Пират

– За мальчика… не проси… – продолжал Каин, лежавший на спине и тяжело дышавший, – не проси… жена… завтра он умрет…

Наступила пауза, как будто спавший прислушивался к ответу.

– Да! Как я убил тебя, так убью и его…

– Негодяй! – произнес Франциско тихим, торжественным голосом, – ты убил мою мать?

– Да, убил… убил… – ответил Каин, не просыпаясь.

– За что? – продолжал Франциско, который был так поражен этим признанием, что не боялся быть узнанным.

– Она разозлила меня в минуту гнева, – ответил Каин.

– Злодей! Ты сам сознался в этом! – закричал Франциско. Его возглас разбудил капитана, и тот вскочил, но раньше, чем он успел овладеть своими чувствами или раскрыть глаза настолько, чтобы рассмотреть их обоих, Помпей потушил огонь, и воцарилась темнота; потом крумен приложил руку ко рту Франциско и вывел его из каюты.

– Кто тут?.. Кто тут?.. – закричал Каин.

Сверху прибежал вахтенный.

– Вы кого-то звали, сэр?

– Звал? – повторил капитан. – Мне показалось, что в каюте кто-то есть. Мне нужно свету – вот и все, – продолжал он, придя в себя и вытирая выступивший на лбу холодный пот.

Между тем Франциско вместе с Помпеем вернулся к своему прежнему убежищу у круменов. В настроении молодого человека произошла перемена: отчаяние было теперь вытеснено жаждой мести. Ему не удалось взять свое оружие, ради которого он вернулся в каюту, но зато он принял твердое решение убить капитана, как только представится возможность. На следующее утро крумены снова отказались работать и не пошли на палубу, и Хокхерст донес своему начальнику о положении дел. Он теперь заговорил в ином роде, потому что он собрал мнение не большинства, а самых стойких и влиятельных людей из всей команды – таких же ветеранов преступления, как и он сам.

– Это неизбежно, сэр, иначе вам не придется долго командовать кораблем. Я уполномочен заявить вам это.

– Вот как! – промолвил Каин с усмешкой. – Пожалуй, вы уж и моего преемника наметили?

Хокхерст заметил свой промах, и сейчас же переменил тактику:

– Я говорю это ради вас самих. Если вы перестанете командовать этим кораблем, я не останусь больше на нем; если вы уйдете, я тоже ухожу. И нам придется приискать другое судно.

Каин был умиротворен, и щекотливый вопрос не возобновлялся.

– Скажите, чтобы свистали всех наверх, – распорядился, наконец, капитан.

Пиратская команда собралась на ют.

– Ребята, я сожалею, что наши законы обязывают меня показать устрашающий пример, но мятеж и неуважение к власти должны быть наказаны. Я так же связан, как и вы, теми законами, которые установлены нами самими для нашего руководства на все время совместного нашего плавания, и вы можете быть уверены, что, исполняя в настоящем случае свой долг, я руководствуюсь исключительно чувством справедливости и желаю доказать вам, что достоин вами командовать. Франциско находится при мне еще со времени своего детства; мы жили вместе, и мне мучительно расставаться с ним, но я здесь для того, чтобы блюсти наши законы. Он виновен в бунте и в многократных проявлениях неуважения, и он должен умереть.

– Смерть! Смерть! – воскликнули некоторые из стоявших впереди пиратов. – Смерть и справедливость!

– Довольно убийств! – раздалось несколько голосов из задних рядов.

– Это кто говорит?

– Слишком много крови пролито вчера – довольно убийств! – закричали сразу некоторые.

– Пусть выйдут вперед те, которые сказали это! – крикнул Каин, окинув пиратов уничтожающим взглядом.

Никто не повиновался.

– В таком случае вниз, ребята, и приведите сюда Франциско.

Вся пиратская Команда поспешила вниз, но с различными намерениями: одни решили схватить Франциско и привести его для исполнения над ним смертного приговора, другие защищать его. Был слышен беспорядочный шум: с одной стороны кричали: «Вниз, схватить его!», с другой: «Довольно убийств! Довольно убийств!»

Обе стороны прихватили свое оружие; сторонники Франциско присоединились к круменам, а противники его тоже поспешили вниз, чтобы привести его на палубу. Возникла легкая стычка, прежде чем они разделились и, разделившись, получили возможность определить силу противных сторон. Франциско, видя, что к нему примкнули очень многие, предложил своим сторонникам следовать за ним и, поднявшись по лестнице фор-люка, занял позицию на баке. Присоединившиеся к нему пираты снабдили его оружием, и Франциско встал впереди, во главе их. Хокхерст и те пираты, что не были на его стороне, отступили на шканцы и собрались вокруг капитана, который стоял, прислонясь к шпилю. Теперь они могли сравнить свои силы. Численность в общем была в пользу Франциско, но на стороне капитана были наиболее опытные и дюжие из матросов и, добавим, наиболее решительные. Но все-таки капитан и Хокхерст заметили опасность своего положения, а потому сочли за лучшее прийти на этот раз к мирному соглашению, а свою злобу выместить как-нибудь в другой раз.

Несколько минут между обеими партиями происходило совещание. Наконец, Каин выступил вперед.

– Ребята, – сказал он, обращаясь к тем, которые собрались вокруг Франциско, – я подумал было, что словно кто бросил горящую головню в наш корабль, чтобы зажечь между всеми нами такую ссору. Предложить же, чтобы правила, законы исполнялись точно, было моей прямой обязанностью, как вашего капитана. Скажите же мне теперь, чего вы добиваетесь? Здесь я являюсь только в качестве вашего капитана и желаю знать мнение всей команды. Я не питаю никакой вражды к этому парню. Я любил и берег его, но он, подобно ехидне, отплатил мне тем, что ужалил меня. Не лучше ли было бы нам вместо того, чтобы быть друг с другом на ножах, жить в ладу? И потому я предлагаю вам следующее: пусть приговор ваш будет ветирован или баллотирован, как найдете удобнее, и каков бы ни был этот приговор, я буду руководствоваться только им. Нужно ли к этому добавлять что-нибудь еще?

– Ребята, – возразил Франциско, когда капитан кончил говорить, – по моему мнению, вам следовало бы принять это предложение, прежде чем допустить, чтобы пролилась кровь. Я не дорожу своей жизнью! Итак, скажите, примкнете ли вы к подаче голосов и будете ли поддерживать те законы, которые, как говорит капитан, были учреждены для поддержания дисциплины корабельной команды?

Пираты, бывшие на стороне Франциско, окинули глазами свою партию и, заметив, что они превосходили другую партию численностью, согласились на это предложение, но Хокхерст выступил вперед и сказал:

– По-настоящему крумены должны быть лишены права голосовать, потому что они не принадлежат к корабельной команде.

Это замечание имело важное значение, так как число их доходило до двадцати пяти, и если бы столько голосов было изъято из общей суммы, то приверженцы Франциско оказались бы в меньшинстве. Обе стороны приняли оборонительное положение.

– Стойте! – заговорил Франциско, выходя вперед. – Раньше, чем остановимся на этом пункте, я хочу уяснить себе, как каждый из вас понимает смысл ваших законов. Я спрашиваю вас, Хокхерст, и всех тех, кто сейчас против меня, не один ли у вас всех закон, гласящий «Кровь за кровь!».

– Да, да! – воскликнули все пираты.

– В таком случае, пусть ваш капитан встанет передо мной и ответит на мое обвинение, если у него хватит смелости.

С насмешливой улыбкой на губах Каин остановился в двух ярдах от Франциско.

– Хорошо, братец, вот я здесь, а в чем состоит ваше обвинение?

– Во-первых, я спрашиваю вас, капитан Каин, который так боится применения закона, подтверждаете ли и вы то, что «Кровь за кровь!» есть справедливый закон?

– Самый справедливый, а раз кровь пролита, то та сторона, которая мстит, за это неответственна.

– Прекрасно. В таком случае отвечай, подлец ты этакий, разве не ты убил мою мать?

При этом обвинении Каин остолбенел.

– Отвечай правду! Или будешь вилять, как малодушный? – повторил Франциско. – Разве не ты убил мою мать?

Губы капитана и все мускулы его лица дрогнули, но он не ответил.

– Кровь за кровь! – закричал Франциско, стреляя в Каина, который зашатался и повалился наземь.

Хокхерст вместе с несколькими пиратами бросились к капитану и подняли его.

– Вероятно, она сказала ему про это тогда, ночью, – с трудом выговорил Каин, потому что кровь из его раны лилась ручьем.