Приключение Питера Симпла

– Я желал бы быть его боцманом, мистер Симпл, но только с капитаном Савиджем – с ним я не хочу расставаться.

Я поговорил еще немного с мистером Чаксом, но вскоре разговор стал общим, потому что другие товарищи обступили нас. Мы отобедали очень весело с нашим старым капитаном, рассказали ему свои приключения и потом вернулись на борт нашего фрегата.

Глава двадцать пятая

Спустя три дня мы услышали, что капитан Ту намерен обменяться своим кораблем с капитаном Савиджем. Мы боялись верить этим добрым вестям, а увериться в них не могли, так как капитан отправился на берег вместе с миссис Ту, которая, едва освободившись из рук нашего доктора, тотчас выздоровела. В самом деле, это случилось так скоро, что неделю спустя возвратившийся на борт капитанский слуга на вопрос, как поживает миссис Ту, отвечал:

– О, превосходно, сэр, она успела съесть целую свинью, с тех пор как покинула корабль.

Известие, однако ж, было верно. Капитан Ту, испугавшись Вест-Индии, обменялся кораблем с капитаном Савиджем. Капитану Савиджу дозволено было, по обычаю морской службы, взять с собою старшего лейтенанта, боцмана и экипаж своего бота. Он прибыл на борт за два или три дня до отплытия, и никогда на корабле не было так весело, как в этот день; печальны были одну к лейтенант и те из экипажа «Санглиера», которые вынуждены были следовать за капитаном Ту. В течение утра капитан Ту освободил нас от своей собственной особы, жены, ее фортепьяно и свиней.

Я уже описал вам день выдачи жалованья на борту военного корабля, но, мне кажется, два последних дня, перед отплытием еще более неприятны, хотя, правду сказать, когда все деньги наши истрачены, мы не без удовольствия спешим выйти из гавани и оказаться в открытом море. В эти дни матросы никогда прилежно не работают. Они мечтают о женах и подругах, об удовольствии быть на свободе на берегу, где они могут напиваться, не страшась наказания; многие из них или вполовину пьяны, или страдают от последствий прежнего пьянства. Корабль в беспорядке и завален всякого рода провиантом и запасными снастями, которые наскоро брошены и еще не уложены на свои места. Старший лейтенант сердит, офицеры серьезны, а бедных мичманов, которым надо похлопотать и о том, чтобы обеспечить себе комфорт на время путешествия, гоняют взад и вперед с разными поручениями.

– Мистер Симпл, – закричал старший лейтенант, – откуда вы?

– С верфи, сэр, привез запасные части к пушкам.

– Хорошо. Пошлите матросов на корму очистить бот и прикажите первому катеру быть наготове. Мистер Симпл, вы отправитесь на первом катере в Маунт-Вайс за офицерами. Смотрите, чтобы никто из матросов не убежал с – бота. Отправляйтесь живее!

Я пробыл в командировке целое утро, и было уже половина первого, а я еще не обедал; однако ж, не отвечая ни слова, я сошел в бот. Лишь только я отправился, О’Брайен, стоявший возле мистера Фокочка, сказал ему:

– А Питер надеялся пообедать, бедняжка!

– В самом деле, я позабыл об этом, – ответил старший лейтенант, – у нас так много дел. Он ревностный малый, а пообедает в провиантской, когда вернется.

Так и случилось. Таким образом, я ничего не потерял оттого, что не хотел возражать, а, наоборот, много выиграл в благорасположении старшего лейтенанта, который никогда не забывал того, что он называл рвением. Но самому трудному испытанию подвергается мичман, который за день до отплытия командируется за съестными припасами для каюты и провиантской. Злой судьбе было угодно, чтобы обязанность эта была поручена мне, и совершенно неожиданно.

Я получил приказание одеться, взять денег и отправиться в адмиралтейство за орденом для капитана. Я уже готовился сесть в бот в новом мундире и лучшем вооружении; но в это время провиантмейстер, подойдя к старшему лейтенанту, потребовал себе бот. Бот был подготовлен, и один из мичманов получил приказ принять над ним начальство, но когда он вышел, старший лейтенант вспомнил, что за два дня до того он в командировке растерял половину своего экипажа, а потому, не надеясь на него, велел позвать меня.

– Мистер Симпл, я отправляю вас с этим ботом Смотрите, чтобы никто из людей не убежал, и привезите назад сержанта, который послан за матросами, просрочившими свой отпуск.

Хотя мне и льстило это предпочтение, но мне не очень-то хотелось отправляться в новом мундире. Я желал бы сойти вниз и переодеться, но матросы были уже в боте и с ними командир корабельного отряда солдат; я не решился заставить их дожидаться, вошел в бот, и мы отчалили. Здесь были, кроме экипажа и командира корабельного отряда, казначей, буфетчик, капитанский слуга, слуга казначея, так что бот был довольно полон.

С юго-востока дул сильный ветер, но в это время был прилив, и обстоятельство это мало нас беспокоило. Распустив марсели, мы понеслись по ветру и по течению и через четверть часа были уже в Маттон-Коуве, где командир пожелал высадиться на берег. Пристань была загромождена ботами; наши матросы, находившиеся на носу, направили против них багры, чтобы заставить их очистить нам дорогу, я под градом ругательств и проклятий мы пробились к берегу. Офицер и все слуги вышли, а я должен был остаться, чтобы присматривать за матросами. Не прошло и трех минут, как один из них объявил, что его жена с бельем находится на верфи, и просил позволения сходить к ней. Я отказал, сказав, что она сама может принести ему белье.

– Помилуйте, мистер Симпл, – закричала женщина, – вы порядочный человек и, верно, не заставите меня пачкать новые башмаки и чистые чулки среди всех этил дохлых собак, кочерыжек и вонючей рыбы.

Я взглянул на нее и нашел, что она действительно была в хорошей обуви.

– Ну, мистер Симпл, позвольте ему взять белье; вы увидите, что он вернется в минуту.

Я не хотел отказать ей, так как было грязно, мокро, и повсюду действительно валялось все то, что она упомянула. Матрос выпрыгнул на берег с помощью причального багра, бросил его назад, подошел к жене и начал с ней разговаривать; я не переставал наблюдать за ним.

– Сэр, вот и моя жена, позвольте поговорить с нею? – сказал другой матрос.

Я обернулся к нему и отказал. Он начал возражать и убедительно упрашивать, но я был непоколебим. Когда я снова обернулся к первому матросу, ни его, ни жены его уже не было.

– Вот, – сказал я боцману, – я знал, что она лжет – ты видишь, Хикман ушел.

– Ушел выпить прощальный стакан вина, сэр, – отвечал боцман. – Он воротится тотчас же.

– Надеюсь, но боюсь, что нет.

После этого я стал отказывать всем и не пускал ни одного матроса на берег, однако не запрещал приносить им пива. В это время буфетчик воротился с корзиной, наполненной караваями хлеба, и донес, что командир корабельного отряда просит меня позволить двум матросам идти с ним в лавку Гленкросса за разными припасами. Я отрядил к нему двоих и сказал буфетчику, что если он увидит Хикмана, чтоб привел его на бот.

Между тем собралось множество матросских жен, завязавших с берега шумный разговор с лодкой. Одна приносила что-нибудь из гардероба для Джима, другая для Билла. Некоторые пробирались в бот и садились между матросами, другие поминутно переходили с бота на берег и с берега на бот с пивом и табаком для матросов.

Толпа, шум и беспорядок были так велики, что я с величайшим трудом мог присматривать за людьми, которые один за другим пытались уйти с бота. В это самое время явился сержант корабельных солдат с двумя из наших людей; он застал их буянившими в пьяном виде. Их бросили в бот, и это привело меня еще в большее затруднение, потому что, присматривая за пьяными, я не мог хорошенько наблюдать за трезвыми. Сержант ушел за другим матросом, и я поручил ему отыскать и Хикмана. Через полчаса слуга и двое матросов возвратились, нагруженные капустой, коробами яиц, пучками лука, горшками всех сортов, пакетами пряностей, бараньими ножками и спинками; всем этим они завалили не только заднюю часть, но даже всю середину бота. Они сказали мне, что им нужно еще сходить кой за чем и что командир корабельных солдат отправился в Стокхауз повидаться с женой, так что они успеют вернуться гораздо раньше его. Еще через полчаса, в течение которого я едва управлялся с экипажем моего бота, слуга опять пришел с дюжиной гусей и двумя утками, связанными по ногам, но без обоих матросов, успевших улизнуть от него. Таким образом, у меня недоставало теперь трех матросов, и я знал, что мистер Фокон будет сердиться, потому что это были самые расторопные парни из экипажа. Теперь я решил не рисковать потерей остальных людей и приказал боту отчалить от берега и остановиться в верфи, откуда матросам невозможно было уйти. Это им не понравилось, они ворчали, и мне с трудом удалось склонить их повиноваться приказанию. Дело в том, что они порядочно напились, и некоторые из них были более чем наполовину пьяны. Тем не менее приказание мое было, наконец, исполнено; но это навлекло на меня град ругательств со стороны женщин и проклятий со стороны людей, находившихся в лодках и береговых ботах, которые шквал сталкивал с нашим ботом. Погода испортилась еще больше и сделалась грозной. Еще через час ожидания возвратился матрос с двумя другими матросами, в одном из которых я, к величайшей моей радости, узнал Хикмана. Это меня успокоило, так как я не отвечал за двух других бежавших; однако ж меня все-таки смущало пьяное и дерзкое поведение экипажа моего бота и прочих людей, приведенных сержантом. Один из них повалился на короб с яйцами и разбил его вдребезги. Пехотный командир все еще не возвращался, а между тем становилось поздно. Наступил отлив, и так как с ним боролся ветер, дувший по направлению к берегу, то море сделалось очень бурным, а мне предстояло возвращаться на корабль в боте, тяжело нагруженном, и с толпою пьяного народа. Командир шлюпки, единственный трезвый, советовал мне отправиться, говоря, что скоро стемнеет и с нами может случиться несчастье. Подумав с минуту, я согласился с ним, скомандовал приниматься за весла, и мы отчалили. Сержант и буфетчик забрались на нос, пьяные матросы, утки и гуси валялись в беспорядке на дне бота, задняя часть бота была нагружена до самого верха; я и прочие пассажиры расположились, как могли, среди горшков и прочей тары, которой был завален бот, – сцена, одним словом, представляла крайний беспорядок. Полупьяные матросы, шатаясь, падали друг на друга, а совсем пьяные принуждали их грести.

– Работай веслом, Салливан; ты больше мешаешь, чем помогаешь, пьяный негодяй. Я доложу о тебе, лишь только приедем на корабль.

– Кой черт тут будет грести, ваша милость, когда этот негодяй Джонс ломает мне спину веслом и вовсе не касается воды.

– Ты лжешь! – закричал Джонс. – Я гребу один за весь бакборт.

– Он гребет так, что и весло не замочит, ваша милость, – только размахивает.

– Это ты называешь весла не замочить? – вскричал тот, между тем как огромнейшая волна залила весь бот от носа до кормы, промочив нас до костей.

– Смотрите, ваша милость, не гребу ли я со всего плеча! – закричал Салливан.

– Много ли наберем воды при проезде через Бридж, Суинберн? – спросил я боцмана.

– Порядочно, мистер Симпл, теперь прилив еще в самом разгаре, и чем скорее мы будем на борту, тем лучше.

В это время мы огибали мыс Дьявола. Море было бурно; бот нырнул между двух волн с такой силой, что я опасался, чтобы он не разбился. Вода наполнила его до половины, и двое задних матросов положили весла, чтобы выкачать воду.

– Не прикажете ли, ваша милость, развязать ноги этим уткам и гусям, чтобы они могли спасти свою жизнь вплавь, – сказал Салливан, кладя весло, – иначе несчастные птицы потонут в родной стихии.

– Не нужно, не нужно, греби сильнее.

Между тем пьяные зашевелились на дне бота, почувствовав со всех сторон воду, и тщетно пытались подняться на ноги. Они снова падали на уток и гусей, которые большей частью спаслись от потопления только тем, что были задавлены. Море сильно волновалось, и хотя течение выносило нас, но мы чуть не сели на мель. Хлеб плавал на дне бота, пакеты с сахаром, перцем и солью промочились насквозь соленою водою; внезапный скачок бота сбросил капитанского слугу, сидевшего на шкафуте, прямо на горшки и яйца, что еще больше увеличило сумму истребленного. В довершение всего волны снова залили бот и привели в крайнее отчаяние буфетчика.

– Вот так бот! – закричал Салливан. – Он кланяется и приседает лучше самой хорошенькой сельской девушки. Дружно, ребята! Работайте так, чтобы выгнать всю мокрую материю.

Через четверть часа мы уже приблизились к борту корабля, но матросы гребли так скверно, а море было так бурно, что мы миновали корабль и подошли сзади. Нам опустили канат с прикрепленным к нему бакеном; мы ухватились за него и были втащены наверх. Между тем бот погружался в это время носом в воду, которая окатывала нас с ног до головы Наконец, мы очутились на кормовом подзоре, и я отправился наверх по задней лестнице. Мистер Фокон был на палубе и очень сердился, что бот не подступил, как следует, к боку корабля.

– Я думаю, мистер Симпл, вам пора бы знать, как причаливать бот к кораблю.

– Мне кажется, сэр, я сумел бы сделать это, – ответил я, – но бот был полон воды, а матросы не хотели грести, как следует.

– Сколько человек сержант привез на корабль?

– Трех, сэр, – отвечал я, дрожа от холода и недовольный тем, что испортил свой лучший мундир.

– Весь экипаж возвратился с вами, сэр?

– Нет, сэр, двое остались на берегу; они…