Росс назвал сумму сделки.
–Персиваль, Вам на ринге отшибли память? Мы договаривались совсем о других процентах. Точно говорят: владелец золотых гор всегда жаден.
–Боцман сказал, что корабль получил пробоину.
–Сам боцман и виноват в этом происшествии.
–Нельзя возлагать ответственность на лицо младше по чину.
–Но не мог же я сутками дежурить у штурвала.
Но долго спорить Филдинг не любил, он уступил, в принципе он и так дополнительно не плохо наварился на шкурах и доставки груза по озеру.
Сестра дома докладывала:
–Норман стал домоседом!
–Исправился!– порадовался за неё Орин.
Он только переступил порог дома, а море уже тянуло к себе. И ещё в душе он боролся с собой: его влекло посетить магазин Малевольти.
Когда семья собралась за столом, Наяда объявила, что одна из тётушек Филдингов пригласила её с семьёй в гости в Лондон. Норман отнекивался от поездки, заверяя, что завален работой. «Ехидная физиономия вездесущей сестры порядком надоела, хоть отдохнём немного от её нравоучений»,– обрадовался брат.
–Мама, я хочу в Лондон!– заголосила Фрэзи, – И по пути заедем к Джозефу, да? Я так давно его не видела…
–Не может быть и речи о твоём путешествии. А твой брат сам скоро приедет погостить.
–Но почему мне нельзя?– капризничала семилетняя девочка.
–Путь не близкий, а в лесах полно бандитов.
–А почему ты думаешь, что тебя бандиты боятся?– наивно узнавала дочь.
Взрослые засмеялись.
Наяда с надеждой спросила у брата:
–Орин, ты составишь мне компанию?
–Лэсли и так ворчит, что я мало уделяю ей времени…
–Если желаешь – поезжай,– не возражала жена.
–Нет, нет, не хочу оставлять Лэсли одну, она и так занята маленьким Энджелом.
Хоть Орина и тянуло к Оттавии, но обида ещё не прошла, он сдерживал себя в стенах дома вновь.
3июня. Тим Торнтон, этот белёсый гигант, смотрел на окружающих снисходительно, как на неразумных детей. Он сидел с чашечкой кофе в кресле, и чашка казалась совсем миниатюрной.
Красавец Алан облокотился на кресло рядышком. Рассказывал об интересных расследованиях близняшкам, которые мудрили с ворохом цветов, подбирая бутоны в букет. Те в свои четырнадцать лет считали себя взрослыми девицами на выданье, потому старались много не смеяться, придавая лицу строгое выражение. Их мать, сидя на диване рядом с Артуром, с беспокойством наблюдала за их ужимками.
–Оттавия, Вы старательно скопировали себя. Чудесно, что теперь вместо одной – три красавицы,– льстил итальянке Тим.
–Принесёт ли им счастья красота?– вздохнула женщина.
Джесс предложила собравшимся придумать стих из слов, что придут в голову спонтанно.
Молодёжь наперебой предлагала слова:
–Трава!
– Таракан!
–Листва.
–Тоска.
Девушка их записала и дала всем времени не более пол часа.
Оттавия наклонилась к Артуру и зашептала ему на ухо:
–Алан и Тим стали часто бывать у нас…Общаются с тобой?
–Они столько времени были вдали от нас, теперь навёрстывают упущенное. И я сблизился с Тимом. Он неплохой экономист и прекрасный товарищ.
–Чем же вы занимаетесь на досуге?
–Конный спорт, гири…
–Похвально…Но я ни разу не слышала в каком офисе работает Тим.
–Он – ценный специалист, его нанимают по часам многие фирмы…
Молодёжь излагала смешные стишки, что родились экспромтом. Девушки забыли о неприсущей им сдержанности, и весело хохотали над нелепыми сравнениями и неуместными внедрениями в слог слова «таракан».
Затем сели пить чай.
Оттавия неодобрительно посматривала, как дочери уплетают сладости, и заметила, как бы, между прочим:
–Для современных мужчин важную роль стала играть толщина невесты. Любой избыток веса рассматривается, как нарушение норм и стандартов.
–Не понимаю мужчин! Разве им не важны душа и интеллект?– возмутилась Умбриэль.
Алан, хитро улыбаясь, сообщал:
–Поверьте, милочка: совершенно не важны. Только смазливое личико и худосочная фигура.
Джесс уныло протянула: