Простить нельзя помиловать

– Так точно, – кисло отозвался подчиненный.

Звягин хмыкнул. Парень был толковым. Расторопным, сообразительным. Но ныть любил, этого не отнять.

– Кто-то интересный есть, кого можно так вот с ходу начать подозревать? Ну, Сережа, не молчи. – прикрикнул на старшего лейтенанта Хромова Звягин.

– Я прошелся по списку, товарищ подполковник, – начал заунывно старший лейтенант Хромов. – И из всех проживающих в поселке на заливе выделил двоих.

– Ну! И кто, кто? Мне что, сплясать прикажешь, чтобы ты начал докладывать по форме? – Он звонко шлепнул по столу ладонью.

– Первый кандидат: Федор Степанович Нагорнов. Пятидесяти четырех лет от роду. Без определенного рода занятий. Нет, раньше у него был весьма солидный бизнес. Но потом он все продал своему партнеру по бизнесу. И живет теперь на дивиденды.

– И хорошо живет?

– Солидно! – фыркнул Хромов. – С партнером сохранил дружеские отношения. Тот его регулярно навещает.

– И что тебе в нем не понравилось?

– А то, что его дом – это просто какой-то замок Синей Бороды, – возмутился старший лейтенант. – Женщин он меняет, как перчатки. Месяц живет с одной, потом полтора месяца с другой. Два – с третьей.

– Ого! Прямо вот с такой периодичностью?

– Практически. Но эта информация еще требует уточнения. Сведения пока голословные. Просто я, прежде чем обойти их всех, наводил справки.

Звягин довольно заулыбался. Толковый парень. Молодец. Но от похвалы воздержался.

– И ты считаешь, что с одной из своих дам он мог поссориться? В пылу ссоры убить ее и зарыть на берегу неподалеку от своего дома? – Звягин прищелкнул языком. – Как-то сомнительно, Сережа. Ладно… Кто второй?

– А второй – наш безутешный майор Поляков. Он живет там же – на берегу. У него там дом. Раньше жил там набегами. Но после исчезновения его невесты поселился в доме на постоянной основе. Квартира в городе стоит под замком. Это я точно знаю.

– Оп-па…

Звягин почувствовал неприятное беспокойство. Оно всегда навещало его в моменты, когда он подозревал себя в халатности, когда думал, что что-то упустил.

– И это еще не все, товарищ подполковник, – голос Хромова окреп. – Женщина, с которой сейчас живет Поляков, когда-то принадлежала Нагорнову.

– В смы-ысле? – протянул Звягин. – Что значит принадлежала? Она что – вещь какая-то? Машина? Лодка?

– Виноват, товарищ подполковник, – снова скис старший лейтенант. – Я хотел сказать, что сначала с ней жил Нагорнов. А теперь с ней живет Поляков.

– По-соседски?

– Уж не знаю, как они там между собой договаривались и делили ее.

– Так узнай! А еще узнай, не принадлежала ли прежде этому самому Нагорнову Мария Белозерова? Может, там тоже эстафета какая-то наблюдается?

Неприятное беспокойство сделалось гуще, объемнее. Оно поднималось в душе Звягина, как опара на пироги, затевать которые была его супруга мастерицей.

Как он мог просмотреть? Это же так очевидно! Это просто шито белыми нитками!

Двое не поделили девушку. Один из них с ней сильно поссорился. И она внезапно исчезает. Ну не странно ли! Слишком, слишком они тогда были зациклены на серийном убийце. И Белозерову априори причислили к его жертвам. А тут вдруг она находится – и где? Неподалеку от мест проживания как одного, так и второго воздыхателя.

Ну, не странно ли!

И Поляков тогда промолчал, ничего не рассказал о ссоре с Машей. А Звягин лично его допрашивал. И…

– Товарищ подполковник, – вывел его из душевного дискомфорта голос старшего лейтенанта Хромова, – а мы разве не проверяли алиби Полякова? Думается, проверяли. И его алиби, и ее родственников. И друзей. И возможных знакомых. Я сам тогда метался в поисках ее связей. Их, к слову, было немало.

– Значит, плохо проверил, Сережа, – досадливо поморщился Звягин.

– Никак нет, товарищ подполковник. Проверил отлично. Но…

– Что – но?

– Но вот гражданина Нагорнова тогда в моем списке не было.

– Ты мне дело принеси, старлей. Я сам посмотрю, как ты там отлично всех проверил…

Брат Марии Белозеровой в вечер ее бесследного исчезновения был дома. Один! Разве это алиби?

Звягин раздраженно листал страницы дела, вчитываясь между строк, под другим умозрительным углом.

Да, соседи утверждали, что в его доме горел свет и громко звучала музыка. Хлопала входная дверь. И кто-то даже видел, как Иван Белозеров выходил на улицу в трико с мусорным пакетом в руках. Учитывая погодные условия того вечера, а была метель, мороз и сильный ветер, сочли, что дальше мусорных контейнеров он уйти никуда не мог.

Дурь же, ну! Полная дурь!

Он мог запросто сесть в машину и уехать куда глаза глядят. А в доме и свет и музыку оставить.

Звягин осторожно выписал на листе бумаги фамилию Белозеров и рядом пометил: алиби сомнительное.

Поляков…

Поляков был на дежурстве в ночь. Ждали высокое руководство. И было приказано все дела привести в надлежащий порядок. И он будто бы все время был в кабинете. Завершал недописанные отчеты. Подшивал показания. В общем, наводил порядок в бумагах. Дежурный подтвердил, что Поляков выходил из здания всего лишь один раз около девяти вечера. Ездил ужинать, как он доложил дежурному. Вернулся через полтора часа. В руках пакет с пирожками. Сказал, что купил в кафе, где ужинал. Угостил пирожками дежурного.

Кто-то это проверил? Был ли он на самом деле на ужине в кафе? Или просто купил пирожков по дороге, потому что ужин пропустил и остался голодным?

Звягин выписал под Белозеровым фамилию Полякова и сделал пометку рядом: где был полтора часа?

Он читал и читал материалы дела. Пытался найти лиц, заинтересованных в исчезновении Марии. Но никого больше не нашел, как ни старался. Тайных связей у нее не было. С подругами любовников не делила. Долгов не делала. К двадцати пяти годам, а ей именно столько исполнилось на момент исчезновения, Мария жила себе тихо, безбедно, никого не кусала и никому не мстила.

Подумав, Звягин выписал и ее фамилию. И сделал пометку: на что жила? После окончания педагогического вуза по специальности ни дня не трудилась. Да и вообще нигде не работала. Из материалов дела следовало, что ее содержал сначала брат, потом Поляков.

А вот в деле…

Звягин послюнявил палец и перелистал на несколько страниц назад. Уставился в заявление, сделанное ее братом.

Иван Николаевич Белозеров в строке особых примет указал, что на сестре были дорогие кожаные сапоги, кожаная сумка ого-ого какой стоимости и норковая шуба до колен. А сколько стоит эта шуба, Звягин знал. Приценивался, решив жене сделать подарок к годовщине их свадьбы. Приценился и счел, что лучше длинного пуховика ничего и быть не может. Тепло, практично, доступно.

– И на что, скажите, Мария Николаевна, вы жили? – прошептал Звягин раздраженно. – Одного наряду на полмиллиона рублей. Разве зарплата Полякова так высока была? И на такси поехала. За город! И вышла в километре от поселка. Зачем? Разве таксист не мог довезти ее прямо до дома?