скрытые цитаты. Поэтому в тексте встречаются слова героев новелл Джованни Боккаччо, Франко Сакетти, Мазуччо Гуардати, Поджо Браччолини, Маттео Банделло, Джованфранческо Страпаролы и других авторов (не случайно книга начинается словами Джованни Боккаччо, которого справедливо называют отцом итальянской новеллы, а заканчивается «Речью автора к своей книге» подобно сборнику новелл Мазуччо Гуардати). Это не только литературная игра, но и указание на источник.

Несмотря на попытки максимально сблизить произведения итальянских гуманистов и современные новеллы, в некоторых аспектах они значительно отличаются. Во-первых, в предлагаемых читателю новеллах нет четкой антиклерикальной направленности; во-вторых, автор старался минимизировать поучительность итальянской новеллы, ее склонность к публицистичности; в-третьих, в книге есть несколько рассказов, не обладающих жанровыми особенностями новеллы, но которые автор по ряду причин счел необходимым включить в сборник.

По многим причинам композиция книги сложна, поэтому во избежание путаницы необходимо сделать несколько уточнений: фразы зеркала выделены курсивом и оформлены как прямая речь; реплики главного рассказчика просто оформлены как прямая речь; каждая новелла ограничена кавычками.

Глеб Пудов

ДЕНЬ ПЕРВЫЙ

– Соболезновать удрученным – человеческое свойство. Но так бывает не всегда… Моя родина – Италия. Неизвестный мастер вырезал меня из дерева несколько веков назад. По краям он прикрепил несколько путти[4 - Путти — изображения маленьких мальчиков (иногда крылатых), распространенный декоративный мотив в искусстве.] вполне благопристойного вида, а между ними поместил завитки стеблей неизвестного мне растения. В целом получилось неплохо.

В этой большой квартире с высокими потолками я нахожусь уже пятнадцать лет. Прежний мой владелец был антикваром. Когда он умер, его многочисленные наследники в суете и волнениях забыли про меня. Так что товарищи мои уехали, а я осталось на прежнем месте.

Но что это я все о себе да о себе? Ведь вовсе не я – главный персонаж этой книги. По замыслу автора, моя задача – служить красивым обрамлением. А главным героем будет чудаковатый господин, мой нынешний хозяин. Так что, выполняя поставленную мне задачу, я немного расскажу о событиях, которые случились сегодня утром. Итак…

Он опять лежал около меня и громко храпел. Повсюду валялись пустые бутылки. Запах сигарет пропитал одежду, стены, ковер. Даже оконные рамы, казалось, потемнели не от пыли, а от клубов дыма. На стопках книг, расставленных вдоль стен, стояли грязные тарелки и стаканы.

Неинтересное было утро. Обычное. Вернее, такие утра начали повторяться все чаще и чаще только в последнее время. Раньше он бодро вставал около восьми утра, завтракал, напевая, и куда-то убегал до шести вечера. Иногда даже ставил на меня вазы с цветами. Он служил в каком-то театре специалистом по костюмам. Но потом что-то произошло, и жизнь его стала такой, как сейчас: он выходил из дому все реже и реже, а приходил ночью грустный-грустный, часто – нетрезвый.

…Кажется, зашевелился. Попробовал встать, пошарил рукой в поисках сигарет. Наткнулся на пустую бутылку и что-то медленно прошептал. Через несколько минут он сидел, сгорбившись, на одной из книжных стопок и смотрел в меня. Лицо его сильно обрюзгло за последние дни, побледнело. А потом он ушел.

Вернулся около семи вечера, в руках нес какие-то большие пакеты и продуктовую сумку. Вид был не прибито-подавленный, а как будто даже решительный. Он, вероятно, что-то придумал. Что ж… посмотрим. Зачем он на все замки запирает дверь? Зачем уносит телевизор и компьютер? Зачем принес из кладовки старые темные шторы, главным преимуществом которых была полная светонепроницаемость, и завесил ими окна? Проходя мимо меня, он глянул на свое лицо и удовлетворенно ухмыльнулся. Из книжных стопок соорудил стол и стул, и затем громко зашуршал пакетами. Что же там? Вино. Это неинтересно, потому что как обычно. Снедь. Тоже неинтересно, хотя и не как обычно. Какие-то странные разноцветные костюмы, четыре шляпы и три пары сапог. К чему бы это? Тихо что-то насвистывая, он примерил один из костюмов. В меня глянул какой-то средневековый итальянец. Мягкие туфли были с неудовольствием заменены на потертые финские. Видимо, удобство он нынче ценил превыше всего. Неожиданно он сказал вслух:

– Если Вы дорожите нашим расположением, то не принесете ни одной плохой вести. Мессир, я назначаю Вас председателем.

– Зачем он принес из кухни старый пакет с лавровыми листьями? Он лежал среди тарелок со времен первой жены. Ах, вот в чем дело! Но для чего он надел себе на голову хрупкий венок? Нервно хихикнул.

– Милые дамы! Уж если мы решили скоротать здесь время до тех пор, пока прояснится ситуация в нашей несчастной Флоренции, то позвольте предложить тему для обсуждения – человеческое одиночество. Первым я предлагаю начать Вам, мессир.

– Продолжу наблюдать. Кивнул себе, глядя в меня, и начал снова копаться в принесенных пакетах. Старый черный плащ и шляпа с пером заменили прежний костюм. Осталась только длинная белая рубашка. Он открыл бутылку, налил себе бокал вина, немного отпил.Кажется, эти комментарии будут нелишни для читателя: он сможет таким образом представить обстановку, в которой происходит действие, и костюм главного героя.

– Одиночество называют болезнью нашего века. И все мы можем подтвердить, что это вполне справедливо. Разные люди на свой лад пытаются излечиться от этого прискорбного заболевания. Одни посещают клубы знакомств, другие сидят у компьютеров, третьи находят утешение в алкоголе. Способы, повторюсь, разные. Люди художественные пытаются по-своему решить эту проблему. Но судьба порой бывает к ним весьма неблагосклонна. Об этом и будут следующие новеллы.

– Таково предисловие. Далее, вероятно, пойдут новеллы, а я попытаюсь как-то комментировать происходящее. Мне нравится, что он придумал хоть какой-то выход из положения – смотреть на него в удрученном состоянии было совсем уж грустно.

НОВЕЛЛА I. НАСМЕШКА АФРОДИТЫ

Молодой человек положил в дупло дерева кольцо, желая найти себе подругу. В назначенное время он пришел на свидание, полагая, что идет на встречу к прекрасной незнакомке.

«Когда-то давно старая бабка-повитуха, которая имела репутацию колдуньи, сказала: «Нет, ты счастливым не будешь. Не в свое время родился».

И вот теперь, через два с половиной десятка лет, он все более и более убеждался в ее правоте. Многое изменилось в жизни: он давно переехал в город N, прочитал много толстых книг, получил множество разноцветных дипломов. И даже начал с тоской осознавать, что приобрел привычки жителя мегаполиса. Одно оставалось неизменным – правота старой колдуньи. Он уже не раз вспоминал ее слова, приводил множество аргументов в доказательство их полной несостоятельности (самый веский – наличие за окном «века прогресса и технической революции»). Но, увы, – он опаздывал на автобусы, садился на свежеокрашенные скамейки, вставал в лужи, терял деньги, рвал брюки…

Главная проблема была в том, что невезение выражалось не только в этих «мелочах жизни» – ему не везло в общении с людьми. При всей доброте и даже беззащитности он казался окружающим высокомерным занудой (какой-нибудь умный психолог обязательно бы сказал, что это лишь защитная реакция). Катастрофическое одиночество выглядывало из всех углов его бесшумной квартиры. Никакой Лис не приходил и не говорил: «Пожалуйста, приручи меня…». Жизнь в большом городе N давно убедила, что таких Лисов не существует, а если они и существуют, то в границах зоопарка или психбольницы. Итак, одиночество, беспросветное одиночество веяло на него своим холодным дыханием. Он разговаривал сам с собой, посылал себе телеграммы и письма, и часто сердился, что забыл поздравить себя с очередным праздником.

И вот, проснувшись однажды весенним утром, он решил: «Баста! Если это и жизнь, то не моя. Дальше так продолжаться не может!» Вскочил с кровати, выбежал на балкон и глубоко вдохнул свежего воздуха. Чашка капучино придала его мысли легкоатлетическую скорость и тяжелоатлетическую основательность. На службу он не пойдет – слишком знаменательное утро. Отчизна проживет без его услуг. Сравнения и поиск логических связей вполне стандартно возвратили его к объявлениям о знакомствах, «отдыхе для взрослых» и походе в места отдыха молодых и агрессивных. Удивляясь шаблонности своего мышления, он продолжил поиск. И вот (после третьей чашки кофе) – эврика! Идея была сумасшедшая, но могла сработать. Он, кстати, был неуверенным сторонником теории о двух половинках. Если его половинка мыслит и поступает подобным образом, то это означало, что шанс был. И, вопреки всем большим городам N, довольно неплохой.

Он бросился в ювелирный магазин, купил красивое женское кольцо и почти бегом отправился в любимый парк. Там, в тени старых кленов, была заветная скамейка, на пару с которой он когда-то знакомился с творениями немецких философов. Рядом с этой скамьей пряталась от людей потемневшая от непогоды статуя. Неизвестный скульптор выразил свое представление о греческой богине любви (оно находилось где-то между юной гетерой и учительницей математики). Статуя помещалась на высоком пьедестале. Именно на него, у прекрасных ног богини, он положил кольцо. Та, что суждена именно ему, придет в этот парк погрустить вместе с немецкими философами, увидит кольцо и обо всем догадается. Что будет дальше, он и загадывать не смел, однако надеялся на что-то светлое и непостижимое. Через неделю он придет сюда. Небо должно улыбнуться, он в это верил.

Долгому месяцу стала подобна неделя. Он еле дождался субботы горячих лучей.

Чашка кофе и – в парк. Уже издали он увидел кольцо. Оно предательски блестело на солнце. Погрустнев, он подошел ближе, глядя суровой богине в глаза. Неужели слова старой колдуньи – навсегда? Он опустил взгляд. И – плеснуло солнце в глаза! Кольцо – чужое! Оно было мужским! Он схватил его, оглядел, неожиданно для себя обежал вокруг статуи. Потом, когда выскочил из парка, танцевал в лужах, целовал неизвестных людей, поздравил незнакомого абонента с приходом весны и вообще Бог знает что еще делал. Очнулся уже дома, вечером. Надо было решать, что делать дальше. «Какая она? Стройная или не очень? Блондинка или брюнетка?» В том, что она умная и чуткая, он не сомневался – она ответила на его языке.

Стоя ночью у открытого окна, он придумал, что предпринять: назначить ей свидание, положив записку на то же самое место. Gedacht – gemacht[5 - Gedacht – gemacht: «задумано – сделано» (с нем.).]. Ответ пришел почти незамедлительно: согласие!

Дрожа от волнения, он начал готовиться. В течение недели перемерил все имеющиеся в квартире галстуки и туфли (некоторые, кажется, были чужие), привел в бешенство продавщиц из соседнего универмага, даже посетил некий суперфирменный магазин, и, в конце концов, остановился на отцовском костюме. Такого волнения не было ни в школе, ни в техникуме, ни в университете.

И эта неделя долгому месяцу стала подобна. Он еле дождался субботы горячих лучей.

Проснулся на два часа раньше будильника, постоял на балконе. Жизнь привычно суетилась где-то внизу. Аппетита не было. Он вышел из дома на час раньше условленного времени. Погулял по старым улочкам, посидел на качелях в детском парке, подсчитал количество облаков, – и ровно в назначенный час был на месте. Колени его дрожали, цветы в руках – тоже.

Вселенная замерла в предвкушении.

Тишина давила на уши, как чугунная гиря. Шаги!.. Чьи-то шаги! Он повернул голову и увидел молодого человека, идущего по аллее парка. Незнакомец удивленно глядел на его букет, и, казалось, недоумевал по поводу присутствия мужчины в этом месте в столь ранний час. Молодой человек нес такие же цветы и так же заметно волновался».

***

– Такова моя история, милые дамы и кавалеры. Надеюсь, наше дружное общество благосклонно примет ее.

– Он взглянул в меня, облизнулся и надел венок.Все равно это лучше, чем быть пьяным целыми днями.

– Я как председатель благодарю Вас за интересное и весьма поучительное повествование. Недоразумения иногда делают нашу жизнь невыносимой. Теперь я предлагаю продолжить…