Королевская собственность

– Хм, да, у масса Кортней есть немного!

– Ну, живо, Билли, тащи его сюда! Я тебе завтра при раздаче отдам!

– Ну, а предположим, что вы завтра забудете? Ведь вы поставите меня в весьма затруднительное положение: масса Кортней весь посинеет или пожелтеет!

– Я не забуду, Билли, клянусь тебе честью!

– Честью! Ну, на это можно положиться… Сейчас принесу!

Минуту спустя он воротился с бутылкой рома как раз в тот момент, когда били три склянки.

– Право же, господа, я не могу ждать дольше! Огни должно гасить, не то я должен буду доложить!

– Правда, правда, Байфильд, – отозвался Брюс, – вы исполняете вашу обязанность, но вы, быть может, выпьете стаканчик грогу?

– Если вы позволите, – сказал Байфильд, снимая шапку, – за ваше здоровье, джентльмены!

– Спасибо! – отозвались мичмана. – Ну, какое слово ты теперь изучаешь по своему лексикону? – спросили они негра.

– Какое слово? «Комиссия». – Есть, видите ли вы, «комиссии» двух родов: комиссия, когда вам что-нибудь сейчас нужно, и вы поручаете это исполнить мне, например, а другая комиссия – это если я исполняю, что мне поручено и получаю что-нибудь за это!

– Аа… ты говоришь про 5 % комиссионных с каждой бутылки!

– Нет, масса Брюс, – 5 % – это не составит и стаканчика грога!

– Ну, ну, ты получишь 10 %! – сказал мичман, наливая ему большой стакан. – Хватит с тебя этого?

Билли выпил за здоровье каждого из мичманов в отдельности и затем только осушил свой стакан.

– Знаешь ли, масса Брюс, мне кажется, что и у доктора тоже есть немного рома в каюте?

– Беги же, тащи его сюда, я отдам тебе его завтра!

– Честное слово джентльмена?

– Да, да, честное слово и десять процентов за комиссию, только беги скорее!

Билли явился через минуту с другой бутылкой, получил свои комиссионные, раскланялся и вернулся на свою койку.

– Огни, господа, прошу вас, гасите огни… Я должен предъявить свечи старшему лейтенанту!

– А, теперь реквизиция за огни, господа! – Мичманы поспешили налить и квартирмейстеру второй стаканчик грога.

– Ну, теперь мы загасим, Байфильд, смотрите! – сказал один из старших мичманов и накрыл свечу своей фуражкой.

– Если бы вы были так добры поставить вашу свечу в мой фонарь, – заметил квартирмейстер, – тогда я могу доложить, что они погашены, а фонарь может остаться здесь у вас.

Когда все было загашено, квартирмейстер отрапортовал лейтенанту, что все огни погашены, но не успел он отойти от него, как свечка в помещении мичманов была снова водворена в шандал и преисправно зажжена.

Однако выпитый ром начинал действовать на Брюса, и этот рослый, красивый юноша из знатной шотландской семьи, как только выпил лишнее, начал утверждать, что происходит по прямой линии от царствовавшего дома, некогда занимавшего трон Англии: когда же он окончательно хмелел, то начинал доказывать, что он, в сущности, законный король Великобритании, и начинал требовать, чтобы мичмана признали его таковым. Но в тот момент, когда он на этот раз воссел на престол Англии, при общем восторге товарищей, старший лейтенант прислал просить, чтобы мичмана немедленно ложились.

– Посылать меня спать, как мальчишку! – возмущался Брюс. – Жалкий человек, гордящийся своей крошечной властью! Если бы законные права были почтены, то и он, и миллионы людей преклоняли бы теперь передо мной колена. Но пусть, если я не могу быть королем над целой Англией, я хочу быть королем здесь над вами! – И схватив одного из мичманов, который был заика, за ворот рубашки, Брюс, потрясая его, говорил:

– Скажи, разве я не король?

– Говоря по чести и совести, я скорее склонен думать, что вы не король, Брюс!..

– Я не король?! Ах, ты подлый раб!.. – воскликнул он и, бросив его на землю, наступил ему ногой на грудь.

– Разве я не король? – продолжал Брюс, ухватив теперь тщедушного Джерри.

– Я чувствую, что вы должны были бы быть королем, – ответил маленький мичман, – и отнюдь не сомневаюсь в вашем происхождении по прямой линии от этого царствующего дома, так как вам присущи все характерные черты этой расы. Прошу милости у вашего величества! – добавил Джерри, склоняя перед ним колено.

– Просьба твоя будет исполнена, мой верноподданный слуга! – воскликнул Брюс, очень довольный этим знаком покорности. – Я дам тебе все, что ты только у меня попросишь, даже половину своего царства!

– Упаси меня Бог лишить ваше величество половины вашего царства! – воскликнул Джерри, непритворно испугавшись, что не получит так ровно ничего. – Я прошу ваше величество только избавить меня от ночной вахты сегодня!

– Встань, Джерри, ты целых две недели не будешь стоять ночной вахты!

– Всепокорнейше благодарю, ваше милостивое величество! – сказал хитрый юноша, который был помощником вахтенного в той вахте, где старшим вахтенным был Брюс.

Но проспавшись, Брюс совершенно не помнил о том, что было, и, видя, что во время вахты Джерри нет наверху, послал за ним. Когда Джерри напомнил ему о его обещании, то, не желая сознаться в том, что он был хмелен, Брюс освободил ловкого юношу от вахты и стоял ее один.

Джерри использовал свой пятнадцатидневный срок освобождения от ночной вахты и стал подумывать, как бы ему продлить еще эту льготу. Брюс, хотя и держал данное слово, но это ему стало видимо надоедать, и он решил, что не подарит Джерри ни одного лишнего дня, так как уже и без того прошло несколько дней сверх тех двух недель, а Джерри и не думал о вахте.

У самых дверей стояла койка одного мичмана, который был сильно простужен и ужасно кашлял уже целых две недели.

– Я уверен, что вы больны оттого, что из дверей дует, и вы никогда не поправитесь, пока будете спать там. Жаль слушать, как вы кашляете! Я бы предложил вам мою койку, которая как раз в стороне и на лучшем месте! – проговорил Джерри.

Хворый мичман был весьма тронут таким вниманием, и обмен коек совершился.

Не видя Джерри и в эту ночь на вахте, Брюс взбесился и приказал квартирмейстеру стащить его с койки, не говоря ни слова. Квартирмейстеру, конечно, была хорошо известна койка каждого мичмана и, исполняя приказание старшего мичмана, он направился к койке Джерри и стащил спавшего на ней хворого мичмана за ноги на пол. Тот стал горько негодовать на подобное обращение и обещал пожаловаться капитану, а Джерри, лежа в его койке, держался за бока от смеха, стараясь не выдать себя ни единым звуком. Пока же обнаружилось, что разбуженный таким неделикатным образом не Джерри, и пока его искали по всем койкам, пора было сменять вахту, и хитрый Джерри и на этот раз еще спокойно проспал до утра.

Ночь была теплая, лунная, и капитан М., прохаживаясь взад и вперед по мостику, беседовал с доктором Макалланом.

– Какая лунная ночь! Я думаю, что завтра будет полнолуние!

– Да, я по этому случаю хотел сказать вам, – заметил доктор, – что вахтенный начальник должен был бы следить за тем, чтобы люди не спали на верхней палубе в лунные ночи, а то у них у всех сделается лунная слепота!

– В самом деле? Я не раз слышал о таком действии луны на зрение человека в тропических странах, но никогда не видал лунной слепоты и не имею о ней ясного представления.

– Люди, пораженные лунной слепотой, прекрасно видят днем, но едва только начнет смеркаться, как они становятся совершенно слепыми, так что не в состоянии различать предметов. На судне, где я служил раньше, у меня оказалось 60 человек, пораженных лунной слепотой!

– А мы смеемся над мнением древних относительно влияния этой планеты! – заметил капитан.

– Между тем ее влияние весьма многосторонне и более серьезно, чем мы вообще привыкли думать.

– Например, влияние ее на прилив и отлив несомненно! – воскликнул капитан.