Талисман Крылатой Стрелы

Гай не знал, что на это ответить. Он думал, что пройдёт много времени, когда Оперённая Стрела и другие, подобные ему, смогут жить так, как они жили до прихода белых. Были бизоны. Было время, когда земля вокруг них была почти чёрной от бесчисленных стад, но все они были уничтожены охотниками на бизонов либо ради шкур, либо просто так, и никакая сила на земле не могла вернуть эти стада. Оперённая Стрела должен был это понять, рассудил про себя Гай и без колебаний сказал ему об этом.

– Бизоны уходят, или, скорее, убегают со всех ног, и вам придётся отказаться от охоты на них и впредь следовать путём белого человека, – серьёзно сказал он.

– Этого никогда не будет, – сказал Крылатая Стрела, и его голос упал почти до шёпота. – Было время, когда мы думали, что сможем убить всех белых людей, и тогда бизонов станет больше; но те из нас, кто бывал в столице страны, знают, что это просто невозможно. Когда исчезнут бизоны, исчезнут и индейцы. Мы обречены.

Гай Престон уже давно это знал, но от индейца это услышал впервые. Крылатая Стрела, казалось, понимал это, и его голос становился хриплым и слабым всякий раз, когда он говорил об этом.

– Ах! Это были счастливые дни, – сказал он, глядя на прерию, словно вдалеке он мог увидеть то, что представлял. – Конечно, я не помню этого, потому что тогда я ещё не родился, но я слышал, как об этом рассказывал мой отец, и я почти вижу, как всё это происходило. Люди подчинялись вождю, охотились на бизонов и были счастливы.

– Да, – сказал Гай. – Вы были счастливы, вставая на тропу войны. Вы, индейцы, всегда сражались.

– Конечно. Это была судьба. Слабый должен уступить место сильному, и именно это мы сейчас и делаем. Индейцы верят, что есть два духа, которые управляют смертными людьми – добрый дух и злой. Добрый дух всё время работает на нас. Он приносит нам всё, что делает человека счастливым. Он приносит нам хорошую погоду, много дичи и победу над нашими врагами. Злой дух – полная его противоположность. Он насылает болезни, прогоняет дичь и делает нас несчастными всеми известными ему способами. Иногда он одерживал верх над добрым духом, и сейчас происходит то же самое. Когда-нибудь добрый дух обернётся и одолеет ЕГО, но это будет уже после моей смерти.

– И как ты думаешь, что тогда произойдёт? – спросил Гай, которому было очень интересно, что скажет индеец.

– Когда это случится, это будет славный день для индейцев сиу, – сказал Крылатая Стрела, воодушевляясь. – Белые будут изгнаны из этой страны навсегда. Я не знаю, как это случится, но это обязательно произойдёт. Бизоны вернутся, и сиу станут хозяевами всего, что видят их глаза.

– Я не доживу до этого дня, – сказал Гай.

– Я тоже не доживу, но это произойдёт так же неизбежно, как то, что мир существует. Но я пришёл сюда не для того, чтобы учить вас своей вере. Вы методист или католик, и, вероятно, умрёте так же. Я пришёл, чтобы предупредить вас.

– Предупредить меня? – переспросил Гай. – О чём?

– Через несколько дней здесь будет резня, и я не хочу, чтобы вы неё попали.

– Могу вас уверить, что буду держаться в стороне, если смогу; но если мне прикажут участвовать, то что тогда?

– Что ж, тогда вам ничем нельзя помочь. Я сделаю то же самое, но вы можете быть уверены, что я не стану стрелять ни в одного бледнолицего. Я видел много хороших белых, пока меня не было здесь, и мне невыносима мысль о том, чтобы видеть, как они погибнут.

– Погибнут? Это случится здесь, на равнинах?

Крылатая Стрела впервые выпрямился в седле и оглянулся. В его движениях было что-то настолько скрытное, что Гай почти невольно сунул правую руку в карман и нащупал свой «дерринджер».

ГЛАВА IV

Талисман

Гай Престон повернулся и посмотрел в ту же сторону, куда смотрел индеец, но не увидел ничего, что подтверждало бы его подозрения. Насколько хватало глаз, в прерии не было ни души, но Гай знал, что это не так. Он знал, что воины сиу находятся недалеко, что, возможно, в эту самую минуту на него или его лошадь направлено ружьё и что его спасает только присутствие Крылатой Стрелы. Его лицо слегка побледнело, а рука, сжимавшая «дерринджер», задрожала, но решимость никуда не делась.

– Если я умру, тебе придётся умереть первым, – сказал он себе. – Я твёрдо на это настроен.

– Я вижу, что вы вооружены, – сказал индеец, быстро обернувшись и увидев, что Гай держит правую руку за спиной. – Это говорит о том, что я верю вам больше, чем вы мне. Что ж, я не знаю, могу ли я вас винить. Вы, ребята, со своими книгами и ораторами каким-то образом вбили себе в голову, что в индейцах нет благородства, но я доказал обратное, придя сюда, чтобы предупредить вас.

– В любом случае, вы странный индеец, – сказал Гай, вынимая руку из кармана. – Вам следовало бы быть белым.

– В некоторых отношениях я белый, но все уроки, которые я усвоил в Карлайле, не заставили меня забыть, кем я родился. Эта страна моя, и те, кто думает так же, как я, увидят конец Крылатой Стрелы, когда мы её потеряем.

– Вы знали, что эта резня вот-вот начнётся, до того, как прибыли сюда? – спросил Гай, который хотел узнать как можно больше о дикарях на равнинах и в школе. – Если так, то я не понимаю, почему ваши учителя не предупредили власти.

В ответ Крылатая Стрела взял в руки маленький мешочек, который нёс перед собой, откинул клапан и сунул в него руку. Вскоре он достал сложенную бумагу и, убедившись, что это то, что нужно, передал её Гаю.

– Это было письмо, которое я получил с приглашением вернуться домой, – сказал он. – Что вы на это скажете?

Гай взял письмо, но не увидел на нём никаких надписей. На левом краю была изображена стрела с оперением, а чуть правее – рука с вытянутым указательным пальцем, словно манящая стрелу, чтобы та скорее прилетела. Справа, чуть ниже этой манящей руки, был изображён индейский вигвам, рядом с которым пасся бизон. Хотя рисунок был явно сделан неопытной рукой, он был настолько простым, что любой мог понять, что это такое. С помощью нескольких цветных карандашей, которые рисовальщик выпросил или одолжил у офицеров форта, он нарисовал изображения разных оттенков, так что они удивительно напоминали природу. На некотором расстоянии ниже было другое изображение – лук и колчан со стрелами, которые другая рука протягивала к Крылатой Стреле, а чуть дальше за ним виднелась лошадь без всадника, грива и хвост которой развевались по ветру.

– Мой отец всё это нарисовал, и для меня это так же ясно, как день, – сказал индеец, внимательно наблюдая за лицом молодого офицера.

– От этой руки что-то красное спускается вниз, – сказал Гай. – Что это должно означать?

– Это говорит о грядущей резне, и он хочет, чтобы я принял в ней участие, – ответил Крылатая Стрела.

– И ты собираешься это сделать?

– Я, наверное, буду в этом участвовать, но пуля из моей винтовки не убьёт ни одного бледнолицего, – сказал дикарь. – Индейская кровь во мне иссякла. Я не могу этого сделать.

– Молодец, – сказал Гай, подъезжая на лошади ближе к Оперённой Стреле и протягивая ему руку. – Держу пари, ты…

– Вы не должны пожимать мне руку, – воскликнул индеец, отступая. – Здесь слишком много наблюдателей.

– Ты хочешь сказать, что за мной сейчас наблюдают индейцы? – воскликнул Гай.

– Конечно, так и есть. С тех пор, как вы перевалили через тот хребет, вы были в пределах досягаемости двух из них.

– Тогда я должен вернуться, – сказал молодой офицер, тревожно оглядываясь по сторонам. – Почему они не убили меня или не взяли в плен? Послушайте! Как вас зовут? У вас должно быть какое-то прозвище, помимо вашего индейского имени, которым вас называли в школе.

– Меня зовут Джон Тёрнер, и ребята прозвали меня Крылатой Стрелой, потому что я был очень быстрым в беге. Я взял себе имя школьного уборщика. Он всегда хорошо относился к индейцам, считал, что с нами плохо обращались, и говорил, что если бы он был президентом, то не позволил бы этому продолжаться. Если бы он был здесь сейчас, мы бы сделали всё возможное, чтобы поймать его, а когда поймали бы, то выслали из этой местности.

– Но зачем вы выбрали МЕНЯ, чтобы предупредить МЕНЯ о резне? Есть много других, кто, как и я, в это не верит.

– И любой из них подошёл бы для этого так же хорошо. С того дня, как вы покинули форт Робинсон в Небраске…

– Вы следовали за нами всю дорогу оттуда? – удивлённо спросил Гай.

Индеец кивнул головой.

– Ну так вы должны были напасть на нас раньше.

– Вас было слишком много. Индейцу не нравится, когда его убивают, так же, как и белому человеку. С тех пор, как вы покинули тот форт, я следил за вами – видите ли, я всегда мог узнать вас по вашей лошади, – и решил, что если смогу застать вас одного, то расскажу вам о предстоящей резне.

– Когда это произойдёт?

– Это произойдёт, когда мы доберёмся до тех из вас, кто не сможет защищаться. Мы убьём пятьдесят или сотню ваших солдат, а затем сделаем с фортом всё, что захотим.

– Ну, чёрт возьми! Когда вы попытаешься это сделать, я надеюсь, что вам за это здорово достанется. – Теперь Гай разозлился и говорил то, что думал. – Американские солдаты – не те люди, которые отступят перед горсткой дикарей, – продолжил он.

– Горстка дикарей! Сколько, по-вашему, их следит за вами днём и ночью? – спросил Крылатая Стрела, сверкнув глазами и нервно сжав руки.

– Ну, полагаю, вас там очень много, но чтобы выбить нас, потребуется больше людей, чем вы можете собрать. Полагаю, вас тысяча.