Наполеон и его женщины

После чего он проводил ее во дворец, где был организован шикарный прием.

Когда они шли великолепными галереями с колоннами, украшенными произведениями скульпторов, картинами, золотой инкрустацией, экзотическими цветами, книгами в богатых переплетах с драгоценными камнями, молодой генерал шепнул жене:

– Все это было доставлено сюда по моему приказу для тебя, Жозефина…

Креолка улыбнулась, подумав, что этот маленький Бонапарт был очень любезен и что она сможет жить здесь с Ипполитом в очень роскошной обстановке…

В самой большой галерее находилось около ста человек: офицеры, дипломаты, известные артисты, женщины в богатых нарядах. Увидев Жозефину, все поклонились.

– Вот твой двор! – сказал Бонапарт вполголоса.

И снова молодая женщина должна была почувствовать, что здесь к ней относились вовсе не так, как к жене обыкновенного генерала, и что эти люди соблюдают по отношению к ней правила придворного этикета, скорее достойные королевы, что все это – свидетельство необычайно высокого положения ее мужа…

Но опять Жозефина ничего не поняла. Все эти важные особы собрались здесь ради нее? Тем лучше, будет с кем поболтать. Она любезно улыбнулась посланнику короля Сардинии, папскому легату, представителям венецианского дожа, великому герцогу Тосканскому, герцогу Пармскому, герцогу Моденскому, физику Вольта…

И пока каждый из гостей почтительно склонялся перед ней, неисправимая Жозефина думала, что кое-кто из этих господ был довольно симпатичен и что кое-кем из них она охотно пополнила бы список своих любовников…

По окончании приема Бонапарт, «не способный себя более сдерживать», взяв жену за руку, увлек ее в комнату, которую собственноручно украсил для того, чтобы отпраздновать встречу.

Раздевшись с быстротой человека, желающего прийти на помощь утопающему, он стал срывать одежду с Жозефины: полетели в сторону юбки, захрустели косточки корсета, лопнули шнурки, затрещали кружева… Он остановился на мгновение лишь для того, чтобы поцеловать эту «маленькую белую упругую грудь», о которой мечтал так много недель…

Когда молодая женщина была полностью раздета, он отнес ее на кровать и доказал ей, что артиллерист, ставший главнокомандующим, вовсе не утратил в интимной жизни легендарные качества своего оружия…

Воздержание, на которое он был обречен с марта месяца, привело его в такое состояние, что он проявлял себя галантным мужчиной на протяжении всего следующего дня.

Лишь на третий день, когда Бонапарт наконец успокоился, он надел свой мундир и спустился к обеду. Жозефина только и ждала этого момента. Еще запыхавшаяся – но вошедшая во вкус – от семейных любовных игр, она призвала к себе Ипполита, который без колебаний воспользовался благоприятной обстановкой.

Спустя несколько часов Бонапарту пришлось покинуть Милан и отправиться на осаду Мантуи.

Вечером того же дня и Ипполит Шарль уехал в армию Леклерка. Оставшись одна, будущая императрица занялась организацией праздников, одновременно принимая ухаживания красивых итальянцев, которых успела приметить. Большинству из них не составило никакого труда взять у Бонапарта сладостный реванш в ее постели.

А Наполеон тем временем продолжал с завидной легкостью громить австрийские войска. Все шло так, как он этого хотел, и он был счастлив. Однако же в Мармироло произошел один случай, несколько омрачивший его торжество. Вот какое письмо в тот день он немедленно отослал с гонцом, которому пришлось скакать под картечью:

«Я потерял мою табакерку. Прошу тебя подобрать для меня такую же, но постарайся, чтобы она была более плоской. И напиши на ней что-нибудь милое твоими волосами.

Шлю тебе тысячу поцелуев настолько же горячих, насколько ты холодна. Безграничную любовь и непоколебимую верность»

.

Неизвестно, украсила ли Жозефина новую табакерку своими волосами, но можно с уверенностью сказать, что это достойное школяра желание главнокомандующего Итальянской армией ее позабавило. Привыкшей к цинизму прекрасных итальянцев, которые овладевали ею на софе, на ковре или на краешке стола, как ей было не посмеяться над такой «чистой любовью»?..

Как-то вечером один из любовников Жозефины обмолвился, что штаб армии по уши погряз в спекуляции. Она тут же поняла, что здесь предоставляется возможность поживиться, и решила добиться для Ипполита должности в «службе снабжения армии». Написав об этом Бонапарту, она получила в ответ 21 июля из Кастильоне встревожившее ее письмо (стиль и орфография сохранены):

«Ты должна была к этому времени хорошо пазнакомиться с Миланом. Может быть ты нашла того любовника, которого приехала там искать. Однако ты смогла найти его без того, что я тебе подарил его. Эта мысль не оставляет меня… Но нет, будем лчшго (лучшего) мнения о нашей чести. Кстати, миня уверяет что ты давно и ХОРОШО (слово подчеркнуто тремя жирными линиями) господина, которого мне рекомендуешь па эту должность, если это так, то ты просто чудовище…»

Жозефина настаивать не посмела и больше о господине Шарле разговоров не заводила… Для того чтобы окончательно усыпить подозрения мужа, она решилась даже поехать к нему в войска, поскольку получила от него следующую записку:

«Прошу тебя приехать 7 в Брешиа, где тебя ожидает самый нежный из любовников…»

«Бонапарт совершенно не подозревал, что говорил правду, – отвечает господин Луи Астье, – поскольку любовником, с которым встретилась в тот день Жозефина, был не кто иной, как Шарль»

.

Послушаем Аделена:

«Мы приехали в Брешиа

. Генерала там мы не нашли, но зато там нас ждало письмо, где говорилось, что он ожидает нас в Кремоне. Время было уже позднее, и, несмотря на мою настойчивость, госпожа Бонапарт упрямо пожелала заночевать в Брешиа, утверждая, что слишком устала, чтобы ехать еще куда-то. Она разместилась в апартаментах мужа, а я занял комнату его адъютанта.

– Пойдите к себе, – сказала она мне. – Я сейчас лягу; стол поставят возле моей кровати, и мы поужинаем вместе.

Когда я спустился вниз, то увидел, что на столе стояло три прибора; я спросил у нее, кто же третий участник ужина.

– Это бедный Шарль, – ответила мне она. – Он сегодня вернулся с задания, остановился на ночлег в Брешиа и узнал, что я тоже в этом городе.

Он появился в тот же самый момент, и мы приступили к ужину. Я многое знал и многое видел, и поэтому находился в довольно забавном положении. Ужин закончился быстро, и мы собрались уже было уходить. Но когда мы подошли к двери комнаты, раздался ее ленивый голос, просивший Шарля задержаться. Я вышел из спальни один.

Уже собираясь лечь спать, я вспомнил, что оставил шляпу и оружие мое в салоне, смежном с ее спальней. Я спустился за ними вниз. Но стоявший у дверей гренадер сказал мне, что впускать никого не велено.

– Кто же это отдал вам такой приказ?

– Горничная.

Я понял, что героиня Пескьера (где при переезде реки карету Жозефины обстреляла речная канонерка австрийцев) вновь стала галантной парижской дамой»

.

Но на самом-то деле она и не переставала быть ею…

На следующий день Жозефина отправилась в Кремону, где Бонапарт ждал ее, нервно выдирая листы из толстой книги песнопений, подаренной ему неким прелатом…

Два дня они не вылезали из постели, и Брателеми сообщает нам, что «корсиканец проявил себя столь же яростным, как под Лоди», где Наполеон разбил австрийцев 10 мая 1796 г.

Но утром 11 августа австрийские полки двинулись в наступление на Кремону, Бонапарту тут же сообщили об этом.

– Вставай и возвращайся в Милан, – сказал он Жозефине. – С моей стороны было безумием приглашать тебя сюда… Прости меня.

Креолка быстро оделась и со слезами на глазах села в карету.

– Мне страшно! – всхлипывала она.

– И успокойся, – ответил ей Бонапарт. – Клянусь, Вюрмсер дорого заплатит за пролитые тобой слезы…

Обратный путь в Милан был полон опасностей. Неподалеку от Кремоны, в лесу, карета Жозефины была обстреляна отрядом австрийских улан, и две лошади были убиты. Перепуганна я Жозефина бросила карету и пересела в крестьянскую телегу.

На следующий день, когда она была в полной уверенности в том, что была в безопасности, Жозефина очутилась всего в двухстах метрах от поля боя. Рикошетировавшие от земли ядра доскакивали почти до ее кареты.

Прибыв в Милан, она увидела, что город пышно разукрашен в ознаменование победы у Кастильоне, одержанной Бонапартом, как и было обещано, «для того, чтобы отомстить за нее Вюрмсеру»…