Служба на купеческом корабле

– Спит, – ответил тонкий женский голос. Капитан был озадачен, никто не решался разбудить хозяина дома.

– А госпожа де Фонтанж?

– Она в своей комнате.

Новая беда: войти туда негр не смел. И капитан провел к себе Ньютона и там рассказал старухе-негритянке, своей жене, о том, как Ньютон попал на шхуну.

Глава XVIII

Невольницы, не узнавшие истории Ньютона, прошли в комнату своей госпожи. Они хотели разбудить в ней любопытство и, благодаря этому, узнать историю молодого англичанина.

Госпожа де Фонтанж сидела у себя в будуаре, оклеенном красивыми обоями, изображавшими сцены из истории Павла и Виргинии. Пол устилала циновка, на ней лежали маленькие персидские ковры. На мраморных столиках красовались безделушки, французские духи, вазы с чудными тропическими цветами. В комнате были балконные двери; в простенках блестели зеркала. Хозяйка будуара полулежала на оттоманке; подле нее стояли четыре невольницы-метиски; другие, разместившись на маленьких персидских коврах, давили лепестки померанцевых цветов, чтобы наполнить комнату благоуханием. Единственным чистокровным негром тут был мальчик лет шести в фантастическом костюме; он сидел в уголке и казался мрачным.

Де Фонтанж была креолкой, то есть родилась в Вест-Индии от французских родителей; она получила воспитание во Франции, четырнадцати лет вернулась на Гваделупу и скоро вышла замуж за видного офицера, брата губернатора. Она была мала ростом, но сложена, как статуя, с маленькими до смешного ножками. Ее правильное лицо порой теряло ленивое выражение и тогда оживало. Большие карие глаза, красиво очерченные брови, длинные ресницы, густые темные волосы, греческий носик, крошечный рот и нежный цвет лица делали ее красавицей. И ей было всего восемнадцать лет.

– Обмахивай меня веером, Нина, – крикнула она невольнице, стоявшей близ ее изголовья с большим веером из перьев страуса.

– Хорошо, сударыня.

– Маши, Каролина, мне на руки.

– Хорошо, сударыня.

– Ноги, ноги, Мими!

– Слушаюсь.

– Луиза, – томно проговорила де Фонтанж, – сахарной воды!

– Сейчас, сударыня.

– Нет, не хочу. Но у меня страшная жажда. Маншетта, вишневой воды.

– Слушаю, сударыня.

– Нет, лучше лимонаду. Шарлотта, принеси лимонаду.

– Сейчас, сударыня. – И Шарлотта ушла.

– Ах, что за жара. Как ты ленишься, Мими. Обвевай меня поскорее. А где барин?

– Барин спит.

– Счастливый. А где Купидон?

– Тут, сударыня. Он дуется в углу.

– А в чем он провинился?

– Украл жареную индюшку и всю съел.

– О, шалун. Сюда, Купидон. Негритенок подошел к оттоманке.

– Купидон, – сказала ему креолка, – ты съел целую индейку. Нехорошо, дружок, ты заболеешь. Ты понимаешь, что сделал глупость?

Купидон не ответил. Он опустил голову и еще больше надул губы.

– Знай, что ты воришка.

Он не соблаговолил ответить.

– Иди прочь и не смей подходить ко мне, – сказала ему хозяйка.

Пришла Шарлотта с лимонадом и рассказала своей госпоже, что Никола, который водил шхуну, пришел с европейцем-пленником. Это составляло целое событие, и любопытство креолки проснулось.

– Он красивый, Шарлотта?

– Да, очень.

– А где барин?

– Спит.

– Надо его разбудить. Поклонись ему, Селеста, скажи, что я очень заболела и хочу видеть его.

– Слушаюсь, – ответила невольница и, встав, уронила на пол апельсиновые цветы.

Вскоре в будуаре госпожи де Фонтанж появился ее муж, одетый в белый полотняный костюм. Он задал ей несколько вежливых вопросов, услыхал от нее о появлении Ньютона и замечание, что ей было бы интересно, если бы пленника допросили при ней.

Форстера потребовали в будуар. Де Фонтанж, отлично говоривший по-английски, узнал от молодого моряка историю его несчастий и перевел отчет Ньютона жене.

– Это красивый малый, – сказал де Фонтанж, – но что делать? Он – пленник; придется отправить его к брату.

– Нет, Фонтанж, дай ему платья и погоди отсылать.

– Зачем, друг мой?

– Я хочу выучить его французскому языку.

– Нельзя, дорогая, он пленник.

– Можно, господин де Фонтанж, – ответила она.

– Я боюсь…

– А я нет.

– Я не хочу.