Смерть призрака

– Дэнги лышные в банк сдали – разъяснил сосед.

– Как это? – изумился первый.

– А так. Пышэш одын миллион, а сдаешь на сто тысяч болше, ну, к примеру – объяснял Дамир.

– Да ты что? Что ты говоришь? Неужели есть такие бараны, которые дают больше?

– Да, есть – философски отвечал Дамир. Приложив палец к губам, замолчал.

Они оба молчали, мечтая, по-видимому, чтобы в их жизни тоже повстречались такие бараны. Вдруг Руслан встрепенулся и, сопровождая свою речь нервной мимикой, снова заговорил:

– Сюсяй, а зачем же те, в банке, позвонили и сообщили об этом перекладе? Зачем хотят лишние деньги вернуть?

Дамир молчал. Затем, обдумав этот неожиданный поворот дела, серьезно ответил суровым голосом:

– А затем, что они ишаки. Вот зачем. Только глупые ишаки об этом сообщают. Понял?

Руслан согласно закивал головой. Они снова сидели в молчании. Руслан не выдержал и, снова тыкая в бок соседа, начал что-то говорить. Дамир опередил его, не дав раскрыть рот.

– Ничего не спрашивай. Нам их не понять. Загадочная русская душа. Вот так.

Они посмотрели друг на друга и, подумав об одном и том же, тихо затряслись в смехе.

P

.

S

.

Прошло десять лет. Сергей Фомич встречал очередное утро на своей испанской вилле. Тенистая, благоухающая цветами и зеленью терраса выходила на берег моря. Еще сравнительно прохладный утренний ветерок теребил края белоснежной скатерти, которая покрывала обеденный стол. Во главе стола восседал сам хозяин. Настроение у него было нерадостным. Стоящий за спиной слуга, ждал команды подавать завтрак, но команды все не было. Подошедшая жена с шумом уселась по соседству. Взглянув на мужа обеспокоенным взором, начала разговор:

– Сережа, ну, хватит киснуть. Ну, ничего не случилось. Все наладится. Это просто издержки молодости.

– Какой молодости? Четвертый десяток к концу у человека. Я же не прошу каких-то достижений или успехов. Я прошу просто быть нормальным человеком. Не вечно пьяной сволочью, а адекватным порядочным человеком. Всего лишь.

Он зажал голову руками.

– Это я виноват. Не о том думал. Это мне расплата.

– Ой, я тебя прошу – не начинай по новой! Я с ним поговорю. Он поймет.

Сергей Фомич устало и горько усмехнулся.

– Можно подумать, до этого ты с ним не говорила. Сколько уже этих разговоров было! Что изменилось? Стало еще хуже.

Он нервно комкал салфетку, лежавшую перед ним на столе, и пустыми глазами глядел куда-то в стену террасы.

– Вот для этого я старался? Себя переламывал. Душу очернял ложью. Для чего? Для их будущего.

Он махнул рукой на столик с фотографиями детей. На одном из снимков в дорогой рамке был изображен он с сыном и дочерью.

– Из страха перед бедностью на все был готов. А зачем? Мне все это надо? – он обвел рукой террасу. – Да мне в Москве в сто раз лучше было. Я, бывало, из своей двушки выйду, меня все приветствуют, улыбаются. Пока до работы дойду, с одним посмеюсь, с другим какими-то мнениями поделюсь или впечатлениями, все новости узнаю, а иной раз и дела обсудим. Это была жизнь. Простая, искренняя и радостная. А сейчас что?

Он махнул рукой в сторону слуги.

– Куда ни глянь, везде эти черные завистливые глаза. Улыбки, за которыми ненависть. Может для кого-то это все неважно, но только не для меня.

Он снова замолчал. Снова смотрел в стену террасы. Взглянул на притихшую жену:

– Одним словом, я принял решение. Возвращаюсь в Москву. С вами ли, без вас ли, но я возвращаюсь. На худо ли, на добро ли, но поеду.

Он повернул искаженное раздражением лицо к жене. На этот раз она к его удивлению не спорила. В ее глазах эмоции менялись неожиданно и очень легко. Слабый испуг быстро перешел в нежную радость. Она взяла его за руку:

– Поедем вместе. Я с тобой. В Москву.

Конец

Любое использование материала данной книги полностью или частично без разрешения правообладателя запрещается.