Простить нельзя помиловать

– Да как вы не поймете! – возмутился он, но, правда, тихо, без нервов. – Не собирался я ничего красть! Алла Ивановна назначила мне встречу сегодня. В таксопарке. В половине восьмого утра. Я ждал ее, ждал. Не дождался и поехал сюда.

– Адрес откуда узнал?

Звягин упорно не хотел ему выкать. Не заслужил, попавшись с отмычкой в руках.

– Мне ее бывший сожитель сообщил.

– Бывший? – изумленно воскликнула соседка. – С каких это пор Тимур стал бывшим? Жил себе, жил четыре года с ней, и вдруг бывший?

– Он сказал, что расстались не так давно.

– Это когда? Утром? – насмешливо скривила она губы. – Он вечером к ней вчера входил. Алла опять что-то вкусное готовила. Запахи на весь подъезд. И Тимурка прямо с работы сюда.

– Вы сами видели? – уточнил Хромов.

– Как вас всех вижу. Он всегда по лестнице поднимается и песни свои поет. На своем языке. А в подъезде гулко, все слышно. Вот скажите, если он за вещами к ней, допустим, приехал, стал бы петь?

– Вы видели, как он в квартиру входил? – спросил Звягин.

Ему снова вспомнилось отвратительное облако, повисшее с утра за окном рабочего кабинета. Оно точно на что-то такое намекало. На что-то нехорошее, что сейчас он каждым нервом ощущал.

А как еще? Поменялась сменами и на работу не пришла. Это раз. Назначила встречу с телевизионщиком, с которого хотела поиметь денег, и отменила интервью в одностороннем порядке. Это два. На звонки не отвечает, на стук не открывает. Это и три, и четыре. Ну и пять, разумеется, это визит сожителя, с которым рассталась накануне.

– В квартиру как входил, не видела, врать не стану. Но дверь хлопнула.

– Когда? Сразу после песен? – вставил вдруг слово Барков с телевидения.

Она задумалась, потерла переносицу. И вдруг пожала плечами.

– А я не помню, – призналась она с обескураженным видом. – Когда ее дверь хлопнула, не помню. То ли до его песен. То ли после. И кажется, она не один раз хлопала. Кажется…

– Ладно, разберемся, – скрипучим голосом отреагировал Звягин. – Давайте вызовем вашего участкового. И станем уже что-то делать с этой дверью.

Участковый явился так быстро, словно ждал во дворе звонка. Почесал голову и предложил вызвать слесаря из управляющей компании. На что Барков авторитетно заявил, что они запросто могут воспользоваться его услугами.

– Чтобы времени не терять. – Он потряс в воздухе связкой отмычек, с которыми его застали Звягин с Хромовым.

– Точно медвежатник, – ахнула соседка, когда дверь Аллы Ивановны Ивановой через пару минут распахнулась.

– Я – нет. Дед мой полжизни отсидел за это дело, – не без смущения пояснил Барков. – И меня кое-чему обучил. Но я, честно признаюсь, пользуюсь освоенным мастерством только в мирных целях. Заходим, господа.

– Стоять! – скомандовал Звягин. – Сначала мы…

Его старый нос, который его жена называла волчьим, вдруг кое-что учуял. К запаху приготовленной вчера еды и ароматических домашних отдушек примешивалось еще кое-что. Некий металлический запашок с ощутимой кислинкой, от которого у него всегда случалась оскомина. Его крайние зубы просто сводило от этой вони, в происхождении которой он не мог ошибиться.

Все так, как он и предполагал. Аллу Ивановну Иванову обнаружили на собственной кухне в луже крови в области головы. Женщина лежала лицом вниз с широко раскинутыми в стороны руками и ногами.

– Ударили со спины, – прокомментировал Хромов, снова принявшись обдавать его лысую макушку горячим дыханием. – Не ожидала нападения.

– Не сопротивлялась, – присев перед телом, добавил Звягин.

Он внимательно осматривал ее ногти, не дотрагиваясь.

– Маникюр в порядке. Да, ты прав. Напали со спины. Давай, старлей, вызывай, кого надо. И будем работать. Да и сожителя ее задержать надо срочно.

– Думаете, он? – Хромов уже набирал нужный номер телефона.

– Думать будем потом. Задержим, поговорим. Может, он… – Звягин покосился на дверной проем, в котором маячил телевизионщик Барков. – Может, он знает, о чем она собиралась сообщить корреспонденту с телевидения…