Ведьма из Советского Союза 1. Воспоминания маленькой внучки

Вот тебе и плохой сосед. Боженька для тебя всегда выбирает лучший вариант.

А женщина эта через полгода поменяла свою комнату в центре на Рабочее. Когда переезжала, зашла попрощаться. И даже извинилась за свою несдержанность. А что от тогоизвинения?

Теперь немного про маму мою с папой вместе. Разное я про них слышала. Но и думать я тоже умею. И наблюдать. Как-то у меня в очень взрослом возрасте случился роман с женатым мужиком. Да у мужика у этого и плюсов не было вообще никаких, кроме одного. Это был лучший мужчина, я имею в виду именно мужские постельные качества, в моей жизни. И все. Но вот этот один крючок держал нас вместе почти шесть лет! Я когда осознавала это, я в истерику впадала. Смущало ли меня это? Года четыре вообще никак, я была в вечном кайфе. Да и гражданский брак я особо за брак не считаю. Фикция какая-то беспонтовая.

Но у меня то мозги отключились. И осознавать это я начала только тогда, когда на меня стала ставить капканы жена. В смысле капканы? Сначала в подруги ко мне навязывалась, потом под дверью меня караулила, и с работы меня уволить пыталась, и колеса мне колола. Всерьез я это не принимала. Смешно было. А чем меня еще возьмешь? У меня прививка от бабушки, да еще на вечно трезвую голову. И в один прекрасный момент я осознала, что она по колдовкам побежала. Мне даже смешно стало. Ну нет у них возможности дотянуться до меня! Но мозги мои на этом включились, и я спросила себя, а че происходит то, Галя? Тебя приворожили что ли, от мужика оторваться не можешь?

И в тот момент я вспомнила всех, и бабушку в том числе. Много есть вариантов поговорить с мертвым. Так я полгода с ней разговаривала, ночью на кладбище к ней ездила! Мать моя женщина, как меня тогда это задолбало, просто замкнутый круг какой-то. А мне просто надо избавится от этих отношений. А как? Надо было узнать, был ли у моих родителей приворот. Ведь по приметам то все сходилось, бухал папа по серьезному. Но я-то родилась. Что там было? А кто расскажет, когда все умерли? Два свидетеля осталась, моя сестра двоюродная и мамина подруга. Сестра ничего не знала, кроме того, что мать моя отца от гражданской жены увела, а подруга сказала :"Я вообще не понимаю, зачем ей этот Гриня был нужен? Вокруг нее столько мужиков всегда вилось.". Это была вся информация.

Но я-то тоже что-то помнила. Стала анализировать. Мама была большой специалист по скандалам, и папу она просто задолбала. Но ни в пьяном, ни в трезвом виде он руки на нее не поднял. Мог шкаф уронить, мог табуретку в окно выкинуть, но мама была неприкасаемой. Она могла его материть всеми известными словами, у него самое матершинное слово было "сучка". Но два скандала в своем детстве я запомнила потому, что папа вдруг неожиданно превратился в не папу. Он делал то, что мой папа не мог делать. И оба эти раза случились тогда, когда моя мать после скандала ушла к Дарье Николаевне. И мой папа, который не очень любил мою бабушку, и за всю жизнь был у нее в гостях раза три, зачем-то приперся к ней.

Но он не просто приперся. Он устроил там скандал, выбивал дверь, кричал на весь подъезд матерными словами. И в итоге выбил бабушке окно. Я смотрела на все это, мне было лет восемь и думала о том, что мой папа не может так сделать. Потому что он этого делать просто не умеет. А сделал!! И приехала милиция и дали папуле пятнадцать суток с вытекающими. Я тогда не сильно понимала, что такое пятнадцать суток, но хорошо понимала то, что что-то здесь не так. Вот детская душа прямо бастовала.

А второй раз, когда отец пришел к бабе Даше за матерью выяснять отношения, он уже не бил окна и не стучал в дверь. Он просто завел чужой мотоцикл, выдернув проводки, гонял на нем по большому бабкиному двору и орал, как бешеный :"Гады, всех порешу! А тебя, старая блядь, в первую очередь!". Мой папа за рулем мотоцикла? Правда? Он умеет кричать? Он материться? Так не может быть! Мне было лет десять. Но здесь нарушение было круче, кроме милиции пришлось договариваться с хозяином мотоцикла. Но вмешалась мама! Все разрулила!

И вот когда я сама влипла в непонятные мне отношения, я вспомнила всех, и мертвых и живых. Выводы были такие. Сошлись мои родители по любви. И все бы было хорошо, или обычно. Если бы моя мамуля не познакомилась с моей бабулей. И как гарантию на длинный брак, не выпросила приворот. А бабке не жалко, хочешь, на тебе. И потом, вспомнив и проанализировав все, что вспомнила, я пришла к выводу, что мамуля моя сильно подсела на бабушкины услуги, и много что бабушкиными руками сделала для себя. И тогда, в тех двух случаях, моим отцом рулила бабушка с помощью приворота.

Но, как вы догадываетесь я сделала для себя нужные выводы и стала разматывать клубок. Два года я тянула за ниточку. Представляете, два года? Я вспомнила даже то, чего не знала, я трудилась не покладая рук. Все случилось неожиданно, как будто пелена с глаз упала. И на этом любовь прошла.

Это я к тем обращаюсь, кто приворот задумал. Детей пожалейте.

Ну я вам уже рассказывала, что у бабушки был муж. Типа мой приемный дедушка. Он умер, когда мне было четыре года, я его практически не помню. Зато помню все, что было связано с его смертью. Помните, я вам рассказывала, что бабушка сразу решила, что дедушка станет ее мужем, как только его увидела. Поэтому я догадываюсь, что она его приворожила. Детей у них не было, одна из примет приворота. Но говорить то я собралась совсем не об этом. А о том, как уходил дедушка, как бабушка не могла это принять и не могла ничего поделать, хотя по ее же словам, она могла все :"Сейчас щёлкну пальцами и снег пойдет".

Дед был заядлым рыбаком, поэтому от своей многотрудной партийной работы, он отдыхал на берегу Ангары с удочкой. У него было любимое место, иркутяне его все знают, правда сейчас там не рыбачат, а тогда рыбачили. Полукруг со ступенями к Ангаре у Александра. Вот туда он всегда отправлялся в выходные, ни свет, ни заря. И в тот день отправился туда же. С улицы Красного восстания туда идти минуты три, от силы пять. Расположился там на ступеньках с удочкой, и замер в ожидании клёва. Но вместо клева в то утро к моему деду пришел инсульт. Он просто уронил удочку и завалился на ступени. Скорую вызвали коллеги рыбаки.

Это они потом рассказали бабушке, как все было, да и сообщили ей, что дедушка в больнице. В те времена все все про всех знали. Поэтому и знали, где живёт. Бабушка оказалась в больнице почти моментально. Можно было подождать автобус и доехать до восьмой Советской. Но она просто вышла из дома и пошла в горку по частному сектору, пятнадцать минут и она заходила в приемное отделение. Дед, ясно понятно, лежал в реанимации и в себя не приходил. Она доняла врачей и ее к нему пустили, и она стояла у изголовья его кровати трое суток. Правда на ночь ее врачи выгоняли. Она шла домой и рассказывала матери, как она оттягивает ему веки, а он ни на что не реагирует.

Вот через трое суток он и умер, не приходя в себя. Здесь меня видимо удалили с арены. Ничего не помню между смертью и днем похорон. А на похороны меня привели. Хотя мне до сих пор не понятно, зачем? Люди, не водите детей на похороны, им это совершенно не нужно. Подумайте какая энергетика на этом мероприятии, и осознайте возможные последствия. Я стояла рядом с гробом. Я не помню деда, я помню гроб. Бабушка сидела вся в черном в головах и постоянно целовала его в лоб. Понятно. Ушел человек, роднее которого у неё не было. И она не смогла ему помочь, как ни старалась.

А я уверена, что она старалась изо всех сил, и была уверена, что справится. Не всё и не всегда случается так как хочет человек. И мы поехали на кладбище. Народу по тем временам было много, он же был партийный работник. Помню яму, она мне казалось очень глубокой. Горы земли по бокам. Вот все вышли из автобуса, поставили гроб на две табуретки, и только начали с ним прощаться, как пошёл дождь, проливной. Помню, как земля со струями дождя стекала в могилу, помню эту водяную стену. Все засуетились, принесли крышку гроба, стали забивать в нее гвозди. Помню своего отца в дождевике, под который ничего не попадало.

Отец опускал гроб вместе с другими мужиками. Веревки скользили, земля под ногами тоже. Вот что это было? Мне до сих пор интересно. На всех нас текла с неба вода, именно в этот момент? И вот гроб стукнулся о землю. В этот момент баба как будто проснулась и поняла, что все, больше она его никогда не увидит и не услышит. Она как фурия заскочила на кучу земли и сиганула прямо в могилу. Поймал ее мой отец. Интересный он был персонаж. Медлительный, задумчивый, вообще тормозной. Но в ответственный момент одним движением мог прекратить что угодно. Вот сейчас случилось так же. У края могилы он перехватил ее за талию, и повиснув у него на руке, она потеряла сознание.

Он вынес ее к чьей-то машине, ее уложили на заднее сиденье и увезли домой. А я смотрела, как закапывают могилу, как ставят памятник, как ставят ограду и думала своими детскими мозгами о том, как бабушка любила дедушку. Как же она теперь жить без него будет?

Не помню через сколько дней бабушка пришла в себя, но пришла. Правда скорая раза три приезжала, а потом вроде все выравнялось. Но отпустить его она не могла. Для нее жизнь без него видимо не имела смысла. И вот, когда она более-менее пришла в себя, начала есть и ходить, она решила, что можно как-то дружить домами. Он на том свете, она на этом, ну и что? Можно же просто прийти к нему на могилу сесть и с ним разговаривать. И вот вроде и не умирал он совсем. Рядом. Можно погладить по щеке на фотографии, можно даже в губы поцеловать. А закроешь глаза, и вот он, рядом живой.

И вот, осознав, что она оправилась и может уже спокойно ходить и жить, бабуля моя, каждое утро собиралась, одевалась, брала то, что ей нужно и отправлялась на кладбище, к деду. Могила была еще свежая, фото яркое, рядом стояли столик и лавочка, где можно было посидеть и перекусить. Откуда все это знаю? Так я же в то время была ее постоянным попутчиком. Мы шли до центрального рынка, садились на автобус :"Центральный рынок- Радищева ", и ехали до конечной остановки. А там от автобуса шли до могилы деда. Это совсем недалеко. Говорю уже на взрослую голову. В будние дни народу на кладбище вообще не было.

Бабуля ставила на столик сетку, доставала ведро, и шла к роднику за водой. Там тогда еще был родник. А я сейчас даже вспомнить не могу, где. Могил было мало, со всех сторон был лес и поле. Она приносила ведро воды и начинала мыть все по порядку. Сначала памятник, потом оградку, а потом листочки на венках, венков было много. Сейчас я понимаю, что это было тихое умопомешательство от горя. А в те времена мне казалось это нормальным, я же малютка была. А все остальные, почему-то не обращали на это внимания. Тоже считали это нормой, или просто не хотели видеть. Даже мать моя. Наверное, все было другое и люди, и жизнь, и нормы.

Пока бабушка в сто семидесятый раз обмывала дедушкину могилу и садила на ней цветочки, я гуляла по кладбищу. А что? Меня никто не пугал мертвяками, я не боялась могил, мне там было интересно. Читать я научилась рано, потому я ходила и читала надписи на могилах, мне было интересно кто лежит в этой могиле, почему умер, и давно ли это случилось. Когда я видела похоронные процессии, я потихоньку подходила к ним и подглядывала, кого хоронят, что говорят, сильно ли плачут. Никаких выводов я из этого не делала, мне просто было интересно. А иногда на следующий день после похорон я навещала свежие могилы, поправляла там цветы и разгоняла птиц, которые ели все что оставили на поминках.

Так протекала наша жизнь на кладбище. Бабушка тихо сходила с ума, как я понимаю, а я становилась экспертом по похоронным церемониям. Мне действительно там нравилось и было интересно. Но в один прекрасный момент, когда бабушка в очередной раз чистила могилу, она увидела через две могилы двух мужиков. А мы ж на этом кладбище были завсегдатаями. Это были чужие мужики, мы их не знали. Я-то никак на это не реагировала, а бабушка быстро начала собираться. Мне кажется, что она даже половину своих инструментов и вспомогательных вещей оставила на могиле. Потом она взяла меня за руку, и мы пошли, а потом побежали.

Как я понимаю, моей бабке на то время было шестьдесят семь лет. Она бежала так, что помню, как ее длинная юбка вихрилась. И тащила меня за руку. А я, маленькая дурочка, бежала за ней и думала, а почему же она не наколдует так, чтобы эти мужики ушли. А что делали мужики? Они шли за нами. Просто шли. Если бы хотели догнать они бы нас догнали. Но почему моя бабка их испугалась и убежала? Потому что понимала, что не в ее власти эти мужики. Да и вообще, это мужики были?

Встав взрослее, намного взрослее, я поняла, что вселенная иногда устает от наших дурацких поступков и дает нам пинка, чтобы у нас мозги на место встали. Мы же все не просто так приходим на эту землю, мы здесь зачем-то нужны. Видимо бабуля сбрендила в тот момент, когда ушел дед. Ей дали время на восстановление, но она свернула не в ту сторону. Пришлось вмешаться. Я даже иногда думаю, что, если бы мне было чуток больше лет, я бы и не увидела этих мужиков. Но дети, это ангелы, им все доступно.

Теперь бабушка ходила на кладбище два раза в год, а болезные вздохнули с облегчением, все вернулось на круги своя.

Ну всем понятно, что баба после такой потери не сразу ворвалась в свою профессиональную деятельность. Ей надо было переключиться, потому что даже я, маленькая понимала, что она выпала из этого мира, и за время, которое она посвятила принятию потери, похоронам, походам на кладбище, она стала совсем другой. Ведь теперь вокруг нее никого не было, вообще. Ей не надо было вставать ни свет ни заря, чтобы приготовить деду завтрак, она старалась заставить себя спать дольше, не думать о кухне, и об ужине, о быте. Потому что бытовые дела как-то незаметно сошли на нет. Ведь у человека, когда он живет один, все по-другому.

И я с удивлением поняла, что больше гастрономического разнообразия не будет. Щи и котлеты. Зато теперь мне открылся доступ к книгам, которые стояли на тумбочке и к большой коробке цветных карандашей, которые раньше были под запретом. Интересно, почему? И еще на стене появился портрет деда. Дед сидел за столом, в военном кителе, седой, серьезный и читал газету "Правда". Портрет нарисовал их приемный сын, Денис. Он был художником и работал оформителем в каком-то доме культуры. Дед на портрете был очень похож на деда живого, таким я его и запомнила, и как ни странно, помню до сих пор, хотя прошли десятки лет.

Люди снова стали приходить и сидеть на сундуке в коридоре. Но бабушка теперь могла выйти в коридор и сказать :"Не сидите. Сегодня принимать не буду. Приходите во вторник, с утра", так же могла ограничить посещение :"Сегодня приму только троих, кто пришел первый оставайтесь". Я тогда раздумывала своими детскими мозгами над тем, почему все так изменилось. Ей теперь что, совсем денег не надо? А может у нее теперь сил меньше стало, и она устает? Но ответов у меня на эти вопросы не было. Бабка моя жила очень скромно. Пенсия у нее, конечно, была очень маленькая, но она как-то умудрялась с помощью моей матери прожить и на нее. Не было у нее привычки шиковать.

Деньги, которые она зарабатывала колдовством, она не тратила, она их копила в железной коробке. И иногда вечерами она открывала сундук, доставала эту коробку, и начинала пересчитывать эти деньги, и по лицу было видно, что это ей доставляет удовольствие. Меня она вообще перестала стесняться. Как будто после смерти деда я стала ей ближе и роднее. Может ей было одиноко, может все-таки горевала, но она стала чаще оставлять меня на ночевки. А я очень любила у нее ночевать. А может я просто так любила ее, что мне постоянно хотелось быть рядом? Не знаю, но у меня до сих пор перед глазами картинка, мы идем за руку. Маленькая худенькая девочка и бабушка. Так идем и идем. Вместе, далеко.

Так бы может все и продолжалось, по сонному, не торопясь, если бы не случился скандал. А скандал закатила бабушкина невестка, жена приемного сына. Звали ее Катя. Сколько им тогда лет было не знаю и даже не представляю. Тридцать пять или сорок. Бабушка недолюбливала Катю, не знаю почему, и Катя не пылала любовью к бабушке. Была она чем-то похожа на цыганку. Маленькая худенькая чернявая, волосы собраны в кукиш на голове. Детей у них с Денисом тоже не было, а жили они с Денисом в служебной квартире, вернее, комнате, в этом самом доме культуры, где он работал. Раз в год примерно они приходили в гости к бабке, раз в год к ним приходила она. Конечно, со мной. И Денис вел нас смотреть кино. Я целый год ждала этого визита!

Что тогда нашло на Катьку, я не знаю. Она пришла, залетела в комнату, как фурия закрыла дверь на задвижку, чтобы никто не мешал, и начала. Она орала белугой. Бабушка сидела у стола, а я на кровати. Катька истерила и обвиняла бабушку в своей жизни. В том, что они с Денисом тесно живут, в том, что у них нет детей, в том, что бабка зарабатывает "большие тысячи", а сыну даже помочь не может. Слова из нее лились сплошным потоком, долго. Мне было страшно, потому что мне казалось, что сейчас она кинется на бабушку и изобьет ее. А бабушка все это слушала, и даже позы не изменила. В руках у нее была колода карт, и она их тусовала.

Сколько это продолжалось, не знаю, мне казалось, целую вечность. Катька орала, баба слушала. Но через какое-то время бабушка положила карты на стол и пошла к буфету. В тот же момент Катька заткнулась. Бабушка подошла к буфету, открыла дальнюю дверцу, протянула руку и достала стопку денег. Посмотрела на них, видимо вспоминала сколько у нее там, потом закрыла дверцу, резко развернулась и швырнула деньги Катьке в лицо :"Чтобы больше я тебя здесь не видела. Сын у меня есть, а тебя я не знаю и знать не хочу. Придешь, прокляну". Но Катька не слышала, что говорила бабушка, она собирала с полу деньги.

Но жизнь на этом не закончилась, и бабкины клиенты тоже. И появилась у нее в коридоре девушка. Эта девушка сильно отличалась от всех бабкиных клиентов. Я ее заприметила сразу. Именно потому, что была не такая, как все. Хрупкая, как статуэтка, изящная, красивая, хорошо одетая. Возраста у нее не было, от двадцати до тридцати. Пришла рано, чтобы быть первой. Я тоже в тот день не ночевала у бабушки, меня мама привела, когда шла на работу. Я зашла в подъезд, а эта красавица уже на лестнице стояла. Платье белое в черный горошек, с черным поясом, лаковые туфли на каблуке, темные блестящие волосы, собранные на голове в высокую башню. У меня, девчонки, дух от нее захватило.

Ну а зайти то она не могла. Потому что из бабиной квартиры еще никто не ушел на работу. Все работали с девяти, а время еще восьми не было. Я прошла мимо этой феи, и стала привычным движением стучать в стену бабушкиной комнаты, достав из открытого почтового ящика кусок специально подобранной на улице железяки. Все, допущенные к дому Дарьи Николаевны пользовались этим методом и знали про ящик. Девушка встрепенулась, и сделала шаг к двери. Я-то не сомневалась, что она к бабушке пришла. Зачем в такую рань стоять в подъезде чужого дома? Не иначе как по делу, да еще и по срочному. Именно поэтому так рано.

Бабушка слышала сигнал, и конечно дверь открыла моментально. Я проскользнула в узкую щель.

– Здравствуйте, Дарья Николаевна, я к вам по делу.

– По какому такому делу? Да в такую рань?

– Мне вас присоветовала Алла. Сказала, что в любом деле помочь можете. Помогите пожалуйста, я заплачу.

– Ну заходи, раз по делу. Вот здесь разувайся. Не бойся, никто твои туфли не тронет. Хочешь тапочки одень, хочешь босиком заходи. В комнате половики, ноги не замерзнут.

– Спасибо, я босиком

– Присаживайся, рассказывай

– У меня не совсем обычное дело. Мне мать мешает.

– Как это мать мешает? Чего мешает?

– Жить мешает. Просто жить. Я замуж собралась, она не разрешает. Я сказала, что все равно выйду, она замки поменяла и в квартире меня вечером запирает. Снотворное в суп добавляет в выходные, и я сплю двое суток кряду. Ходила на работу к моему жениху, скандал устроила, а он партийный, получил без занесения в личное дело.

– А что в таком случае я могу сделать?

– Вы говорят все можете, помогите!

Я слушала и понимала, что эта красивая девочка хочет, чтобы ее мать просто умерла. Мне тогда страшно представить было, что с моей мамой что-то случиться, я даже думать боялась в эту сторону. А тут пришла доченька, и матери смерти желает! Почему у людей в голове не было других вариантов, только смерть? Ведь сколько всего можно придумать! Чтобы замуж вышла, чтобы переехала, чтобы будущего зятя полюбила! Ведь это же все, по сути, колдовство? Но люди почему-то не рассматривали такие варианты. А вот смерть нравилась всем, без исключения. И эта девочка в итоге сказала о том, что хочет.

– Это же грех? Не боишься?

– Это же не я ее умертвлять буду, значит не мой грех! И отвечать не мне.