Сокровища Тантала

– Прекрасно! Будь там в шесть тридцать, – последовал ответ.

Затем он позвонил помощнику окружного прокурора Дж. Б. Уинтеру и назначил ту же встречу.

Примерно в то же время Хаммерсли отвернулся от своего стола, сунул ноги в автоматическую машину для чистки обуви и в то же время опустил пенни в щель для доставки газет, нажал кнопку "Ивнинг Планет", и мгновение спустя газета полетела ему на колени. Он быстро просмотрел ее, как будто в поисках определенной вещи. Вскоре он нашел ее и прочитал с большим вниманием. Это было письмо в редакцию от судьи Таннера в ответ на редакционную критику газеты в его адрес за день до этого за то, что он распорядился освободить с фермы Оссининг некоего Альфреда Вэри, нарушителя закона о борьбе с азартными играми, родственники которого обжаловали в суде решение комитета колонии фермы о его ограничении еще на год. В письме, которое Пристли и я прочитали через плечо Хаммерсли с расстояния пяти миль, горячо защищался характер Вэри и заявлялось, что он стал жертвой искажения информации.

Мы согласились, что здесь был возможный ключ к связи между Хаммерсли и судьей.

Закончив статью, Хаммерсли закрыл свой офис, вошел в метро и через десять минут сидел за угловым столиком в "Риккадоне".

Тем временем ростовщики закрыли лавку, и немного позже они тоже вошли в закусочную, на которой теперь сосредоточился весь наш интерес. По пути к своему столу они прошли рядом со столиком Хаммерсли, но если между ними и были какие-то признаки приветствия, мы этого не заметили.

Партнеры молча сели, просмотрели меню и ввели свои заказы в свои настольные телефоны. "Риккадона" был одним из последних ресторанов в Нью-Йорке, где отменили работу официантов в пользу современного механического обслуживания, и мы, давние посетители, сожалели о последовавшей за этим потере живописности. Вскоре пара получила свой ужин на маленьком сервировочном лифте, поднявшемся через центр стола, и некоторое время ела в тишине, наблюдая за звуковым кинокабаре.

– Интересно, будет ли это еще одна скучная ночь? – заметил наконец Гормли.

– Я смогу сказать тебе это через секунду, – ответил Хансон, который сидел лицом к двери.

Мы проследили за его взглядом и увидели судью Таннера и его сопровождающих, которые как раз входили. Судья иногда занимал столик в общем зале, а иногда в одной из приватных комнат на втором этаже. Сегодня вечером он и его компания направились к лестнице.

– Да, – сказал Хэнсон, как только заметил, куда клонит судья. – Сегодня одна из таких ночей. Нам лучше быстро поесть и спуститься вниз.

И пока он говорил, Хаммерсли, который также наблюдал за действиями судьи, поспешно проглотил свой десерт, бросил чек за ужин и десятидолларовую купюру в желоб для оплаты рядом подъемником для еды, и, как только ему вернули сдачу, встал и поспешно вышел. Один из наших лучей телефоноскопа последовал за ним.

Он вышел из кафе через главный выход, повернул налево, пока не дошел до следующего угла, затем снова повернул налево, следуя по перекрестку до следующего угла, на котором стоял маленький табачный магазин. Он неторопливо вошел в него, купил пачку сигарет, закурил одну, а затем неторопливо вышел через задний вход, который выходил на боковую улицу, через короткий узкий вестибюль.

В этом вестибюле Хаммерсли сделал свой первый подозрительный шаг. Дверь из магазина в вестибюль и дверь на улицу были сплошными дверями без стекла. Вестибюль освещался днем через фрамугу над входной дверью, а ночью тусклым потолочным светильником. Хаммерсли на мгновение остался один и был скрыт от людских глаз.

Он закрыл за собой дверь магазина, затем, вместо того чтобы открыть дверь на улицу, вышел на середину вестибюля и прижал палец к деревянной обшивке. Узкая панель в стене отодвинулась, открывая лестничный пролет, ведущий вниз по узкому проходу между бетонными стенами. Хаммерсли исчез, спустившись по ступенькам, и задвинув за собой панель.

Флекнер, движимый любопытством изобретателя, на мгновение отпустил Хаммерсли, пока тот направлял луч телефоноскопа под поверхность стен вестибюля, чтобы обнаружить его механизм.

– А! – воскликнул он вскоре. – Очень элегантно! Панель электрически соединена с защелками в двух других дверях. Когда панель открыта, двери запираются. Никто с улицы или из магазина не может попасть в вестибюль, пока кто-то из банды пользуется проходом через панель. Совершенно безопасная и безотказная схема.

Удовлетворив свое любопытство, он направил луч вниз по потайной лестнице и по длинному коридору, обогнав Хаммерсли перед закрытой дверью в конце коридора, очевидно, глубоко под кварталом зданий, в которых находились как невинная на вид маленькая табачная лавка, так и кафе Рикадона.

Хаммерсли стоял, положив руку на дверную ручку, очевидно, ожидая. Флекнер направил свои лучи за дверь и показал небольшую квартиру, в которой другой мужчина поправлял длинную черную мантию, капюшон и маску, полностью скрывающие его личность. Через мгновение он закончил одеваться, подошел к двери, противоположной той, у которой ждал Хаммерсли, и как-то странно постучал. Открылась небольшая панель, и оттуда выглянуло еще одно лицо в маске. Заявитель назвал пароль, который мы не смогли уловить, и его быстро впустили в комнату, из которой доносился гул многочисленного собрания.

В тот момент, когда дверь закрылась, над головой Хаммерсли вспыхнул свет, и он тоже вошел в раздевалку, где мы заметили большое количество мантий и масок, развешанных на крючках по стенам.

– Умно! – Флекнер прокомментировал это. – Весь набор дверей соединен проводкой вдоль пола таким образом, что каждая секция прохода заперта с обоих концов до тех пор, пока на ее пол оказывается какое-либо давление ног. Таким образом, только один человек или, возможно, группа, состоящая вместе, может одновременно проходить в главную комнату. Это делается для того, чтобы члены банды даже не увидели и не опознали друг друга. Они не могут собраться где-либо лицом к лицу, пока не замаскируются.

– Что ж, Блэр, твоя догадка оказалась верной, – заявил Пристли. – Мы точно нашли место встречи криминального треста, и я думаю, что мы попробуем связать вашего друга, судью Таннера, с этим подразделением.

– Мы должны проверить еще одну часть моей догадки, – добавил я. Ибо в этот момент Хэнсон и Гормли, которых мы держали в поле зрения на их участке экрана, оплатили счет и ушли.

Пристли направлял лучи, которые фиксировали движения этой достойной пары, и когда он последовал за ними, мы нисколько не удивились, увидев, что они также прибыли в маленькую табачную лавку, хотя они приняли меры предосторожности, чтобы приблизиться к ней, обойдя квартал с другой стороны. Они тоже вошли через потайной вестибюль, а оттуда через потайную панель в коридор, из которого вскоре наши лучи последовали за ними, в капюшонах, масках и мантиях, в большой подземный зал для собраний, где было сотня или более других загадочных людей, слонявшикся небольшими группами.

Большая комната с низкими потолочными балками была обшита дубовыми панелями. В одном конце располагался горящий камин. Здесь были мягкие кожаные кресла и шезлонги, столы для чтения и плотно заставленные книжные шкафы.

Через широкую арку с одной стороны можно было мельком увидеть приятное кафе и бар. Противоположная арка вела в ряд комнат, в которых полным ходом шли всевозможные азартные игры. В конце главного зала располагалась группа хорошо оборудованных административных кабинетов.

В целом это было похоже на прогулку в тщательно обставленный джентльменский клуб, если не считать мрачного, похоронного вида его странных обитателей.

Но наше внимание было внезапно отвлечено от этой интересной картины восклицанием Пристли, который, направив свой особый луч телефоноскопа до тех пор, пока не увидел пару ростовщиков в их подземном зале для собраний, снова обратил свое внимание на ту часть экрана, на которой я сохранил изображение судьи Таннера. Увидев, как судья сидит за столом со своими дружками в маленьком приватном зале и ведет бессвязную беседу, я отбросил свой набор рычагов управления и стоял, изучая более интересное зрелище в подземном зале для собраний.

– Послушайте судью! – воскликнул Пристли. – Я думаю, он собирается дать нам представление об общей схеме вещей!

ГЛАВА V Криминальный трест

Трудно было бы представить себе место более уединенное, чем маленькая комната, в которой заперлись судья и двое его спутников. Это была одна из ряда подобных комнат, выходивших в коридор в задней части второго этажа, и ее стены были звуконепроницаемыми. Его единственное окно, занавешенное тяжелыми портьерами, выходило во внутренний двор, вокруг которого пирамидами возвышались стоэтажные здания. Как и в главном зале внизу и в многочисленных банкетных залах на этом и других этажах, обслуживание было автоматическим, и приватные посетители не беспокоились о приходе и уходе официантов.

Я еще не настолько привык к пронизывающим лучам телефоноскопа, чтобы избежать чувства явного отвращения к такому вторжению в частную жизнь почтенного судьи и его спутников. Мне все еще казалось, что я стою у них на виду.

Но разговор, который мы слушали, заставил меня быстро забыть о своей застенчивости. Мы не могли бы выбрать более подходящий вечер для посвящения в тайны криминального треста. Ибо я знал, не послушав и пять минут разговор за маленьким столиком, что моя гипотеза была верна.

Это было странное трио, на которое падал мягкий свет с электро-люминесцентного потолка: седовласый, учтивый судья, его крупная, хорошо сохранившаяся фигура, ухоженная на манер благовоспитанных пожилых джентльменов, которые не меняли свой стиль одежды в течение двадцати лет, седой адвокат, на чьем темном, измученном заботами лице только что появилось особенно тревоженное выражение, а щеголеватый, модно одетый маленький помощник окружного прокурора, который изучал лицо судьи и выглядел поочередно то озадаченным, то изумленным. Судья, очевидно, только что закончил заявление, которое я не расслышал.

– Вы хотите сказать мне, что вы, судья Таннер, являетесь одним из главарей банды мошенников?

Судья снисходительно улыбнулся.

– Мне не нравится этот термин. Это слишком старомодно. Вместо мошенников давайте назовем их мужчинами и женщинами с незаурядным умом, которые научились жить превыше обычных законов обычных людей и манипулировать обычными людьми в своих собственных целях. Я бы не сказал группа, а скорее объединение потому что за последние десять лет мы объединили все небольшие группы в одну большую организацию. Да, я с гордостью могу сказать, что в течение некоторого времени был одним из ее лидеров, если быть точным, главой Национального среднего совета трех.

– Но, если вы говорите серьезно, и ваша честь не намеривалась легкомысленно пошутить, почему вы рассказываете это мне, сотруднику окружной прокуратуры, поклявшемуся преследовать преступников? Вы подвергаете меня проверке?

– Проверка, с которой, я уверен, вы справились удовлетворительно. Я говорю вам это, потому что в этом Совете трех как раз сейчас не хватает члена, и, изучив вас и ваши методы в течение некоторого времени, мы уверены, что вы имеете право на это место и с радостью примете наше предложение о назначении на него. Ибо в одном примечательном случае, незадолго до того, как вы были избраны на свой нынешний пост, вы проявили заметную тенденцию, давайте не будем говорить о криминальной тенденции, мы не используем это выражение в нашем кругу, скорее похвальную тенденцию подняться над оковами закона.

Молодой человек попытался выглядеть возмущенным, но преуспел только в том, чтобы выглядеть встревоженным. Его лицо побледнело.

– Вы имеете в виду дело Зорнова? – запинаясь, спросил он. – Но я был оправдан, полностью оправдан. Все это было ошибкой. Деньги были найдены. Ваша честь знает это. Вы председательствовали на моем процессе и закрыли дело.

– Совершенно верно, – любезно кивнул судья. – Вы и сами никогда не знали, как были возвращены эти деньги. Я сделал это, потому что я сам организовал это, и все мелочи были выполнены неизвестными мне джентльменами, действующими под руководством нашего друга, присутствующего здесь. Мы, конечно, знали, что вы виновны, но мы увидели в вас умного и полезного партнера. Поэтому мы договорились доказать вашу невиновность. После этого мы завязали с вами знакомство, а также поручили нашим шпионам следить за вашими ежедневными передвижениями. Мы организовали вашу встречу в офисе окружного прокурора. Наконец-то мы удовлетворены и готовы предложить вам место, которое означает богатство и влияние, которых вы никогда не сможете получить обычными способами на сегодняшний день, когда заурядные люди следят за тем, чтобы с помощью все более жестких законов богатство и власть их более деловых собратьев были чрезвычайно ограничены.

Молодой человек долго сидел в молчаливом, напряженном раздумье. Звукозаписывающее устройство нашего прибора было настолько тонким, что мы могли слышать его тяжелое, нервное дыхание, как будто мы сидели рядом с ним, а не были отделены от него милями ревущего города. Профессор Флекнер, повинуясь внезапному порыву, слегка сдвинул рычаг и сфокусировал лучи на столько, что мы смогли отчетливо услышать неистовое биение его сердца.

– От телефоноскопа многого не скроешь, – по-мальчишески хихикнул изобретатель.

– Предположим, я откажусь от этой… этой чести? – спросил, наконец, молодой человек.

– Вас никто не принуждает, – мягко заверил его судья. – Мы не принуждаем и не угрожаем. Мы знаем, что наш секрет в полной безопасности с вами, потому что вы обязаны нам своей свободой, и любое разоблачение нас сразу же повлечет за собой и вас. Более того, факты вашей карьеры были настолько хорошо зафиксированы, что любой предательский шаг автоматически разоблачил бы их, в то время как вы, возможно, не смогли бы ничего доказать против нас, и ваше заявление было бы воспринято общественностью просто как фантастическая ложь, вдохновленная злобой. Я просто говорю вам это, чтобы объяснить наше доверие к вам и никоим образом не как угрозу. Вы вольны отказаться от нашего предложения и уйти без помех, если пожелаете. Однако всего только один человек когда-либо отказывался от такого предложения. Я не думаю, что он предпринял бы какие-либо попытки разоблачить нас, если бы был жив. К сожалению, он умер по дороге домой после нашей встречи. Считается, что он упал с моста Йонкерс, так как позже его тело было найдено в Гудзоне. Очень огорчительно!

Маслянистый лицемер печально вздохнул. Молодой человек уставился на него в мгновенном ужасе, затем с усилием взял себя в руки.

– Я приму ваше странное предложение, – сказал он наконец. – Очевидно, больше ничего не остается. Во всяком случае, я не знаю, отказался бы я, если бы мог. Ваше предложение мне очень нравится, теперь, когда мое согласие получено, есть какая-то клятва или соглашение, которое я должен выполнить.

– Ничего подобного, – заверил его судья. – Клятва ничего не может добавить к узам, которые вас связывают. Я просто вкратце обрисую нашу организацию, а затем ознакомлю вас с вашими первыми обязанностями.

– Во-первых, вы никогда не узнаете имени или лица другого члена этой организации, кроме меня и моего друга, если только вы когда-нибудь не смените меня на посту главы комитета. Я знаю личность некоторых людей, которые работают под моим началом, и еще трое из них знают меня как своего лидера. Где они встречаются, я не знаю. Кто этот человек или люди надо мной, я знаю не больше, чем вы.