Простить нельзя помиловать

– Три с половиной года назад я опрашивал ее подруг и друзей, – начал вспоминать Сергей. – Никто не характеризовал ее так, как Поляков. Все их описания шли вразрез с его словами.

– Ну, ну, дальше, – подбодрил его подполковник.

Ему надо было выслушать Хромова, поскольку – стыдно признаться – в его лысеющей голове ни единой мысли не было. Он вообще не знал, как подступиться к этому делу.

Белозерова пропала три с половиной года назад. Поляков активно ее искал полтора года. Потом внезапно сошелся с красавицей Татьяной Игумновой, проживавшей на тот момент по соседству. С неким Федором Нагорновым, человеком обеспеченным и, как его охарактеризовал Хромов, весьма противным. Нагорнов, судя по сведениям, уход Татьяны сильно переживал. И наверняка Полякову этого не простил.

Ах, если бы Татьяна ушла от него к Полякову именно три с половиной года назад! Как бы это упростило задачу. Тогда бы все сошлось. Нагорнов не пережил предательства и отомстил Полякову, убив Марию Белозерову. Труп надежно спрятал, предварительно раздев. А вещи…

Да мало ли куда он мог их подевать! Выбросил, подарил какой-нибудь бродяжке. А та, в свою очередь, попала в скверную историю. И тело ее было найдено вот буквально на днях.

Вот запросто можно было бы взять эту версию за рабочую. Но…

Но Татьяна не ушла от него три с половиной года назад. Она ушла от него спустя полтора года после исчезновения Белозеровой. И поэтому притянуть Нагорнова к исчезновению Белозеровой невозможно. Он даже не знал ее. Так он сказал Хромову. И еще сказал, что все его женщины уходили от него на своих ногах. Ни на одну из них он ни разу не поднял руки.

Найденная «потеряшка» получила удар сокрушительной силы. И это сто процентов был удар чем-то тяжелым. Женщина нанести его не смогла бы. Так уверил его эксперт.

– Если только женщина не занимается тяжелой атлетикой. И руки ее мощны и тренированны.

В окружении Полякова, Нагорнова и других опрошенных жильцов на заливе таких женщин Хромов не обнаружил. Стало быть, убил незнакомку мужик.

– Что скажете, товарищ подполковник? – глянул на него Хромов вопросительно и тут же поспешил обидеться: – Да вы меня не слушаете совсем, Иван Сергеевич.

– Прости, задумался. Ну, что ты там надумал?

– Поляков описывал Марию как тихую, спокойную, даже скромную молодую женщину. А друзья уверяли, что Белозерова была без руля и без ветрил. Что могла выкинуть что-нибудь эдакое.

– Например?

– Ну, подробно не помню… – Хромов почесал авторучкой затылок. Задрал взгляд к потолку. – И в «зацеперах» засветилась. И с парашютом с высотки прыгала.

– Допрыгалась! – фыркнул Звягин. – А Поляков об этом не знал?

– Кажется, нет. Три с лишним года прошло. Не очень помню.

Хромов выразительно глянул на сейф, в котором у Звягина лежало дело, затребованное вдруг снова.

– А что, если наша «потеряшка» из ее активных друзей, а? – предположил подполковник. – И травма черепа объяснима: свалилась откуда-нибудь и…

– А кислота? Зачем было заливать тело погибшей кислотой?

– Вот эта чертова кислота все и портит! – возмутился Звягин. – Все стройно выходило бы. И даже объясняло тот факт, что на трупе были вещи Белозеровой. Та сама ей их подарила перед гибелью, бегством или что там еще… В общем, надо срочно опросить всех бывших друзей Белозеровой. Экстремалы, мать их!

– Сделаю. Адреса я уже выписал, – похвастался Хромов. – Необходимо понять: как попали вещи Белозеровой к кому-то еще? Могла она подарить их? Или у нее их украли?

– Размер обуви совпадает, что характерно, – проворчал Звягин. – Хотя тридцать седьмой для женщин достаточно ходовой размер. И сорок четвертый размер шубы тоже. Странно, да, поступили с телом? Сначала кислотой обработали, а потом нарядили.

Звягин обхватил голову руками, с особой осторожностью пристраивая кончики пальцев на оставшихся волосах.

– Сдается мне, наш маньяк там почудил, Сережа. Несколько лет тишины, и вот снова…

– Почерк не тот, – авторитетно заявил Хромов.

– Ох, я тебя умоляю! Зверье – оно и есть зверье. Вчера так убивал, сегодня иначе. Но, согласись, нормальный человек не станет скелет наряжать.

Хромов был согласен, потому что брезгливо поморщился.

– Во-от… Стало быть, мы снова возвращаемся к версии с маньяком. – Звягин поморщился, как от зубной боли. – Представляю, как мой доклад руководству не понравится. Но ничего другого в голову не приходит. А для начала нам надо установить личность погибшей. Друзей Белозеровой всех опроси на предмет исчезновения кого-либо из них. А я сделаю еще один запрос на «потеряшек». Мало ли!..

Он не стал добавлять, что женщина могла пропасть не полгода назад, а гораздо раньше. И убийца ее просто держал где-нибудь. А когда убил, решил избавиться от тела таким вот изуверским способом.

И опять вещи Белозеровой! Они портили всю картину. Откуда они на трупе?

– Думается мне, старлей, нет в живых Белозеровой. Если этот гад похитил ее, то уже давно убил и закопал чуть поглубже. Искать замучаемся. А ее вещи оставил себе, как трофей.

– Чтобы потом нарядить в них следующую жертву, – подхватил Хромов.

– Да. Выходит, так. – Звягин осторожно пригладил кончиками пальцем жидкую растительность на голове, потянулся к сейфу. – Придется заново все дела изучать. И дело с исчезновением Белозеровой, и дело непойманного маньяка. Вот счастья нам с тобой привалило.

Ровно через час Звягин вышел из отделения полиции. Постояв минуты три на ступеньках, он решительно двинулся к автобусной остановке. На машине, по пробкам в час пик? Нет. Потеряет времени часа полтора. У них хоть не Москва, но транспортными коллапсами тоже похвастать могут. Особенно летом. Особенно в сезон отпусков, когда всем сразу, почти одновременно, надо непременно попасть за город, на залив.

По нужному адресу на автобусе он добрался в рекордные пятнадцать минут. Дошел до дома сталинской постройки в поросшем яркими цветами дворе. Вежливо поприветствовал пожилых женщин, сидящих на скамейке у подъезда. Постарался проскочить быстрее. И, войдя в прохладное гулкое парадное, невольно перевел дух. Еще помнил, как любопытные домохозяйки его допрашивали перед этой скамейкой три с лишним года назад.

Нужная ему квартира располагалась на третьем этаже. Дверь была той же. Но замков прибавилось. Раньше было всего два, теперь Звягин насчитал четыре. Два вверху, на уровне его глаз. Два внизу: друг под другом, чуть ниже дверной ручки.

Он позвонил, потом постучал и, поняв, что его рассматривают в дверной глазок, громко крикнул:

– Марина, это Звягин. Подполковник полиции. Помните меня?

На всякий случай он продемонстрировал дверному глазку свое удостоверение. И терпеливо замер, ожидая, когда ему откроют. Скрежет ключей в замках последовал минут через пять. Все это время он молча стоял и ждал, а его пристально рассматривали.

– Входите, – очень слабым, почти бестелесным голосом проговорила Марина, широко распахивая дверь.

Он вошел и мысленно ужаснулся переменам в девушке. Некогда красивая, высокая, стройная девушка ссутулилась, сильно похудела и как будто постарела лет на десять. Встреть он ее на улице, не узнал бы. Но вряд ли бы он ее там встретил. Судя по бледности и синякам под глазами, Марина редко выходила.

– Я с того дня вообще почти не хожу на улицу, – призналась она, когда он спросил. – Когда мама была жива, она помогала мне с покупками. Теперь оформляю доставку.

Звягин, конечно, мог бы ей рассказать о всякого рода рисках при курьерских доставках. Но не стал пугать ее еще сильнее. В ней и так жизни почти не осталось.

Удивительно, но она предложила ему чай. И даже поставила перед чашкой вазочку с вареньем, признавшись, что варила его сама. Звягин попробовал ложечку, похвалил. Марина отреагировала слабой улыбкой.

– Как вы, Марина? – спросил он, рассматривая девушку, усевшуюся на табуретке в углу кухни.

Даже в собственном доме она не чувствовала себя в безопасности. Старалась прикрыть спину.

– Как видите, – отозвалась она слабым голосом. – После того, что со мной произошло три с половиной года назад, я больше не живу.

Звягин вспомнил, как навестил ее в больнице после того, как ее привезли по «Скорой». Она шарахалась даже от звука мужского голоса. Врачи всерьез опасались за ее психическое здоровье. Она выбралась. И не потому, что они поймали преступника, – они его так и не поймали. А потому, что он вдруг куда-то исчез. Убийства и нападения прекратились. И теперь он явился, чтобы снова лишить ее спокойствия, пусть оно и казалось ему мнимым.