Пират

Пусть не удивляются наши читатели тому, что «Предприятие» очень зачастило крейсировать на Пуэрто-Рико, но адмирал так был доволен Темпльмором, что приписывал эти его частые рейсы усердию к службе, не вникая в причину, вызывавшую их.

«Предприятие» снова отправилось к Антильским островам, и Эдуард счел это прекрасным предлогом опять посетить Клару д'Альварес. Пристав в бухте, он взглянул на заветное окно и увидел, что на нем развевается белая занавеска.

– Смотрите, господин Темпльмор, – сказал один из мичманов, стоявший рядом с Эдуардом (наш герой так часто ездил сюда, что вся команда знала о его привязанности), она выкинула флаг своей верности.

– Флаг вашей глупости, мистер Баррен, огрызнулся Эдуард, что вы можете знать об этом?

– Я сужу по прежним стоянкам и знаю, что мне теперь придется сойти на берег, и ждать вас там всю ночь до петухов.

– Вы не очень-то любезны, однако прикажите поворотить за мыс.

Мичман был прав. В тот же вечер ему пришлось опять ожидать своего командира, и «Предприятию» – стоять на якоре.

– Еще раз, дорогая Клара! – воскликнул Эдуард, заключая ее в объятья…

– Да, Эдуард, еще раз, но я боюсь, что это будет наше последнее свидание. Моя горничная Инесса опасно заболела и потому исповедовалась монаху Рикардо. Я боюсь, что она со страху рассказала ему все о нас, так как ей уже казалось, что она умирает. Теперь она поправляется.

– А почему вам так кажется, Клара?

– О! Вы же знаете, какая трусиха Инесса, а особенно когда больна! Ведь наша религия не такая, как ваша.

– Не такая, но я обращу вас в лучшую.

– Молчите, Эдуард, вы не должны говорить так. Пресвятая Дева! Не дай Бог, еще монах Рикардо услышит ваши слова. Мне кажется, что Инесса, пожалуй, рассказала ему обо всем, потому что он так скверно глядит теперь на меня своими черными глазами. Вчера он заметил мне, что я давно не исповедовалась.

– Скажите ему, что это не его дело.

– Нет, это его дело, и прошлую ночь я вынуждена была исповедаться у него. Я много говорила ему о своих грехах, а потом он таки спросил, все ли я сказала. Его взор точно пронизывал меня насквозь. Я задрожала, когда солгала, сказав, что это все.

– Я поверяю свои грехи только Богу моему, Клара, а свою любовь – только вам. Следуйте моим принципам, дорогая.

– Я послушаюсь вас, Эдуард, и не скажу ему про мою любовь.

– А так как грехов у вас нет, Клара, то вам и не в чем исповедоваться.

– Будет вам, Эдуард, не говорите этого. У всех у нас бывают разные грехи и, увы! Какой это страшный грех, что я люблю вас, еретика! Прости меня, Пресвятая Дева! Но я ничего не могу поделать с собой!

– Если в этом заключается все ваше прегрешение, то я вполне могу вам дать отпущение в нем.

– Ах, Эдуард, не шутите, выслушайте меня. Если Инесса обо всем рассказала, то теперь за нами будут следить, и мы не должны более видеться – по крайней мере, в этом месте. Вы знаете ту маленькую бухточку за скалой; она не дальше, чем до этого места, к тому же там есть пещера, где я могу ожидать вас. Следующий раз нам лучше видеться там.

– Пусть там, дорогая моя, но не близко ли это от судна? Вас не пугает то, что вас может увидеть кто-нибудь из команды?

– Мы можем отойти от берега. Я боюсь только Рикардо и донны Марии. Милосердное небо! Если мой отец узнает о нас, то мы погибли, он наверно разлучит нас навеки! – И Клара склонила свою головку к нему на плечо и залилась горючими слезами.

– Не бойтесь ничего, Клара. Тише! Мне послышался шорох в тех апельсиновых деревьях. Слушайте!

– Да, слышу! – всхлипывая, поспешно отвечала девушка. – Здесь кто-то есть. Уходите! Дорогой Эдуард, уходите скорее!

И они быстро разбежались в разные стороны. Эдуард через минуту был уже в лодке.

«Предприятие» вернулось домой, и Эдуард отправился для доклада к адмиралу.

– Я хлопотал за вас, мистер Темпльмор, – сказал ему адмирал, – вам надо немедленно исполнить одно очень важное поручение. Придется изловить одно суденышко.

– Надеюсь выполнить это, сэр, – ответил лейтенант.

– И я также. Если будет хороший исход вашего похода, то, пожалуй, погоны на ваших плечах придется переменить. Вся суть в том, что есть шхуна пиратов, которая давно пошаливает в Атлантическом океане. Ёе удалось открыть и выследить от Амелии до Барбадоса. Но мне кажется, что кроме «Предприятия» ни одно наше судно не в состоянии справиться с пиратами. Они уже успели захватить два вест-индских корабля и, как видели следившие за ними суда, повели их за своей разбойничьей шхуной по направлению к берегам Гвианы. Я предоставляю вам в придачу тридцать человек матросов и командирую вас захватить пирата.

– Очень вам благодарен, – ответил просиявший от удовольствия Эдуард.

– А скоро ли вы будете готовы? – спросил адмирал.

– Завтра к утру, сэр.

– Превосходно. Передайте мистеру Хедлею, что я прошу его поскорее приготовить мне к подписи все бумаги относительно людей и вашего маршрута, но помните твердо, мистер Темпльмор, что вы будете иметь дело с отъявленными головорезами. Будьте только осторожны, а в вашей отваге я ни капли не сомневаюсь.

Эдуард Темпльмор обещал выполнить все в точности, и к следующему вечеру шхуна его летела на всех парусах в открытом океане.

ХIII. Высадка

Имения дона Кумаса, куда он вернулся с семьей и Франциско, расположены были по устью реки Магдалены и раскинулись на несколько верст вокруг. Земля была очень плодородная; огромное пространство занято было богатейшими пастбищами, где находились многочисленные стада породистого рогатого скота. Дом владельца был выстроен в какой-нибудь сотне шагов от реки, которая в этом месте вдавалась узким длинным заливом, по берегам которого расположены были остальные строения. Кроме этих владений, дон Куманос имел еще и другие, чрезвычайно ценные, которые представляли собой богатые золотые прииски в окрестностях города Жамбрано, милях в восьми выше по реке. Руда перевозилась на лодках и переправлялась близ упомянутого залива.

Необходимо указать на то, что благородный испанец держал до сотни рабочих, которые были заняты в плавильных и в имении.

Счастливый и довольный Франциско уже немалое время прожил спокойно в этих местах. Он заслужил такое доверие дона Куманоса, что стал не только главным управляющим у него, но даже компаньоном и как бы членом его семейства.

Однажды утром Франциско направился в плавильни наблюдать за выгрузкой золотого песка, доставленного на лодках из Жамбрано. Один из смотрителей лодок рассказал ему, что они видели какое-то судно, бросившее вчера якорь в устье реки, а сегодня уже ушедшее обратно в море.

– По всей видимости это какое-нибудь судно, шедшее из Картагены, – заметил Франциско.

– Valga me Dios, если я знаю, откуда оно, сэр, – сказал Диего. – Мне бы и в голову не пришло думать о нем, но наши рыбаки Джиакомо с Педро отправились вчера ночью на рыбалку, да с тех пор о них ни слуху, ни духу.

– Странно, действительно. А что, они часто так долго остаются на рыбной ловле?

– Напротив, никогда они не оставались дольше полуночи; вот уже семь лет, как они ловят рыбу вдвоем.

Франциско дал ключ от люков смотрителю; тот отпер все люки и возвратил ключ обратно.

– Да вон оно там! – вдруг воскликнул смотритель, указывая на парусное судно, видневшееся милях в четырех. Франциско, как только заметил судно, тотчас же бросился со всех ног домой.

– Ну, Франциско, – сказал дон Куманос, отпивая шоколад из маленькой чашечки, – нет ли у вас чего-нибудь новенького сегодня?

– Пришли лодки «Ностра сеньора дель-Кармен» и «Агвилла», и я велел отпереть люки. Кроме того, на горизонте виднеется какое-то подозрительное судно, и я прибежал сюда взять подзорную трубу.

– Почему же подозрительное, Франциско?

– А потому что Джиакомо с Педро отправились сегодня в ночь на лов рыбы, а назад до сих нор не вернулись.