Сокровища Тантала

Сокровища Тантала
Гаррет Смит

Нет сомнений, что эта история – одна из самых захватывающих научных историй, появившихся в начале 20 века. Предположим, что можно было бы сконструировать нечто вроде радиотелевизионного устройства, с помощью которого можно было бы шпионить за каждым человеком в любой точке мира. Секретов больше не будет. Было бы практически невозможно вести бизнес, и мир быстро стал бы дезорганизованным, и воцарилась бы паника и хаос. Это тема книги "Сокровища Тантала", и известный и знаменитый автор Гаррет Смит максимально использовал эту идею. Автор написал этот роман под впечатлением развития радио и телевидения. Кто может сказать, что именно это может не происходить в наше время? Но помимо научного обоснования истории, вы найдете, что это первосортный триллер. Едва ли найдется страница, которая не заставила бы читателя волноваться!

Гаррет Смит

Сокровища Тантала

ГЛАВА I Уголок таинственности

Знаменитый переворот профессора Флекнера, в результате которого он обеспечил себе уголок в тайне от всего мира, до сих пор остается кошмарным воспоминанием для большинства мужчин старше среднего возраста. Это было в первый год двадцать первого века и оказалось настоящим царством террора, всемирным страхом, вдохновленным злым гением одного человека.

Мир никогда прежде не знал, какими способами прошел террор. Просто однажды изобретатель капитулировал без видимых причин и ничего не объясняя. Сегодня молодое поколение, использующее его великое изобретение как повседневную необходимость, почти забыло, что великий Флекнер когда-то играл роль, отличную от роли одного из благодетелей своей расы.

Тогда я был молодым газетчиком. Мне выпала редкая привилегия заглянуть за кулисы и стать свидетелем тайной драмы, которая в конечном счете смела со сцены то отвратительное зрелище, которое на короткое время разыгрывалось при невольном участии всего мира в качестве зрителей.

Я был допущен к кулисам в самом начале этой двойной драмы. Тогда я впервые встретил Томаса Пристли, невольного партнера по заговору Флекнера, который так несправедливо разделил на какое-то время негодование, обрушившееся на изобретателя. Тесная дружба между мной и Томом Пристли, которая началась на той памятной вечеринке в ночь 31 декабря 1999 года, длилась всю жизнь. Из его уст я узнал ту часть этой тайной истории, свидетелем которой я лично не был. Ему я пообещал хранить тайну при его жизни и жизни его коллеги.

Но Флекнер мертв уже тридцать лет. Сейчас, в этом месяце, Том Пристли последовал за ним. Мне позволено теперь, в моем преклонном возрасте, рассказать эту историю публике, чтобы оправдать памяти моего умершего друга.

В канун Нового года в редакцию газеты Нью Йорк Плэнет, где я в то время работал, поступила эксклюзивная информация о том, что состояние молодого Тома Пристли в размере 20 000 000 долларов, оставленное ему по завещанию дедушки за несколько месяцев до этого, находится под угрозой.

Новый федеральный закон о наследовании вступил в силу той полночью. Согласно его положениям, все наследства возвращаются государству, если только до этого часа каждый потомок наследодателя в каждом конкретном случае не подпишет соглашение с условиями завещания.

Закон, целью которого было обуздать концентрацию огромных состояний, принес много фантастических и драматических результатов. Редакции газет были заняты с тех пор, как президент поставил свою подпись под этой законодательной мерой, перебирая принадлежности всех заметных состояний, и наши колонки в течение нескольких недель изобиловали сенсационными историями.

Но до шести часов вечера состояние Пристли, одно из крупнейших частных владений, оставшихся в стране после почти столетия жесткого налогообложения наследства, считалось неприкосновенным. Адвокаты семьи предъявили любознательным ищейкам документ о согласии с подписями всех известных потомков старого Пристли.

Затем прошел слух, что адвокаты Пристли только что узнали, что двоюродный брат молодого Тома Пристли, Морис Фейрвезер, который исчез много лет назад и считался мертвым, на самом деле дожил до того, чтобы жениться и оставить троих детей, которые теперь стали взрослыми и разбросаны по всему земному шару. Поскольку было явно слишком поздно получать подписи этих потомков своего деда, Том Пристли, если бы слухи подтвердились, вступил бы в двадцать первый век нищим.

Мне было поручено разыскать молодого Пристли. Его не было дома, и я был послан от столба к столбу по его следу, мчась вверх и вниз по городу на движущихся тротуарах метро на Бродвее, и ехал больше часа, прежде чем обнаружил его в лаборатории профессора Флекнера за Гетти-сквер.

Сначала мне было отказано в приеме. Бдительная молодая женщина, секретарь старого изобретателя, искоса взглянула на меня из-под зеленой козырька и решительно заявила, что профессор проводит эксперимент перед группой своих друзей и его нельзя беспокоить. Тогда я был лихим юнцом и гордился тем, что умею обращаться с дамами. Но этот оттенок ее глаз сбил меня с толку. Я не мог сказать, была ли их владелица, молодой или не очень, симпатичной или нет, впечатлительной или нет. Я не продвинулся ни на шаг, пока не намекнул, что мистер Пристли в опасности. Затем она проявила внезапную тревогу и нервозность, которые в то время показались мне не совсем безличными, что ободрило меня и придало решимости.

Профессор устраивал вечеринку в честь ночного бдения, и любое собрание в знаменитой лаборатории Флекнера само по себе было своего рода историей. Ибо этот изобретатель смертоносного разрушителя фиолетовых лучей, который тогда ошибочно считался гарантией всеобщего мира, в прошлом году вновь привлек внимание общественности, усовершенствовав первое экономичное средство получения энергии непосредственно из атмосферы, изобретение, которое с тех пор устранило использование угля и воды. Поэтому я не предполагал, что мне помешает женщина-цербер за нелепым целлулоидным щитом. Позже я стал относиться к этому зеленому оттенку глаз с гораздо большим уважением, но на данный момент он просто сильно раздражал меня. В конце концов она уступила и взяла мою визитку.

Тот факт, что Пристли откликнулся на назойливость простого репортера и даже на мгновение оставил эпохальную демонстрацию, происходившую в лаборатории, с тех пор сделал Тома Пристли моим единомышленником. Более того, он приветствовал меня с добродушной улыбкой, когда вошел в приемную.

Но это, как я узнал позже, было типично для Тома Пристли, всегда великодушного и вежливого до крайности. Он очень привлек меня в тот момент, когда я его увидела. В то время ему было около тридцати лет, и его высокое, хорошо сложенное тело было в идеальном состоянии благодаря постоянным спортивным упражнениям в колледже.

Теперь на его лице, под слабой приветственной улыбкой, появились отчетливые озабоченные морщины, которые убедили меня в правдивости слухов, которые я пришел проверить.

– Мистер Блэр, – сказал он, внимательно разглядывая меня, когда я протянул ему свою визитку и изложил свое поручение. – Я думаю, что могу доверять вам. Я собираюсь попросить у вас слово, что вы ничего не сообщите об этом своему редактору, пока я не дам вам разрешения.

Я колебался, балансируя между рвением к своей статье и желанием не раздражать этого очаровательного парня, у которого, очевидно, и без того было достаточно проблем. В конце концов я согласился.

– Ваши сведения в основном верны, – продолжал он, – но у меня есть слабая надежда спасти положение. Если я добьюсь успеха, в настоящее время ничего не должно быть опубликовано.

Он на мгновение замолчал, словно споря сам с собой.

– Я думаю, учитывая ваше обещание, – решил он наконец, – я попрошу профессора Флекнера допустить вас на демонстрацию, которую он проводит внутри. Вы будете единственным присутствующим газетчиком, и то, что вы увидите, будет иметь для вас большую ценность позже.

Он извинился и пошел посовещаться с профессором. Мгновение спустя он вернулся с согласием старого изобретателя, при условии, что я снова поклянусь хранить тайну, на что я с готовностью согласился.

То, что я увидел в ту ночь, вызвало у меня величайший трепет в моей жизни до того времени, хотя для моих нынешних читателей это было бы самым обычным делом.

За несколько дней до этого профессор Флекнер по секрету сообщил нескольким своим богатым друзьям и покровителям, что у него есть готовый к демонстрации радиоприемник, который не просто передает человеческий голос или любой другой обычный звук из самой отдаленной части земного шара, но и улавливает картинку и проецирует ее на экран перед аудиторией оператора прибора. Но еще большим чудом было то, что прибор не нуждался в передающей станции. Профессор Флекнер мог направлять эфирные лучи в любую удаленную точку, и немедленно изображение человека в этой точке появлялось на экране перед оператором в натуральную величину, и его разговор можно было подслушать, как если бы он стоял в комнате. Кроме того, изображение и голос оператора можно было спроецировать в космос так, чтобы казалось, что он лично появляется за тысячу миль от нас, просто манипулируя набором ручек.

Итак, эта небольшая группа, поклявшаяся хранить тайну, собралась в канун Нового года, чтобы посмотреть демонстрацию первого телефоноскопа.

Я хорошо помню свое сильное изумление, когда, после того как мне сказали выглянуть из окна на тротуар примерно пятьюдесятью этажами ниже и обратить внимание на движущиеся там безмолвные фигуры, я внезапно увидел на экране рядом со мной участок тротуара, как будто комната была на уровне улицы, а голоса разговаривающих прохожих были слышны так отчетливо, как будто мы соприкасались с ними локтями.

На самом деле это было не более чудесно, чем многие другие изобретения последних ста лет. Первый телеграф и первый телефон были столь же удивительны в свое время. Фонограф и кинофильм казались чудом. Когда в начале двадцатого века люди научились звонить по телефону без проводов, казалось, что кульминация была достигнута. Телефоноскоп, который передавал как голос, так и изображения и мог перемещать их по желанию, на самом деле был лишь небольшим шагом вперед. Удивительно, что это так долго откладывалось.

Было несколько забавных эпизодов. Я помню, что присутствовал джентльмен из Чикаго, которому было любопытно узнать, что происходит в его доме в этом городе, из которого он и его семья отсутствовали неделю.

В тот же миг на экране стали показываться комната за комнатой чикагского дома. Представьте себе огорчение жителя Чикаго, когда он увидел, что его слуги устраивают грандиозный бал с половиной соседних слуг в качестве гостей. Профессор Флекнер разогнал вечеринку, перебросив в их окружение образ разгневанного домохозяина.

Но все это банально для моих читателей, и я больше не буду утомлять вас этим.

Кульминация и настоящая драма вечера наступили, когда Том Пристли, который с нервным напряжением наблюдал за демонстрациями, встал и сказал профессору Флекнеру, что он поддержит его изобретение в пределах своего состояния и, кроме того, даст ему лично гонорар в размере миллиона долларов, если он охватит мир с помощью его луча телефоноскопа и до наступления полуночи найдет и получает подписи трех своих троюродных братьев, тем самым сохранив для него состояние, оставленное ему дедом.

То, что профессору это удалось, хорошо известно. Теневая форма Тома Пристли обрушилась на мир той ночью со скоростью молнии. Двое из троих были прослежены и, не подозревая о призрачной природе изображения, появившегося перед ними, поставили свою подпись на тени наспех подготовленного документа об освобождении, причем подпись приняла реальную форму на этом документе в лаборатории профессора Флекнера с помощью хитрого фотообъектива.

Но именно поиски третьего человека оказались наиболее запутанными и, кстати, пролили яркий свет на ключевые черты персонажей Тома Пристли и профессора Флекнера. Этот человек некоторое время назад плавал на тихоокеанском пароходе, и было заявлено, что судно перегружено.

Волшебные лучи Флекнера прочесали этот бескрайний океан из конца в конец, наконец обнаружив судно, потерпевшее крушение на острове в Южном море, населенном в основном бандитскими бандами. В данный момент разбойники были готовы напасть на беззащитную команду корабля и уничтожить их.

Тут в дело вступил Том Пристли. Флекнер экспериментировал с некоторыми новыми типами огнестрельного оружия для охотничьих забав. Несколько штук лежали на стеллаже сбоку от лаборатории – некоторые были заряжены.

С их помощью Пристли вооружил компанию в лаборатории и разместил их перед экраном. Он приказал Флекнеру перенести наши изображения между беженцами и бандитами и велел всем стрелять и размахивать оружием.

Тут Флекнер заартачился. Он указал, что до полуночи было достаточно времени, чтобы выследить двоюродного брата Пристли из числа беженцев и заручиться его подписью. Не было времени тратить время на спасение жизней, когда на карту было поставлено 20 000 000 долларов, которые могли бы быть так полезны профессору.

В ярости Том Пристли набросился на изобретателя и отправил свое состояние в неизвестность. Приставив пистолет к голове изобретателя, он приказал ему совершить спасательную операцию, невзирая на последствия.

Только после того, как перепуганные бандиты были разгромлены, а оставшиеся в живых члены команды корабля оказались в безопасности, Том Пристли снова подумал о своей судьбе. Затем часы на стене лаборатории показали нам, что уже за полночь и слишком поздно. И все же на лице Пристли не было никаких признаков сожаления, когда он смирился с этим фактом.

Но затем пришла его награда. Кто-то вдруг вспомнил, что из-за разницы во времени там, на этом Тихоокеанском острове, еще не наступила полночь. Снова телефоноскоп подключился к поиску, и на этот раз был найден третий и последний троюродный брат, а окончательная подпись закреплена. Состояние Тома Пристли было спасено, а профессор Флекнер получил финансовую поддержку, которая позволила запустить его великое изобретение, но вовлек своего покровителя в такие хлопоты, что впоследствии он много раз жалел, что не отдал свое богатство и его бремя совету директоров.

Все это, конечно, выяснилось потом, когда метод получения подписей был опробован в судах, как, наверное, помнят мои читатели постарше. Но Пристли был поддержан.

Я хорошо помню свое отвращение к старому изобретателю после того, как он проявил то, что казалось просто бессердечной алчностью. Я едва мог заставить себя пожать ему руку, когда вечеринка закончилась.

Но я это сделал, и в поисках чего-нибудь оригинального, чтобы сказать в качестве поздравления, мой язык запнулся на этих роковых словах:

– Профессор Флекнер, вы, несомненно, создали самый таинственный уголок в этом мире.

ГЛАВА II Революционное предложение