Королевская собственность

– Ничего в настоящую минуту. Но ради Эмилии я желаю, чтобы вы иногда являлись к нам и, вообще говоря, сохраняли перед светом установленные приличия!

– Почту за счастье сделать это, дорогая моя, и всегда буду отзываться о вас с тем истинным уважением и почтительностью, которую чувствую. Нет ли еще чего, м-с Рейнскорт?

– Больше ничего. Но я уверена, что если бы мои требования были вдесятеро выше, – отвечала леди язвительно, – вы и тогда согласились бы на все, лишь бы отделаться от меня!

– Мне хотелось бы, милая моя, – возразил Рейнскорт, – чтобы ты распоряжалась мною во всех отношениях, кроме только моей личной свободы!

– Мне от вас не надо ничего, кроме денег!

– И, милая моя, как я сказал тебе, ты получишь их добрую долю. Итак, м-с Рейнскорт, я думаю, теперь ничто более не может служить поводом для нашего разногласия. Норфолькское имение, где жил адмирал де Курси, прекрасное местечко, и я думаю, вы обратите его в свою главную квартиру. Вы будете теперь, разумеется, сама себе госпожа, и можете находиться, где вам угодно. И теперь, раз все может считаться оконченным, дайте вашу руку и будем друзьями!

М-с Рейнскорт протянула руку и ратифицировала новый договор, как бы плох он ни был. Но рука ее, протянутая теперь в знак разлуки, напоминала ей тот день, когда она с восхищением слушала его обещания. Она закрыла лицо платком и залилась слезами.

Таков характер женщины! До последней минуты лелеет она в себе любовь, чистую, как дар божества. В счастливые дни доверия и правды любовь эта распространяет сияние на ее существование, а в дни печали и одиночества память, как стрелка солнечных часов, указывает ей только одни светлые солнечные часы.

В конце концов, м-с Рейнскорт чувствовала себя теперь даже гораздо счастливее. Муж ее приезжал к ней от времени до времени, обращался с женой очень ласково и немало гордился расцветающей красотой дочери. М-с Рейнскорт расцвела и душой, и телом, и все удивлялись, как муж ее мог пренебречь такой прелестной женщиной. Через несколько недель имение было готово к их приезду, и м-с Рейнскорт с дочерью покинула столицу.

Глава XX

Рано утром при хорошей погоде «Аспазия» подошла к рифу, местоположение которого не было известно капитану в точности: поэтому он заблагорассудил бросить якорь и остановиться милях в двух от того места, где риф торчал из воды.

Капитан и штурман решили подъехать туда на лодке для ближайшего осмотра: желающие из офицеров и мичманов могли сопровождать их на другой лодке. Гектор, ньюфаундленд капитана, бегал по палубе с радостным лаем, предвкушая удовольствие плавания. Капитан М., позавтракав, вышел на палубу и велел снять с собаки ошейник с именем корабля, чтобы его не попортило соленой водой. Джерри, получив это приказание, принял от капитана ключи, в числе которых находился и ключ от ошейника, и спустился с собакой в каюту.

Там он проворно освободил Гектора от ошейника и пошел в мичманскую, где нашел одного только Прайса, так как все остальные были на палубе. Его-то он как раз и искал, так как один только Прайс мог простить ему шутку, которую он затевал теперь. Джерри начал с того, что примерил себе ошейник и сказал:

– Я не прочь бы получить повышение в чине. Если бы место собаки капитана было вакантно, я был бы очень рад его занять. Я бы тогда скоро растолстел, и верно этот ошейник очень бы ко мне шел!

– Верно, Джерри, этот ошейник даже как будто сделан для вас на заказ!

– Жаль, что у меня нет зеркала. Я бы примерил его вам, Прайс, но у вас такая толстая шея, что он вам не сойдется!

– Толстая шея! Я готов держать пари на шиллинг, Джерри, что моя шея не толще вашей, и что ошейник мне сойдется!

– Отлично, только помните, что если он не застегнется плотно, тогда пари проиграно! – сказал Джерри и, уверяя, что ошейник все еще не совсем сошелся, потихоньку замкнул его и спрятал ключ.

– Нет, теперь я вижу, что проиграл, сейчас я принесу вам шиллинг! – продолжал Джерри, исчезая из каюты и оставив бедного Прайса в тесном ошейнике. На палубе он увидел, что капитан собирается сесть в лодку, и поторопился вручить ему ключи.

– Чье это белье висит тут на палубе? – спросил мистер Билли, отдававший уже раньше приказание, чтобы после 8 часов утра не сушили белья.

– Кажется, оно принадлежит м-ру Прайсу! – сказал Джерри, отлично знавший, что это неправда, но желавший, чтобы м-ра Прайса вызвали на палубу.

– Квартирмейстер, позовите м-ра Прайса! Джерри тоже немедленно сбежал в каюту.

– М-р Прайс, – сказал квартирмейстер, – первый лейтенант просит вас наверх!

– Джерри, что же это такое? Где ключ?

– У меня его нет, – ответил Джерри, – капитан увез его с собой!

– Что, капитан уехал? Нет, это ни на что не похоже! – воскликнул Прайс в ярости. – Как же теперь я пойду наверх в собачьем ошейнике? Скажите, что я болен!

– Хорошо, только что же сказать? Я скажу, что у вас смыкание челюстей!

– Идите, идите скорей, скажите, что я нездоров!

– Макаллан, м-р Прайс болен? – спросил лейтенант, услышав эту весть.

– Я ничего не знаю: пойду, посмотрю его!

Макаллан спустился в каюту и затем вскоре опять поднялся наверх, помирая со смеху, но удержался вовремя, чтобы лейтенант не заметил.

– Да, м-р Прайс не может выйти на палубу! – ответил он на вопрос лейтенанта.

В это время Джерри попался в собственную ловушку.

– Мистер Д., где ошейник? Его надо вычистить! – сказал лейтенант.

– Кому его отдать, сэр? – спросил Джерри.

– Дайте его мне!

Джерри ушел и вернулся через минуту.

– Я не могу найти его, сэр: я оставил его в каюте, когда уходил сюда!

– Это ваша вечная беспечность, мистер Д. Идите к мачте и стойте там, пока я вас не позову!

Такой оборот дела пришелся Джерри не по душе, и он удалился медленным шагом. Ему пришлось постоять у мачты до самого вечера, тогда как м-р Прайс уже давным-давно освободился от ошейника, исходатайствовав себе, наконец, ключ.

Вторая партия тоже отправилась на риф, и Макаллан занялся рассматриванием расщелин в скале и собиранием естественно-исторических коллекций, между тем как остальные помогали капитану. Лодку отправили на корабль, а капитанский бот остался. Квартирмейстер получил от Макаллана поручение хранить раковины и коралловые разновидности, которые он отыскивал на скалах.

– Берегите особенно этот экземпляр! – сказал доктор, передавая Маршаллу, квартирмейстеру, ветку коралла.

– Извините, м-р Макаллан, но на что вам эта дрянь?

– Дрянь! – повторил доктор, смеясь. – А знаете ли вы, что это такое? Представьте себе, что это животные!

– Животные! – воскликнул Маршалл с недоверием. – Так, пожалуй, и пальмы тоже животные?

Получив от рассмеявшегося доктора отрицательный ответ, Маршалл пошел поделиться вновь приобретенными знаниями с товарищами.

– Это такие же животные, как и мы! – ответили те. Через несколько минут Маршалл вернулся к доктору.

– Надеюсь, – сказал тот, – что вы не испортили моих кораллов?

– Испортил! Нет, сэр, после того, что вы мне сказали, я скорей убил бы кошку, чем разбил бы ваши кораллы!

– Как? И вы тоже суеверны, подобно прочим морякам?