Тюрьма №8

– Тогда давай, действуй.

Выйдя в коридор, опер молча кивнул головой Крамару, что бы тот следовал за им. Пройдя темными коридорами конторы, они зашли в тесный кабинет опера. Усевшись за стол, заваленный бумагами, опер указал Крамару на стул:

– Садись, и дождавшись, когда тот сядет на стул, продолжил:

– Значит слушай сюда внимательно, повторять не буду, пишешь короче заяву на этого хохла, преступника бля, в суд на расторжение договора, типа о том что он тебе на заплатил за квартиру.

– Так он же заплатил, робко вставил Крамор.

–Ты слушай сюда, делай что тебе говорят и не прыгай, а то мы знаем все твои косяки и про обналы и кидалово, легко пойдешь по этапу, понял, сучий потрох, если понял, то не перебивай. И так, идешь в суд, вот тебе данные судьи который рассмотрит дело, он уже в курсе, там вопросов не будет, дашь ему все документы, что он попросит, договор расторгните, а потом скажем тебе на кого оформишь квартиру. У тебя на все неделя. Пока хохол в СИЗО он ничего не сможет обжаловать, и ты быстро все закончишь.

– А если он потом обжалует? – переспросил Крамор дрожащим голосом.

– Не обжалует, не волнуйся за это, мы сделаем так что он уже никогда не выйдет.

– А мне что-то перепадёт, спросил он чуть осмелевшим тоном, понимая, что становится соучастником нарушения закона.

– Ты что черт, хочешь, чтобы я тебя в хату к петухам посадил, ты уже получил деньги от хохла, скажи спасибо, что не привлекаем по статье за соучастие и за «простотак» забираем.

Крамор сглотнул, и поднялся со стула:

–Так я пойду? – робко спросил он опера.

– Да иди, давай пропуск подпишу и если что не так сразу звони, ясно? – уже более мягким тоном напутствовал его опер. Крамор взял клочок бумаги называвшимся пропуском и на ватных ногах пошел на выход. «Сегодня пронесло», единственная мысль которая стучалась у него в голове по пути на выход из конторы.

Когда следователь передал на ознакомление дело подследственному, среди тринадцати томов бессмысленных бумаг, такие как распечатки телефонных разговоров, копий командировочных удостоверений, накладных и прочей бессмысленной макулатуры, добавленной только для того чтобы, было побольше томов, Виктор нашел решение суда о том, что договор по купле продажи его квартиры, расторгнут за не оплату договора, иск подал Крамор. От удивления, негодования и бессилия у него вырывался из груди стон отчаянья. Посмотрел на сроки обжалования постановления суда, было ясно, что он уже пропустил их безвозвратно. Ему никто не давал ознакомиться с иском, было ясно, что все это подстроено. «Померковная сволочь», – пронеслась у него мысль о Краморе, он вспомнил как тот заискивал перед ним, чтобы получить наличные за квартиру. Все забрали, волю, бизнес и вот еще квартиру», подумал Виктор, опустив голову на руки, словно мысленно прощаясь со всем тем, что было ему дорого и наполняло его жизнь до этого безумного ареста.

В карантине с утра оживление, всех новеньких выгнали в локалку, дворик возле барака огороженный высоким забором из металлических листов, огорожен от жилой зоны, так что бы не было видно происходящего в карантине. Сегодня всех, кто пробыл две недели в карантине распределяют по зоне. Зона разделена на сектора, в каждом секторе есть бараки, и они тоже разделены между собой оградой на локальные участки высоким забором из металлических прутьев высотой в три метра и наверху заканчивались колючей проволокой переплетенной специальной путанкой, такая тонкая специальная проволока, если в нее попадешь выпутаться из нее уже практически невозможно без посторонней помощи. В каждом бараке, располагаются так называемые отряды, в каждом человек по двести. Вот по этим отрядам и будут распределять вновь прибывших зеков, где им и предстоит провести назначенные судом сроки.

Завхоз карантина, толстый дядька, неопределенного возраста, с повязкой на рукаве, говорят бывший мент, попался за взятку. Дали десять лет и на зоне он пошел завхозом карантина, чтобы выслужиться и уйти на УДО. На этапе про него ходили нехорошие слухи, будто бы он помогает мусарам ломать зону и все, кто попадает в карантин проходят через метлу. Этот боров, составлял график дежурств и все по очереди должны были мести локальный участок или мыть барак. Естественно для тех, кто жил по понятиям и исповедовал воровской образ жизни, это было не приемлемо. Тогда завхоз отправлял их на кичу, штрафной изолятор, тюрьма в тюрьме. Небывалый случай, что бы зек сам оформлял своего же на кичу, без согласования с ментами. Один раз практически все, кто находился в карантине отказались мести локалку, тогда он всех построил и не давал разойтись, пока каждый не возьмёт метлу и не заметет. Так долго стояли, потом, те кто по слабее дрогнули и взяли метлу в руки, те же кто отказался были водворены в штрафной изолятор. Позже, пустили прогон, новость в тюремной среде, что метла мужицкая и типа не в падлу мужику мести локалку. Но все это очевидно было срепетированно завхозом, он был мастером по манипуляции зеками, сказывался мусорской опыт, было такое чувство, что он продолжал работать ментом, только в зековской робе. Ходили слухи, что его хотели подрезать или облить мочой, но пока никто не рисковал пойти на такой поступок в карантине, а в жилой зоне он без сопровождения контролеров, так тут называют ментов с дубинками, находящимися в зоне, не появлялся.

Так вот, он по одному вызывал в комнату, где сидели несколько ментов, начальник колонии, «хозяйка», так его между собой называли зеки, в звании полковника, с огромным пузом, словно беременный тройней, красномордый, с писклявым голоском, зеки говорили, что он возглавлял штурм башни телецентра в Вильнюсе. 13 января 1991 г. И теперь скрывается в Беларуси от Литовских властей, разыскивающих его за расстрел мирных граждан во время протестов. Еще присутствовали зам по РОР, заместитель начальника колонии по оперативно розыскной работе, его еще заключенные называли «Кумом», и еще несколько, мордатых и откормленных как на убой рож. Все они были в военной форме. На столе возвышалась пачка личных дел. Заходивший зек называл свою фамилию и статьи, по которым осужден. После чего ему говорили номер отряда, в который его распределяют для отбывания срока наказания, назначенного судом.

Владислав стоял в локалке карантина и ожидал, когда его вызовут на распределение. Он старался держаться, но это ему давалось с трудом. Мысли постоянно возвращались домой, к тому дню, когда это все с ним произошло. У него была небольшая фирма, по переработки сои и они с партнером заключили контракт на приличную сумму с крупным потребителем сои. Сделка обещала принести солидный доход и можно будет расширить производство. Все дела на фирме вел Владислав, партнер появлялся редко и интересовался только выручкой. Постоянно возникали конфликты на этой почве, Владислав хотел расширять фирму, а партнер был в этом не заинтересован и хотел быстрых денег. Вот и после подписания контракта у них случился небольшой конфликт по распределению доходов, они долго спорили в офисе и разошлись поздно. Дома Владислав никак не мог успокоиться, почему партнер его не понимает. Спать лег поздно, с надеждой завтра переубедить его. Рано утром раздался телефонный звонок:

– Доброе утро, Владислав, – толи вопрос, толи утверждение прозвучало приветствие, незнакомый голос, не дожидаясь ответа продолжил,

– Вас беспокоит следователь районного управления милиции, прошу Вас подойти к нам сегодня, к 9-00 сможете – прозвучало как требование из телефонной трубки.

Владислав ничего не понял и переспросил:

– А что собственно случилось?

– Ничего особенного, простая формальность, – последовал ответ.

Владислав растерялся, утром у него были другие планы, нужно было закончить оформление контракта и распределить поступившие на счет средства и еще полно разных дел. Он немного помолчал, а потом переспросил:

– А можно отложить до завтра?

– Нет нельзя, жду Вас к девяти, на проходной скажите, что к Мацаку, вам выпишут пропуск – уже с угрозой прозвучал голос из телефона и отключился.

Владислав постоял минуту смотря на телефон в руке и раздумывал, зачем это он понадобился следователю Мацаку из районного отделения милиции. Затем не припомнив ничего такого, что могло бы заинтересовать милицию, отогнал от себя плохое предчувствие, одел костюм, прихватил портфель с документами и вышел из квартиры.

До районного отделения можно было дойти пешком, но он решил ехать на машине, так как потом было много дел и ему не хотелось опять возвращаться на стоянку. Новенький Рено Клио, он совсем недавно купил его, завелся как часы и мотор заработал, издавая ровный приятный звук. Владиславу очень нравилась машина, запах нового салона действовал ободряюще. Утро было очень солнечным, как и все июньские дни. Впервые за долгое время неустанного труда и постоянных волнений, Владислав ощутил уверенность в своих силах, уверенность в завтрашнем дне. Давно он уже не испытывал такого душевного подъёма. «Наконец то позади все волнения и переживания, этот контракт позволит нам выбраться из постоянных проблем мелкого бизнеса – отсутствия средств», думал он, сжимая руками кожаную обивку руля в новой машине. «Теперь только вперед»! Плавно отпустив тормоз и немного надавил на газ, машина послушно тронулась с места. До районного отделения было пять минут езды.

На входе дежурный попросил Владислава предъявить документы, выписал пропуск и сказал в каком кабинете искать следователя Мацака. Пройдя коридорами по отделению нашел нужную, постучал потянул за ручку и зашел в кабинет. За столом сидел очевидно следователь, больше никого не было.

– Добрый день, это я с Вами сегодня утром по телефону говорил? – спросил его Владислав.

Тот оторвался от бумаг и посмотрел в сторону посетителя:

– Вы Владислав, директор предприятия по переработке сои?

– Да, это я.

– Присаживайтесь, разговор у нас будет долгий.

Словно холодная волна, страх пробежал по всему телу Владислава. На несколько секунд он растерялся. Потом присел на стул стоящий напротив стола следователя. Как только он сел, следователь сказал:

– Я следователь, Мацак, буду вести ваше дело.

– Какое дело? – словно эхо переспросил Владислав.

–Дело по мошенничеству в особо крупных размерах, статья предусматривает до десяти лет с конфискацией имущества, советую во всем сознаться, раскаяться погасить ущерб и может быть, я повторяю, может быть суд будет к вам снисходителен и получите небольшой срок, лет пять, шесть.

От услышанного у Владислава потемнело в глазах и пересохло во рту так, что он даже не мог пошевелить языком. Немного прейдя в себя, он дрогнувшим голосом спросил:

– Это что, шутка?

Его вопрос вывел следователя из себя:

–Шутить с вами на зоне будут, куда мы вас отправим, а здесь вы преступник и будете арестованы, вот постановление об аресте. Поэтому давайте выкладывайте, как вы своего партнера на деньги развели.

Догадка словно молния пронзила Владислава, и как в кино, у него пронеслись в голове все его конфликты с партнером, особенно вчерашний по распределению средств, полученных от крупного заказчика. Его партнер всегда хвастался связями с правоохранительными органами, кажется говорил, что его брат занимает высокую должность, то ли в прокуратуре, то ли в КГБ. Владислав был настолько ошарашен услышанным и догадкой о том, кто все это организовал, что не мог вымолвить ни слова. Он просто не понимал, что нужно делать, чтобы как-то потянуть время, он спросил:

– Можно закурить?

Следователь понял, что он добился результата неожиданным обвинением и решил дать жертве немного расслабиться перед дальнейшим уничтожением:

– Курите, – коротко бросил он Владиславу.

Тот поискал в карманах пачку с сигаретами, но не нашел ее потому что бросил курит уже давно. Заметив его замешательство, следователь подвинул к нему лежащую у него на столе пачку дешёвых сигарет:

– Угощайтесь.

Владислав осторожно потянулся к пачке и вытащив сигарету начал мять ее пальцами. Так продолжалось несколько минут, пока следователь не зажег зажигалку и протянул ее в сторону Владислава, намеренно держа руку ниже, так, что ему, что бы прикурит пришлось нагнуться и податься вперед, приняв нелепую позу перед сидящим следователем. Затянувшись, Владислав почувствовал, как дым от дешевой сигареты наполняет его легкие, от того, что он долго не курил у него закружилась голова и появилось чувство легкости, словно он весь наполнился дымом, «Вот бы испариться» – пронеслась у него мысль.

– Ну что, продолжим, прервал его мысли следователь,