Жемчужина Востока

– Арестовать Марка, поставить его перед судом за упомянутое преступление, а мне передать Жемчужину Востока, которую я тотчас же увезу из Рима!

– Прекрасно! В отсутствие цезаря Тита военные дела переданы Домициану, хотя ни одно из его решений не может быть исполнено без утверждения и подписи Тита. Но уж это будет видно. А пока счастливо оставаться!

– Благодарю. Позаботься, главное, о том, чтобы девушку передали мне! Ты от этого не останешься в убытке, уважаемый Сарториус: на пятьдесят тысяч сестерций можешь рассчитывать, если я получу невольницу!

– О, высокочтимый Деметрий, дары скрепляют дружбу, это несомненно… А я из этих денег задам тебе и той госпоже славный ужин! Еще раз счастливо оставаться! – И старик удалился.

На следующее утро Халева потребовали во дворец Домициана для свидетельских показаний. Идя по улицам Рима, он торжествовал в душе, что одолел наконец своего недруга, хотя внутреннее чувство и подсказывало ему, что не так, не такими методами следовало ему торжествовать над ним, не доносом и клеветой, а в честной борьбе. Но что до того! Все же он вырвет Мириам из его объятий. Если же она не забудет Марка, то будет его рабыней, хотя он предоставит ей место жены в своем доме. Она, видя его нежность, может научиться в конце концов любить его.

Но вот и дворец. В переднем зале Халева встретил Сарториус, и рабы, сопровождавшие свидетеля, отступили в сторону.

– Ну что? Они в наших руках? – спросил Халев.

– Только он. Девушка исчезла.

– Исчезла? Тогда зачем я буду давать показания?

– Этого я тебе сказать не могу, но теперь поздно отказываться. Эй, рабы, введите свидетеля в зал суда!

Движением руки Халев отстранил рабов и добровольно последовал за Сарториусом.

Они вошли в небольшой, но высокий зал, светлый и красивый. На высоком кресле сидел Домициан, облаченный в пурпурную тогу. По обе стороны его стояли узкие столы, около которых собрались пять-шесть римских офицеров из личной гвардии Домициана, в латах и доспехах, но без шлемов, два писца с табличками и человек в платье судьи, исполняющий, видимо, обязанности прокурора. В глубине зала стояло несколько солдат.

Домициан, несмотря на свой юный и цветущий вид, казался не в духе.

Он сурово встретил Марка и выразил полную веру рассказу Халева, подтвержденному лжесвидетельством одного солдата, когда-то служившего под начальством Марка и неоднократно наказываемого им за разные проступки.

Тщетно Марк, возмущенный недобросовестным обвинением, протестовал, – его не слушали. Тогда обвиняемый потребовал на правах римского патриция суда самого Веспасиана. Домициан не мог отказать ему в этом, а пока велел отвести в тюрьму.

Глава XXVII

Епископ Кирилл

Ранним утром после триумфа Юлия, жена Галла, сидела в своей комнате, задумчиво глядя на мутно-желтые волны Тибра.

Вчера Галл, затерявшись в толпе, наблюдал торг на Форуме. Вернувшись домой, рассказал обо всем жене. И та возрадовалась в душе, что ее возлюбленная Жемчужина не досталась развратному Домициану, хотя, по словам мужа, купившая ее женщина очень смахивала на ведьму.

Сегодня Галл снова отправился походить по городу и разузнать что-нибудь о Мириам. Юлия же, оставшись одна, опустилась на колени и молилась. Вдруг чья-то тень упала на нее. Она подняла голову и увидела перед собой ту, о которой молилась, – Мириам.

– Как ты пришла сюда? – спросила она шепотом.

– По милости Божьей и благодаря содействию вот этой Нехушты, о которой я часто рассказывала тебе, мать Юлия, мне удалось избегнуть когтей Домициана!

– Расскажи мне все, как было!

Мириам рассказала. Юлия призвала благословение неба на Марка. Девушка сделала то же от всей души и добавила, что и сама желала бы вознаградить Марка за его доброту и благородство.

– Ты бы и вознаградила его, если бы я не остановила тебя! – вмешалась Нехушта.

– Кто из нас не поддавался искушению? – заметила Юлия.

– Я первая никогда не поддавалась и молю Бога, чтобы он оберегал от них и эту девушку. Молю Бога, чтобы он также оберегал и благородного Марка от руки Домициана! – сказала старуха.

Услышав это, Мириам невольно содрогнулась и побледнела. Вернулся Галл, и ему рассказали все сначала.

– Невероятное дело, непонятное для меня!.. – проговорил старый воин. – Двое любящих друг друга людей перенесли столько испытаний! Судьба наконец соединила их… И чтоб они добровольно разошлись из-за веры! Нет, даже не веры, – в угоду давно умершей женщине, которая не могла всего предвидеть. Нет, я поступил бы иначе на месте того человека!

– Как же ты поступил бы, супруг? – осведомилась Юлия.

– Я бы, не теряя ни минуты, покинул бы Рим вместе с любимой девушкой. Пусть она где-нибудь, очень далеко от Рима, обдумывала бы свои предрассудки. Ведь Домициан не христианин, как и Марк, и между ними только та разница, что Домициана Мириам не любит, а Марка любит. Но дело сделано, и мне кажется, что теперь вы, христиане, можете прибавить к своим святцам еще дух святых… Да, кстати, Мириам, видел вас кто-нибудь входящей в этот дом?

– Нет, калитка оказалась не заперта, а служанки не было дома, она и сейчас еще не вернулась.

– Это хорошо. Когда она вернется, я сам отопру ей калитку и пошлю куда-нибудь надолго!

– Зачем? – спросила его жена.

– Чтобы никто не знал, что Мириам была нашей гостьей, и не видел, куда она пошла!

– Пошла? Куда же она пойдет? Разве ты отпустишь ее из своего дома, Галл?

– Да, ради ее безопасности и спасения! Где прежде всего бросятся искать Жемчужину Востока? Здесь. И хотя она теперь благодаря Марку свободная женщина, но… скажи мне, Юлия, какая женщина в Риме свободна, когда Домициан пожелал ее? А потому, Юлия, накинь свой плащ и разыщи нашего епископа Кирилла, который любит и жалеет эту девушку! Расскажи ему все и попроси укрыть где-нибудь Мириам, пока не представится возможность посадить ее на корабль и отправить из Рима.

Это предложение единогласно одобрили все три женщины. Спустя час Мириам с неразлучной Нехуштой очутились в одном из дальних, густонаселенных ремесленным и рабочим людом кварталов Рима, в доме плотника Септима. Последний сидел в это время со своей семьей за скромной трапезой. В этом грубом плотнике никто не узнал бы епископа римской христианской церкви Кирилла, главу местной христианской общины.

Узнав Мириам, добрый старик ахнул от удивления. Когда же ему рассказали все, призадумался.

– Владеешь ты каким-нибудь ремеслом, Мириам? – спросил он.

Она отвечала, что занималась когда-то скульптурой, и довольно успешно: даже римский император Нерон так высоко оценил ее работу, что приказал воздавать сделанному ее руками бюсту божеские почести. Оказалось, что Кирилл видел этот бюст. Так не согласится ли она лепить из глины сосуды и светильники? Получив утвердительный ответ, обещал ее пристроить.

В каких-нибудь пятидесяти саженях от мастерской плотника Септима помещалась мастерская художественных сосудов, светильников, чаш, амфор и т. п. Люди, посещавшие эту мастерскую, по большей части оптовые торговцы, замечали, что в дальнем конце мастерской у окна работала девушка, молодая и красивая, а помогала ей сурового вида старая женщина.

Мириам работала в мастерской с утра и до вечера, а на ночь уходила со своей неразлучной Нехуштой в небольшую комнатку на третьем этаже дома, примыкающего к мастерской. Все ремесленники, трудившиеся здесь, были христиане, хотя никто этого не подозревал; все заработки их шли в общую казну, каждый поровну получал все необходимое. Остальное же шло на неимущих.

Никому не приходило в голову разыскивать здесь блестящую красавицу Жемчужину Востока. Мириам среди этих грубых, простых и бедных людей жилось спокойно.

Неделя проходила за неделей. Временами в их скромное убежище доходили вести извне: христиане все знали и постоянно передавали новости друг другу. Так, встречаясь по воскресеньям в катакомбах с другими христианами, Мириам и Нехушта узнали от Юлии, что едва только они успели оставить дом Галла, как туда явились стражи Домициана и допытывались у Галла, не видел ли он еврейской пленницы Жемчужины Востока. Она бежала от человека, купившего ее на публичном торге. Им же поручено разыскать ее.

Галл смело отвечал, что не видел девушки с самого дня триумфа и ничего о ней не знает. Стражи, не заподозрив его в обмане, удалились и уже более не беспокоили его.

Марка из дворца Домициана отвели прямо в военную тюрьму близ храма Марса, где ему отвели прекрасное помещение, приставили к нему для услуг его же дворецкого старого Стефана и, взяв с него честное слово, что он не сделает попытки бежать, разрешили прогулки в саду, расположенном между храмом и тюрьмой, далее принимать друзей и посетителей.

Один из этих посетителей оказался совершенно незнакомым арестованному. Благородные черты лица сильно не вязались с его скромным платьем, грубыми и мозолистыми руками мастерового. Разговор его и обхождение обличали человека воспитанного и образованного.

– Присядь, друг! – ласково пригласил Марк. – И расскажи, какое у тебя дело ко мне и чем я могу служить тебе.

– Мое дело – утешать скорбящих и страждущих! – отвечал странный посетитель.