Приключения Джейкоба Фейтфула

Его приказания были исполнены раньше, чем очнулся Домине, который опять улетел в заоблачный мир.

– Здесь есть водовороты? – спросил Добс, говоря про себя.

– Водовороты? – ответил младший Том. – Еще бы! Ужасные, особенно под мостами. Я видел, как в них один за другим тонули суда… Штук эдак двенадцать.

– Двенадцать судов! – вскрикнул Домине, поворачиваясь к Тому. – И все люди погибли?

– Я никогда не видывал их позже, – мрачным голосом произнес юный Том.

– Я не подозревал, какие опасности близ меня, – сказал Домине. – Люди, которые отправляются в море на кораблях, видят творения Господа и Его чудеса в глубине.

Еще долго говорил Домине на ту же тему, пересыпая свои слова латинскими изречениями. Его прервал младший Том. – Скажите, пожалуйста, сэр, к чему служит человеку речь?

– Ты задал глупый вопрос, мальчик, – ответил Домине. – Нам дан дар слова, чтобы мы могли выражать и сообщать другим наши мысли.

– Я так и думал, сэр. Так почему же вы говорите на такой тарабарщине, которую никто из нас не может понять?

– Прости, дитя. Я говорил на одном из мертвых языков.

– Если он мертв, зачем вы не оставите его в гробу? – Недурно; ты остроумен. (Буль-буль, – послышался его смех).

– Однако, дитя, знай, что с мертвыми приятно общаться.

– Неужели? Хотите, мы высадим вас на кладбище в Батерси?

– Молчи ты. Том, – заметил ему отец. – Извините его, сэр.

– Нет, мне приятно слушать, как он говорит; но было бы еще приятнее послушать твои песни.

– Извольте, сэр, – сказал старый Том и запел:

Скользи, моя гондола…

Песня кончалась словами «хотел бы бабочкой я быть».

– Да, вы могли бы быть бабочкой, – сказал Домине, глядя на него.

Младший Том залился хохотом.

– Да, сэр, я думаю, он скоро сделается бабочкой. Ноги у него отвалились, а крылья еще не выросли. Он теперь кокон, а вы знаете, что из кокона выходит бабочка. Вот смешной старикашка-то, правда, отец? – обратился он к старому Тому.

– Том, Том, иди на нос, мы скоро стрельнем под мост.

– Будете стрелять? – вскрикнул Домине.

– Вы не боитесь огнестрельного оружия? – спросил Том младший. – Ведь нам постоянно приходится стрелять. Вы не знаете этой реки.

– Действительно, я думал, что тут есть только одна опасность – глубина воды.

– Иди вперед, Том, и не смей смеяться над теми, кто лучше тебя! – крикнул старый Том.

– Джейкоб, я не понимаю языка старого Тома и молодого Тома; он так же непонятен для меня, как было бы наречие собаки Томми, – сказал Домине.

– Или как для них ваша латынь.

– Правда, Джейкоб, правда. Я не имею права жаловаться, да и не жалуюсь, потому что все это очень занимает меня, хотя иногда я становлюсь в тупик.

Когда мост Петни остался позади нас, старый Том стал петь одну песню за другой.

– Джейкоб, – сказал Домине, – благодаря стоустой молве я знал, как беспечны моряки, как они равнодушны к опасности. Но я никогда не думал, что можно выказывать такую жизнерадостность. Ты взрослый не по возрасту, а что такое он? Остаток человека, покоящийся на неестественных и плохо приспособленных подпорках; его сын еще дитя, и все вы так веселы, так счастливы!

Скоро мы с Томом собрали грот, опустили якорь. Легкая баржа замедлила ход. Домине, взглянувший на лес мачт, который мы миновали поглр Лондонского моста, вдруг спросил:

– Добрый кормчий, куда мы идем?

– Я вам отвечу по-своему, мастер, – отозвался старый Том и запел.

– А теперь, мастер, покушаем. Мы до завтрашнего утра не подымем якоря. Ветер дует нам прямо в лоб, и он довольно свеж. Погреемся-ка грогом.

– Я слыхал об этом напитке и не прочь попробовать его, – заметил Добс.

Глава XII

Мы уселись за стол, на котором стояла сковорода, так как у нас не было блюда; поели мы вволю. Ньюфаундленд, игравший подле младшего Тома постукивая хвостом, получил остатки кушанья.

Том принес бутылку и оловянные стаканчики. Старый Том сделал один стакан грога для себя, другой для Тома; и мне незачем говорить, который из них был крепче.

– Одной бутылки мало, отец, – сказал Том, – ведь нас четверо.

– Одной бутылки, плут? – сказал Том старший. – Да в шкафу есть вторая.

– Ну, мне кажется, что у тебя уже двоится в глазах, отец, – заметил Том.

Старик вообразил, что его сын утащил вторую бутылку, вскочил со стула и заковылял к шкафу. Мальчишке только этого и было нужно – он быстро переменил свой стакан на стакан отца.

– Бутылка в шкафу, – заметил успокоенный старый Том, вернувшись на место. Он поднес стакан к губам, вскрикнул: – Что я наделал? – и тотчас же подлил водки в свою смесь.

– Клянусь крепостью бутылки в шкафу, ты сделал свой грог вдвое крепче. Подлей-ка и мне капельку; мой грог на семи водах, а между тем я у тебя не в черной книге.

– Нет, нет, Том, твой следующий стаканчик будет покрепче, – ответил отец. – Ну, а как нравится напиток вам, мастер?

– Очень, – ответил Домине.

Наполнялся один стакан за другим, и старый Том уверял, что грог излечивает от всех болезней лучше шарлатанских лекарств; в подтверждение своих слов он пел отрывки старых песен. Я заметил, что мой достойный наставник начал поддаваться действию алкоголя; я несколько раз дергал его за сюртук, так как мне не хотелось, чтобы он пил еще. Но Домине не обращал на меня никакого внимания. Тогда я поднялся и пошел на нос посмотреть на канат.

– Странная вещь, – пробормотал Домине. – Зачем это Джейкоб сильно дергал меня за платье?

– А разве он дергал? – спросил Том младший.