Луговые разбойники

– Ну, нет! Он торопится добраться до места своего постоянного жительства. Хотя ему и понравилось в Фурш Лафаве, но ему наговорили столько ужасов про здешнее конокрадство, что он как можно скорее торопится уехать отсюда!

– И совершенно напрасно! – воскликнул Баренс. – Слава богу, мы скоро избавимся от этой напасти.

– О, конечно! – подхватил с улыбкой Роусон. – Хотя в рассказах о злодеяниях конокрадов много преувеличений!

– Смотрите, как разлаялись собаки! – с живостью воскликнул Робертс. – Что это значит? Поппи чуть не целый час обнюхивает воздух и носится по полю, как паровик!

– А, это он гоняется, вероятно, за дикими индейками, – заметила Мэриан, – мы с Эллен ходили гулять перед обедом и видели по ту сторону ручья целый выводок.

– И ты молчала?! – встрепенулся Робертс. – Уже неделя, как я не добыл ни одной птицы. Пойдемте-ка, Баренс!

– С удовольствием! – отвечал тот, отыскивая винтовку. – Сдается мне, собаки и в самом деле почуяли птиц!

– Идемте скорее, а не то они, испугавшись собак, разбегутся, и тогда не так-то легко будет их подстрелить!

Пройдя по пролегавшей около маисового поля тропке, охотники вскоре достигли леса. Разгоряченные отыскиванием дичи, собаки метались здесь из стороны в сторону. Однако охотники так и не смогли увидеть птиц, так как листва была очень густа, а осторожные создания запрятались так далеко на сучьях деревьев, что самый опытный глаз не мог бы отыскать их.

– Что за проклятые собаки! – досадливо воскликнул Баренс. – Из-за них нам не удастся ничего! Оставайтесь здесь, а я взберусь на холмик. Если вам удастся усмирить собак, индейки тотчас же выползут на свет божий: они никогда долго не сидят на одном месте.

Робертс послушался своего приятеля и стал понуждать собак лечь у своих ног. С четверть часа сидели охотники молча. Наконец, Баренс так искусно заклохтал по-индюшачьи, что сейчас же ему в ответ раздался настоящий крик индейки с дерева, под которым сидел Робертс. Собаки порывались было вскочить, но хозяин удержал их.

Баренс повторил крик. Собаки опять заволновались, но Робертс оставался неподвижным, дожидаясь, пока его приятель убьет первую индейку. Вдруг со всех сторон раздалось многочисленное клохтанье, и Баренс, схватив ружье, выстрелил.

В ту же минуту крупная индейка высунулась из-за листвы, и раздался второй выстрел. Обе птицы грузно упали на землю. Собаки бросились к ним.

Пока Баренс с Робертсом преследовали птиц, миссис Робертс и Гарпер безуспешно пытались поддерживать беседу с проповедником, все время молчавшим или отделывавшимся уклончивыми односложными ответами: сегодня Роусон был как-то странно молчалив и задумчив.

Тем временем девушки прогуливались по двору, вспоминая прежних друзей, детские игры, удовольствия, развлечения, – словом, все дорогое для них прошлое.

– Скажи, Мэриан, почему ты грустна? – участливо спросила молодая девушка свою подругу. – Ты, кажется, должна быть счастлива. Вот-вот твоя свадьба с любимым человеком, какие же тут могут быть мрачные мысли? Конечно, замужество – серьезный шаг… но… нет ли у тебя какого-нибудь тайного горя?

– О нет, нет! – поспешно отвечала молодая девушка, отворачиваясь в сторону. – Конечно, не следовало бы так волноваться… но, что это, два выстрела, не так ли? А-а! Верно, отец с Баренсом стреляют! Я и забыла, что они пошли поохотиться.

Тут Мэриан заметила, что у Эллен в глазах стоят слезы, сдерживаемые с трудом, и в порыве нежного участия воскликнула:

– Прости, милая Эллен, что я не обратила внимания на твои страдания. Я думала только о себе, не замечая, что ты с некоторых пор становишься все печальнее и печальнее. Скажи, что с тобою?

– Хорошо, – улыбаясь сквозь слезы, произнесла Эллен, – но с условием, что ты, в свою очередь, будешь со мной так же откровенна.

– О, для меня будет большим облегчением раскрыть перед тобой мою душу! Извини, кажется, матушка зовет меня!

С этими словами Мэриан убежала в дом, хотя прекрасно знала, что миссис Робертс и не думала звать ее. Девушка ощутила потребность остаться наедине со своим горем, со своею еще не зажившею раной. Она считала грехом думать теперь о том человеке, которого должна была забыть навсегда…

В это время вернулись охотники с дичью, и женщины занялись приготовлением ужина, после которого все отправились на покой.

На следующее утро стали рассуждать о предстоящей свадьбе и пиршестве. Миссис Робертс предложила немедля всем поехать в дом к зятю, где заранее следовало приготовить вкусный обед, а затем всем отправиться к судье. Роусон согласился на это и попросил лишь обождать его около часа, так как ему нужно было отлучиться.

Глава XIII

Засада

После ухода Уэстона оба гостя Аткинса вольготно расположились возле камина, наслаждаясь теплом и уютом. Куртис на минуту встал и подошел к двери, рассматривая небо, по которому проносились обрывки желтовато-грязных туч, гонимые сильным ветром. Тучи с минуты на минуту становились все гуще и чернее.

– Пожалуй, ко всем сегодняшним нашим затруднениям присоединится еще и буря, – сказал он, выглядывая на двор. – Погода окончательно портится!

– Да, – подтвердил Аткинс, – когда я лет шесть назад жил в Уайт-Риверс, памятный ураган, причинивший массу бедствий краю, начинался именно так!

– А разве шесть лет назад вы обитали в Уайт-Риверс? – спросил Кук.

– Да, я жил там, милях в двух от большой дороги!

– Значит, как раз в то время, когда повесили отцеубийцу Уотлея?

– Нет, я прибыл туда через месяц после его казни, – ответил Аткинс.

– Должно быть, регуляторы Уайт-Риверс шутить не любят! – заметил Куртис. – А как звали того знаменитого конокрада, которого повесили эти джентльмены?

– Не знаю, – отвечал Кук. – Во всяком случае, я не порицаю их за слишком суровые меры. Ни один порядочный человек не может и не должен питать ни капли жалости к гнусным конокрадам. Не так ли, Аткинс?

– Ну, на этот счет я несколько иного мнения! – возразил тот. – Однако соловья баснями не кормят; не хотите ли закусить, джентльмены? Я сейчас пойду и…

– Не беспокойтесь, ради бога! – удержал его за руку Куртис. – Мы плотно пообедали и можем спокойно подождать ужина. Не церемоньтесь с нами, мистер Аткинс, я думаю, вам вовсе теперь не до угощений!

– Действительно, в доме такая суматоха, что можно голову потерять от беспокойства и забот!

– Что же, вашему сыну не легче?

– Нисколько. Да и странно было бы ожидать иного. Когда у крошки целых одиннадцать докторов, да еще в юбках, толку ждать не приходится. Если сынишка после такой переделки останется живым, ему всю жизнь больше нечего будет бояться никаких бедствий и болезней. Выйти невредимым из рук таких врачей – это чего-нибудь да стоит! Схожу-ка я за свечкой, а то скоро совершенно стемнеет. Ишь, ветер как завывает!

С этими словами Аткинс вышел из комнаты, а регуляторы остались одни и могли без помехи поговорить.

– Право, мне жаль, что Аткинс связался с конокрадами! – заговорил первым Кук.

– Тсс! Нас могут услышать! – заметил Куртис почти шепотом. – Мне и самому досадно. В сущности, Аткинс вовсе не злой человек и, сказать по правде, всегда был мне симпатичен, хотя у него скверная привычка смотреть на всех каким-то подозрительным взглядом, исподлобья, что по временам производит крайне неприятное впечатление. Точно он постоянно боится разоблачения!

– Но как решат его судьбу регуляторы? – задумчиво произнес Кук. – Мне лично не хотелось бы увидеть его на виселице. Конечно, Аткинс заслуживает сурового возмездия за свои подлые делишки, но его следовало бы пощадить, хотя бы из сострадания к жене и ребенку!

– Ну, это слабый аргумент защиты! – рассмеялся Куртис. – Тогда любому негодяю, чтобы избежать наказания, стоит только жениться. От петли-то он, пожалуй, отвертится, но все-таки…

– Тс! Он возвращается! – прошептал Кук.

В комнату действительно вошел ничего не подозревавший Аткинс со свечою. Ею он зажег дрова в камине.

– Мерзкая погода! Так и жди, что ветер снесет крышу! – сказал он, поправляя начавшие разгораться поленья. – Если ветер не разгонит тучи, через несколько минут разразится гроза. Что, много регуляторов отправилось на собрание в Литл-Джен? – спросил он, усаживаясь в кресло.

– Не очень, – спокойно отвечал Кук. – К нам приехал один иностранец, жаловавшийся, что у него украли лошадей.

– Уж не канадец ли? Он был у меня недавно и расспрашивал о своих лошадях, но что я ему мог сообщить? – пожал плечами Аткинс.