Смерть призрака

– Да. Можно сказать и так. Именно навтыкались. Мы пригласили такого человека, и хотя результаты еще не так хороши, как хотелось бы, но и плохими их уже не назовешь. Прогресс явный и работа продолжается.

– А в чем собственно она заключается?

– Проведена полная инвентаризация. Все, что можно, да и частично, что не очень можно, все списали. Многое уценили. Остальное оставили без изменения со времени закупки или выработки, то есть материалы берутся по старым ценам без учета индексации и инфляции. Вы же понимаете, как цены изменились. Нам это на руку. Ну, и оформлен огромный заём. Поскольку он не оплачен, то сами понимаете, будет вычтен из суммы стоимости. Я не буду очень вдаваться в подробности, как я уже сказал, работа в процессе. По окончании я Вам доложу, и Вы сможете ознакомиться.

– Да, конечно. Вы знаете, Жан Абрамыч, я все же как-то волнуюсь. Нет полной уверенности в успехе. Да и происходить все будет на собрании. Как раньше говорили, на миру. Если что, то ведь как-то не очень удобно может все получится.

Жан Абрамыч встал из-за стола и, задвинув стул, уверенно произнес:

– Это Вы зря. Коммунисты семьдесят лет отучали народ иметь свое мнение, вернее, не высказывать его. А в нашей теперешней мутной воде и понять-то что-то трудно, не то, что сопротивляться. Если в нашем сценарии что-то собьется, то есть разные способы исправить оплошность.

Он посмотрел в окно пристально и даже слегка нервно, как будто видел кого.

– Я уверен, что все будет нормально. Так, как и задумано – он повернулся к Сергею Фомичу. – Придется потерпеть еще некоторое время. Зато впереди, я уверен, Вас ждет жизнь богатого человека. Вернее, очень богатого.

Глава 15

Собрание по поводу перевода завода в акционерное общество было назначено на 25 декабря. На этот раз объявление было вывешено за четыре дня. Написано было ярко и размещено в двух местах: на проходной и у кассы бухгалтерии. В повестке значились два вопроса: выбор нового председателя профкома и приобретение заводом статуса акционерного общества.

Двадцать третьего числа был аванс. Очередь в кассу была занята обсуждением написанного.

– Я на собрание не пойду – говорила одна из молодых работниц. – Я записалась к парикмахеру на вечер. Да и вообще перед праздником столько дел. О чем они там думают? Неужели нельзя провести это собрание в другое время. После нового года.

– Да, не говори! Смешали все в кучу. Новогодний бал – 28-го, собрание – 25-го, утренник у дочери – 24-го, а там и сам новый год – подхватила подруга.

– В новом году нельзя – вдруг обернулся к подругам седой мужчина в спецовке и поднятых на лоб очках.

– Это почему же? – хором возмутились женщины.

– С нового года какой-то закон вступает в силу. По нему, то есть по новым правилам, надо намного больше бумаг иметь, чтобы значит этот переход провести. А кому охота лишние бумаги собирать. Вот и спешат. Этим годом значит все закончить.

– Это кто ж Вам сказал? – не унимались подруги.

– Да у нас в механическом кто-то говорил.

– Вот именно. Они там в администрации проспали, а нас теперь торопят. Очень здорово получается. А надо же еще подумать о новом председателе. Вот Вы кого бы выбрали?

Мужчина опять повернулся и с добродушным лицом начал рассуждать:

– Нам на счет председателя долго думать нечего. Пусть руководство думает. Это в их обязанности входит. Они, небось, уже наметили парочку кандидатур. Когда объявят, тогда и думать будем.

– Вот я и говорю – продолжала самая молодая. – На собрании и без меня обойдутся. Да и акционирование это меня тоже мало волнует. Мне секретарша Танечка говорила, что денег мы с этих акций все равно не получим, так как вся прибыль уходит на расходы, а на акции все равно денег не будет оставаться. Она говорит, что потом, лет через десять или двадцать может что и изменится, а сейчас все это делается просто для бумаг. Чтобы документы были в порядке.

Вторая, недоверчиво глядя на собеседницу, возразила:

– Ой, много твоя Танька знает? Она что, юристка или экономистка?

– Не скажи! Таня все знает. Она целый день в приемной да в кабинете у директора топчется. Все разговоры слышит и что надо на ус наматывает. Она так мне рассказывала: Жан Абрамыч кого-то по телефону ругал и говорил, какими бы пустыми бумажками эти акции не были, а оформить надо все по закону. Вот так.

Веселый мужичок снова повернулся к молодухам. Оглядев подруг довольным взглядом, он продолжал:

– Да ладно, девчонки. Сходим мы на это собрание. Ноги свои, не покупать. Нам сейчас что главное? – он кивнул подбородком в сторону кассы. – Чтобы денежки вовремя платили да побольше. Правильно?

Он игриво подмигнул, проявляя удивительную для его возраста прыть. Женщины прыснули со смеху.

Собрание началось за два часа до конца рабочего дня. Проходило оно в старой части завода ближе к центру города. Актовый зал был плохо приспособлен для долгого пребывания в нем массы народа. Построенное более века назад здание завода не было оснащено современной вентиляцией. Раньше для проветривания служили большие окна и форточки. Сейчас они были полностью закрыты, так как снаружи на окнах висели огромные полотнища парусины, раскрашенной под рекламу завода. Зал был полон. Собравшиеся долго слушали исполнение протокола: объявление повестки дня, краткий обзор работы за прошедший период, выбор президиума, выбор секретаря, ведущего, а также председателя собрания. Наконец, перешли к первому вопросу: выбор нового освобожденного председателя профсоюзной организации завода. Со стороны администрации были выдвинуты две кандидатуры. Одной из них являлась мастер цеха. Ей было слегка за сорок, разведенка, воспитывающая сына. В качестве второй кандидатуры была предложена тоже женщина. На заводе она работала в качестве заместителя директора столовой. Ей оставалось не так много до пенсии. Оратор долго перечислял заслуги и достоинства предложенных.

По поведению зала было видно, что слова ее малоубедительны. В разных местах слышались не только реплики, но и соленые шуточки в адрес кандидаток, сопровождаемые хоть и приглушенным, но явно заразительным смехом. Собрание вела начальница отдела кадров. После переговоров с президиумом она объявила, что желающие могут выдвигать своих кандидатов, но с условием, что кандидат согласен на эту работу, и предлагающий должен ознакомить всех с характеристикой и общими сведениями о выдвигаемом. Зал на время притих. Затем с задних рядов послышался шум, шепот, словесная перепалка и, наконец, громкий голос заявил, что есть один кандидат. Председательствующий предложил выйти на трибуну и доложить. Бодрым шагом с улыбкой на лице на сцену вышел мужчина средних лет и начал громким голосом объявлять претендента. В одном из задних рядов встал другой мужчина, который и был кандидатом от рабочих. Он тоже улыбался и на вопрос «согласен ли он стать председателем профкома» отвечал спокойно и уверенно:

– Ну, да, согласен. Можно попробовать.

Председательствующий объявил, что мужчина становится третьим претендентом на пост. Голосовать предложили открыто путем поднятия рук. Голосовали шумно. Обстановка в зале уже слегка угнетала. Уставшие и голодные после работы люди сидели в жарком помещении, где было уже душно. Те, кто в начале собрания не разделся, теперь суетно стягивали с себя куртки и шарфы. Лица многих раскраснелись. Председательствующий называл кандидатов, а ведущая считала поднятые руки. Это заняло намного больше времени, чем ожидалось. Наконец, подсчеты были завершены, и ведущая, выйдя к краю трибуны, начала объявлять количество проголосовавших за каждого из претендентов. Наибольшее число голосов получил свой выдвиженец, то есть именно тот мужчина, которого только что выдвинули. Его пригласили на трибуну.

Он был весел, кланялся, и по всему было видно, что он до конца еще не осознал важность случившегося. Сергей Фомич подошел к микрофону, где стоял новоиспеченный профсоюзный лидер. Лицо генерального выражало озабоченность. Прокашлявшись, он пожал руку и сказал в микрофон:

– Ну, что ж, раз вы выбрали своего выдвиженца, то чур ко мне не бегать, не жаловаться на жизнь, и не требовать разобраться с тем, что будет касаться профкомовской работы. Вот, все вопросы к новому председателю. Теперь он будет заниматься тем, чем раньше занимался Морозов.

Его голос приобрел жесткость, а лицо посуровело.

– Выбрали – работайте – закончил он.

Начальница отдела кадров преувеличенно бодро перешла ко второму вопросу. Она долго щебетала о важных изменениях в жизни страны, которые коснулись и их завода. О необходимости решения важных вопросов, от которых зависит дальнейшая жизнь всего коллектива. От изменений в стране она плавно перешла к проблемам. Сначала общегосударственным, а затем и их собственным, заводским.

– Сырье у нас чаще всего молдавское. Вы сами видите, как оно отличается от того же импортного. Это ж зачастую просто брак – вещала она. – Этикет хороший можно получить, только используя хорошую бумагу. Специальную. У нас ее нет. Качественный этикет получаем, только имея поддержку министерства. Тоже самое могу сказать об эмульсии, закваске и даже таре. Если мы не будем иметь хороших материалов, то работать будет не с чем. На одном отечественном в рай не въедешь. Это вы знаете лучше меня.

Она продолжала:

– Нам позарез нужны связи с таможней, чтобы ввозить к себе и чтобы вывозить от себя. Если министерство нам не будет помогать, то таможня на нас чихала – громогласно и убедительно заявляла ведущая. Ее лицо с сурового и озабоченного стало меняться на спокойное, а затем на почти благостное.

– Бог нас слава богу не оставляет. Наш генеральный – человек такой, который знает, что делать в любой ситуации. Пока у него хватает умения ладить с министерством, но надо думать и о будущем. Надо принимать меры к подстраховке. Вот поэтому часть акций нашего завода Сергей Фомич предложил дать одному из курирующих нас людей в министерстве. Это очень важный и нужный для нас человек. Для нас это символ благополучия на последующие годы. Еще одну существенную часть руководство завода предлагает передать самому Сергею Фомичу. Не ему лично, а в его фонд. Это будет как бы его резерв на случай, если что-то потребуется решить в срочном порядке. Не можем же мы по каждому поводу собирать собрания. Да и зачем. Лучше, чем наш генеральный никто все равно наши проблемы не решит. И я предлагаю этим жестом выразить ему нашу благодарность и наше доверие. Вы со мной согласны?

Она посмотрела в зал. В зале особой поддержки не было. Все ждали конкретных разъяснений по поводу акций, а не по поводу директора. Кто-то выкрикнул из зала:

– Про акции расскажите.

Ведущая утвердительно кивнула головой и бодро продолжала:

– Итоги инвентаризации были проверены комиссией. В ее состав входили…

Она начала перечислять участников описи и подсчетов. Затем перешла к объявлению числа акций и, наконец, объявила стоимость одной акции. Стоимость была настолько мала, что в зале многие засмеялись. Названная сумма, даже помноженная на приблизительное количество полученных кем-то акций была так мала, что даже не превышала сумму одной зарплаты по среднему тарифу. Рокот разочарования прокатился от стены до стены.

– И это за год? И из-за этого мы здесь паримся? – спрашивали многие. Сзади кто-то сказал: – Кончай байки травить. Отдайте все Фомичу и баста. Пусть будет все как сейчас. Нас все устраивает.

– Правильно! Вот именно! – глухо отозвались другие голоса.

– Лишь бы хуже не было. Не жили богато, не стоит и начинать.

Напряжение собравшихся переходило в раздражение.