Хан Батый и десантники. Книга 3. Становление

Я объявил, что через три дня еду в Маргелово, откуда привезу строителям, желающим остаться здесь, их семьи, а также, кое-что из необходимого для нас. Со мной отбудут в свои княжества, те из гребцов, кто не пожелал остаться с нами и те, кто желает вернуться со своими семьями. Во время застолья, я подозвал к себе Леонида и четверых бывших приказчиков, из гребцов. Я уже знал, что они грамотные и расторопные ребята и поэтому дал их Леониду в помощь, предложив самому научить их новой арифметике, которой его учит Алёшка. Приказчики были рады, что и им нашлась подходящая работа. С бухгалтерией я разобрался. Потом пригласил Терю, Арзамаса и Преслава, нового командира четырнадцати новых дружинников.

Я велел сформировать одну неполную роту из бывших гребцов, которые решили остаться с нами, не имеющих профессии и крестьян, а также дружинников, которых всех вместе 85 человек. Командиром назначаю Арзамаса, взводными Преслава и двух дружинников из числа моих волонтёров на 2 других взвода. Учить их воинскому делу и приставить к сторожевой службе до посевных работ. А там, возможно, крестьян освобожу от службы и позволю жить отдельно. Праздничный обед прошёл отменно и хоть я и заметил, что некоторые люди выходили из столовой и заходили повеселевшие.

Видимо выпивали тишком. Я сделал вид, что не замечаю этого. С нами гуляли и все наёмные работники, сторожа и уборщицы. Мне показалось, что очень многие удивлены происходящим, видимо не в силах уразуметь, что бояре и смерды сидят за одним столом, в дружественной обстановке. Но я посчитал, что поступил правильно. Спросил у Леонида, как продвигается обучение? Тот ответил, что уже выучил все цифры и числа до 100. Сейчас учит таблицу умножения, но в своих расчётах пока ещё пользуется старыми обозначениями. Однако и он, и Алексис заметили всю перспективность новой

системы исчисления и безусловно, в ближайшее время, начнут ею пользоваться.

Обед постепенно перешёл в ужин. Люди веселились и только моё и Терино, присутствие, не позволяло народу развернуться во всю ширь. Я оставил пиршество около 19 часов и ушёл к себе. Ушли также Арзамас, Леонид и много других. Но веселье затихло уже после 21 часа вечера. Даже бродники, освобождённые от цепей, но продолжающие оставаться в рабстве, радовались от души.

16 октября. Воскресенье. Отец Никодим с утра провёл службу с православными. Он, как и многие другие получил свою квартиру и был очень ей доволен. На полученные от

меня деньги, он купил на торге кое-что из атрибутов церковной службы и в этот раз, уже вполне профессионально махал кадильницей и осенял прихожан громадным

крестом. Все отдыхали, разве что, кое-где слышен был стук молотков. Это люди занимались благоустройством своих квартир. С исчезновением палаточного городка между овечьим загоном и лесопилкой, освободилась дорожка от лагеря вглубь территории, позволяющая использовать её в качестве ВПП для самолёта.

Здесь, всего лишь, надо ещё раз пройтись бульдозером, чтобы убрать последние кочки и обозначить ВПП флажками, чтобы я мог её легко заметить с воздуха. Тут работы на несколько часов. Успокоенный я вернулся к себе и немного передохнув, отправился поглядеть на караульные посты. Забрался на смотровую площадку с водонапорным баком. В этом месте, всё было устроено точно так же, как и в Маргелово, с той лишь разницей, что высота этой башни составляла 15 метров, против 12 в Маргелово. Мы, имея такую высоту подъёмы воды, вполне могли строить 4-х этажные дома.

Опять же, в этом не было особой необходимости. Посмотрел сверху через бинокль на окружающую лагерь природу. Прекрасно было видно реку с затоном и даже паромную переправу. Корабли, стоящие у причалов и фигурки копошившихся людей вокруг них. Ночью часовые рассматривали окружающее пространство через прибор ночного видения. На полу стояла аккумуляторная батарея, питающая рацию и прожекторы. На вышке дежурили двое. Имелась койка, чтобы отдыхать по очереди и часы. Вторые часы находились у дежурного по лагерю. После обеда я добрался до сторожевого поста, расположенного при входе в лес, откуда до первых сооружений лагеря было около 120 метров. Мы специально оставляли вокруг лагеря полосу леса, чтобы возможный враг был хоть ещё на какое-то время остановлен, продираясь через деревья.

На посту также дежурили двое. Имелся телефон к дежурному. Часовые были вооружены карабинами и одним пулемётом. Дорогу перегораживал шлагбаум, который мог подниматься непосредственно из помещения. Для отопления служила печка буржуйка. Пост одновременно охранял наши склады с имуществом. Здесь хранились под навесом более тысячи досок сороковок, а также некоторое количество других типоразмеров. В другом помещении лежали палатки и инвентарь к ним, как-то: печки буржуйки, вентиляторы и электрические обогреватели. Ещё в одной секции хранились мешки с зерном и продукты длительного хранения. Ещё три секции были пусты.

Зимой мы перетащим в них ладьи. Дошёл я и до кирпичного завода. Здесь также располагался пост для двух часовых, с карабинами и пулемётом. Убедившись, что служба несётся добросовестно, я вернулся в лагерь и прошёл в штаб. Перед входом стоял часовой с автоматом на плече, который при моём появлении, встал смирно. Я вошёл в прихожую штаба, где с левой стороны, в стене было устроено окно, пока без стекла, для наблюдения за входящими и ответов на вопросы.

Внутри располагались дежурный по лагерю и два посыльных. Дежурными обычно назначались командиры взводов, чьи подчинённые несли караул в посёлке. Всё было в полном порядке, и я поднялся в своё новое жилище на третьем этаже. Арзамас и Алёшка уже перетаскали мой нехитрый скарб сюда, уложив на пол при входе. Я прошёлся по квартире. Имелись 4 комнаты, приличная кухня, отдельный туалет, ванная комната с нагревательным титаном, топящимся дровами. Пол был выстлан керамической плиткой. Имелись два крана, на кухне и в ванной.

Это были последние краны, использованные для квартир руководства. В одной комнате, превращённой в спальню, стояла кровать с досками вместо сетки. Лежал матрац с сеном и подушка, тоже с сеном, но с белой наволочкой. Одеяло обычное армейское, синего цвета. В убогий шкаф я сложил свои вещи и подошёл к окну, рама которого была затянута плёнкой. Открыв окно мне предстал вид строевого плаца напротив и жилого дома слева. У Теплова окна выходили тоже на плац и на учебный корпус. В пустынных комнатах было просторно и гулко. Я лёг на жёсткое ложе и заснул.

Я еду в Маргелово.

19 октября. Среда. Два дня пролетели незаметно. Я собрался завтра утром выезжать в Маргелово. Сегодня проводил последние приготовления. Со мной поедут два десятка моих волонтёров, 29 бывших гребцов, из которых 19 хотят вернуться позже с семьями, а 10 отправятся в свои вотчины. В последний момент семеро изменили своё решение уехать и остались. Мы поплывём на трёх ладьях. Одна ладья с 22 человеками отправятся ещё на 150 вёрст выше Донкова, а семеро до Рязани, где я оставлю их с ладьёй, которую они продадут, а деньги поделят между собой. Остальным я выдал по 10 дирхемов. Этого вполне хватит чтобы с семьёй добраться до Маргелово, откуда их довезут до Донкова. Уезжающие навсегда, забрали с собой подаренное им вооружение венецианцев. Если им будет тяжело, они смогут его продать.

Я передал по рации Судейкину, чтобы корабль «Рязань» подобрал меня в устье Прони в пятницу. Дела в лагере идут вполне пристойно и за несколько дней моего отсутствия, я думаю, ничего не случится. День прошёл в сборах и составлении списков необходимого. Леонид привёл в свою квартиру свою жену и престарелую тёщу, которые начали благоустраивать его жилище. Ко мне тоже приедут аж две подруги, и моя квартира будет выглядеть, как конфетка!

20 октября. Четверг. Три ладьи отплывают от причала ровно в 9 утра. Нас провожает Теря, Леонид и Арзамас. Все остальные заняты. Плыли весь день, переночевали и в Данков приплыли лишь в 10 часов утра

21 октября. Пятница. Ладья с 22 гребцами поплыли дальше, а мы сошли в Данкове, где нас встретил Теплов с двумя волонтёрами. Мы вытащили ладью на берег и отправились посмотреть на строящийся корабль. Корпус был уже собран и поставлены три мачты. С учётом моих замечаний, их высота составила 29, 33 и 32 метра, соответственно, вместо 9-ти метровых. Это гораздо удлинила сроки окончания работ.

Однако Теплов надеялся, что спустить корабль на воду удастся к концу месяца. Корабль впечатлял своими размерами и вообще формой. В конструкции корабля применили технологию водонепроницаемых перегородок, которых предусмотрели шесть. При затоплении даже трёх из них, корабль сохранял плавучесть. Две мачты будут с латинскими парусами, а одна с прямыми. Мы общались до обеда, а после него отплыли по реке Качуровке. Чуть не задевая дна реки, остановились в деревне.

Хорошо, что с нами практически ничего не было, поэтому мы вытянули ладьи на берег и с помощью двадцати лошадей, потащили одну из них до деревни Мураевня. Эти 5 километров мы преодолели за 4 часа. Вторую ладью оставили в Кочурах, чтобы на ней вернуться в Данков. Столкнули ладью в Ранову и поплыли дальше. Согласно карте, от Данкова до Рязани всего 150 км, но Ранова настолько изгибистая, что расстояние почти удваивается. Благодаря осенним дождям, уровень реки был несколько выше, чем летом и поэтому мы плыли без задержек, хотя и приходилось всё время мерять шестами глубину. Когда стало настолько темно, что мы уже не могли разглядеть берегов, встали на ночлег. Разбили три палатки, перекусили чем Бог послал и улеглись спать.

22 октября. Суббота. Встали в 6 утра и после завтрака поплыли дальше. Только в 18 часов достигли устья Рановы, при её впадении в Проню. Там нас ожидал наш корабль. Мы перегрузились на него, а наши попутчики поплыли одни. При впадении в Оку, наши пути расходятся. Им направо –к Рязани, а нам налево –к Переяславлю. До Оки, расстояние в 30 км добрались за 3 часа и, выйдя на простор реки, не взирая на темноту, направились к себе. Капитаном корабля, как всегда, оставался Кежай. Почти всех матросов я знал лично. Встреча вышла радостной, и мы почти не сомкнули глаз до самого Переяславля, к причалу которого прибыли в 4 часа утра, успев подремать часа два. Кежай рассказал мне почти все новости Маргелово, так что я был в курсе событий.

23 октября. Воскресенье. На пристани нас ожидал ЗИЛ 131, присланный дежурным по лагерю. В половине пятого мы уже выгружались из машины около штаба. Дежурным оказался Иманкулов и мы с ним горячо обнялись, хотя прошло всего з месяца с момента расставания. Однако сколько всего случилось за эти 3 месяца, просто в уме не укладывается! Весь посёлок ещё спит и нас отвели в палатку для приезжих, где мы все тотчас заснули. Я мог бы пойти к себе домой, но решил не будить детей. Поскольку сегодня было воскресенье, подъём произвели в 8 часов утра. Мы тоже встали, умылись, оделись и отправились завтракать. Мои люди пошли в общую столовую, а я в офицерскую. Здесь меня ждали все наши руководители.

Пожал всем руки, кое с кем обнялся, и мы прошли в столовую. За завтраком отвечал на многочисленные вопросы, сам спрашивал о наболевшем. Судейкин спросил: – Поеду ли я в церковь? Но я отказался, мотивируя тем, что соскучился по своим девчонкам и детям. Судейкин, с пониманием, кивнул головой и сказал, что мы встретимся после обеда и обо всём поговорим обстоятельно. После завтрака все верующие отбыли в церковь, а я отправился на свою квартиру. Судейкина я просил не сообщать о моём прибытии, так что моё появление произвело фурор. Дверь мне отворила Бажена и, не веря своим глазам, окаменела на минуту, а потом, с плачем, кинулась мне в ноги. Я начал её поднимать, когда привлечённая шумом Веселина, появилась в прихожей.

Они чуть не свалили меня с ног и поволокли в комнаты, тараторя наперебой, рассказывая про свои проблемы. Оба мальчика, Миша и Дима, ползали на полу в гостиной. Мише было 9 месяцев и 9 дней, а Диме 9 месяцев без недели. Их разница в возрасте была в 16 дней. Я потискал малышей, которые сначала испугались меня и заплакали, но потом успокоились. Миша был чуть темнее Димы и сходства между ними я почти не заметил. Но, тем не менее, я сразу почувствовал к ним невероятную нежность. Это были мои сыновья, мои наследники и продолжатели рода.

Девчата скакали вокруг меня, не зная, как выразить свою привязанность ко мне и радость встречи. Я слушал их рассказы о том, как они провели время без меня, как соскучились, как себя чувствуют дети и т.д. Бажена спросила: – Надолго ли я приехал? Я ответил, что на 3-4 дня и они поскучнели. Времена тогда были такие, что не принято было пытаться уговорить мужа остаться подольше. Мужчина решал всё самостоятельно и не всегда мог рассчитывать на благоприятные обстоятельства. Случай и необходимость, диктовали условия жизни. Я не стал им сообщать, что возьму их с собой, пусть остаются в неведении. Преподнесу им сюрприз в последний день.

Пару часов я возился с детьми, пока их не покормили и не уложили спать. Вот тогда я и оторвался, компенсируя три месяца разлуки и вынужденного воздержания. Мы провели почти два часа в кровати, пока дети не проснулись. Я аж вспотел и отправился в душ. Какое блаженство, купаться в тёплой воле, спать в мягкой кровати, а не на нарах. Надо максимально приблизиться к этому уровню цивилизации, чего бы это не стоило! Мы что-нибудь придумаем в нашей глуши. В это время вернулись люди после церкви. Я направился в столовую на обед. После обеда перешли в помещение штаба, где начали совещание. Присутствовали Микиш, Архип, бухгалтер Каллистрат.

Я подробно рассказал о своей деятельности на посту коменданта Воронежа. Про наши достижения в строительстве лагеря и посёлка, об учёбе, как волонтёров, так и местных детей. Особо остановился на поездке в Никею и достигнутых результатах в переговорах с императором. О наших трудностях и проблемах. Во время рассказа мне часто задавали вопросы по другим аспектам деятельности. Я выложил перед собранием мешок золота, весом почти в 35 кг.

– Возвращаю деньги, полученные от «Совета десяти», на развитие Воронежа. Нам самим удалось заработать достаточно денег, а вам они нужнее- у вас народу во много раз больше.

– Ну что-же, всё прекрасно- подытожил Судейкин. – Договор с императором

развязывает нам руки и даёт большие надежды на благополучное осуществление наших планов. Мне удалось уговорить князя на закупку продуктов в Муроме и Нижнем. Ежедневно корабли с зерном, сеном, овощами, живым скотом и птицей, прибывают на причалы Рязани и Переяславля. Князь выпросил у правителей обречённых городов сумму в общем, более 7 тысяч гривен, под нереальные проценты. Что интересно, купцы и богатеи с радостью расставались со своими деньгами, предвкушая свои громадные прибыли через год. Обманывать конечно не красиво, но лучше, если эти деньги достанутся нам, чем монголам. Удалось даже, воздействуя на митрополита, взять, якобы на время, много икон и церковных атрибутов из золота, для вновь открытых церквей в Переяславле и Коломне.

Я предложил начать поход после окончания посевных работ. Кроме этого, я попросил предоставить и мне посевной материал на весну следующего года. Мы, в Воронеже, усиленно освобождаем площади под будущие посевы. Подъём уровня сельского хозяйства княжеств, равно, как и технического, является очень важным фактором в развитии Руси и поможет ей занять лидирующее место в будущей реальности. Судейкин и остальные согласились единодушно. Приблизительно наметили сроки выступления на середину мая. Прикинули, что в Маргелово необходимо будет оставить не менее сотни волонтёров, для защиты посёлка от неожиданных нападений.

В Воронеже это число должно быть примерно в 2 взвода. А все остальные примут участие. Маршрут намечается, уже проторенный –на «Рязани» до Кочуровки, а потом из Данкова в Воронеж и уже оттуда на двух кораблях и, возможно, галере, в Гераклею. Сейчас следует обговорить, что можно уже сейчас послать к нам, чтобы не тащить в мае. Договорились отправить сейчас ещё две САУ, БРДМ, тонну дизтоплива и столько же бензина, бочку керосина. Это всё к вооружению. Из мирных товаров, мне давали 20 тонн картофеля, 2 тонны нашей пшеницы, 200 кг кукурузы, 400 кг нашей гречки, по 10 кг семян тыквы, подсолнухов, немного помидоров, баклажан и перца болгарского.

Я выпросил 30 матрацев, одеял и подушек армейского образца, для комсостава. К сожалению, это было всё, что мне могли дать. Ещё я возьму 2 тонны брикетов и 200 керосиновых ламп нашего производства, 500 квадратных метров перкаля для постельного белья. Для роты Теплова направляются новый командир взвода, старшина, три замкомвзода. А вместо двух, сбежавших волонтёров, прибудут два дружинника от Архипа. А по мелочам решим в ближайшее время до отплытия.

– Сколько времени, ты хочешь здесь побыть? -спросил Судейкин. Я ответил, что подождём 4 дня до четверга, а в пятницу отплываем. Это время я даю прибывшим со мной гребцам, чтобы они забрали свои семьи и присоединились к нам. Конечно же к нам отправятся и обе подруги Теплова со своими детьми, которых у него тоже двое, в возрасте 9 и 10 месяцев, а также семьи 20 артельщиков. Между тем, сам я полечу на самолёте, а грузы в Данков доставит Винокуров с двумя взводами волонтёров.

Для транспортировки САУ и БРДМ необходимо немедленно соорудить что-то вроде плота, поскольку корабль не сможет пройти по реке Ранове. Дали задание Микишу, соорудить на базе 2-х или 3-х плоскодонок, платформу, размерами, позволяющими разместить машины. Также решили послать 50 лошадей с десятком волонтёров, причём они отправятся через три дня и будут ожидать грузы в Мураевне, чтобы помочь перевезти их до Кочуровки. Я решил завтра провести пробный полёт, чтобы проверить исправность самолёта. Далее Каллистрат сообщил о полученных доходах от сдачи корабля в аренду и реализуемых на рынке товаров, произведённых в Маргелово.

Я почти не слушал этот отчёт, занятый мыслями о предстоящем перелёте. Судейкин сообщил уже известные многим новости о захвате и уничтожении Чернигова войсками Батыя и хана Берке. А я напомнил присутствующим, что этой зимой, ханы Гуюк и Бури, следуя историческим данным, должны будут разорить Нижний Новгород, Муром и ещё раз, Владимир. Если история не изменилась, в связи с нашим вмешательством, то они должны также разорить и Рязань с Мордвой. Вот и посмотрим, как Батый держит слово. Но мы должны быть готовы ко всяким неожиданностям. От Гуюк хана можно ожидать чего угодно. Я почему-то предчувствую, что он непременно попробует взять нас на испуг. А вот Мордву можно бы и предупредить о нападении, чтобы они смогли спрятаться в лесах. Предупреждать Муром и Нижний бесполезно – они нам не поверят, но всё равно послать гонца стоит, заодно оповещая по пути всех жителей.

Я попросил Микиша послать несколько человек для предупреждения Эрзян о предстоящем нападении, и он ответил, что сделает это немедленно. На этом закончили и разошлись. Я решил пройтись по лагерю и первым делом отправился к самолёту. Самолет стоял в ангаре, под охраной часового. Часовой меня знал и пропустил, так как я имел на это право. Зайдя в ангар, я осмотрел самолёт со всех сторон. Всё было на месте и в порядке. Разве что пыль на крыльях. Я нашёл тряпку и протёр самолет, проверил масло и бензин. Убедившись в исправности, отправился на ужин.

За три месяца в Маргелово прибавилось 10 новых изб. С моим уходом, здесь освободятся 20 домов, из которых уедут семьи артельщиков. Никто из их жён не возражал против переезда. Сейчас они занимались «упаковкой чемоданов», как сказали бы в наше время. После ужина тут же вернулся в свою квартиру. Дети уже заснули, и мы занялись любовными играми. Я очень соскучился по своим девчатам и не давал им спать до часа ночи.

24 октября. Понедельник. В Маргелово начался обычный трудовой день. Я пробежал с волонтёрами утром до поста №1 и сходил на завтрак, где пообщался с Судейкиным и остальными ребятами. Они быстро ушли, им надо было проводить занятия. А я отправился к самолёту. На этот раз я, с помощью часового, выгнал самолёт из ангара и начал его тщательно готовить к полёту. Завёл мотор и немного погонял на малых оборотах. Долил полный бак бензина и прошёлся по ВПП, проверяя, всё ли в порядке?

Этим я занимался до обеда, а после него, собрался лететь. Подошли почти все курсанты, собралась толпа любопытных. Я уселся в кабину, завёл мотор и, получив разрешающий сигнал от Судейкина, начал разгон. В месте подскока самолёт оторвался от земли, и начал набирать высоту. Всё шло буднично и ничего не нарушало полёта. Я запланировал улететь подальше, чтобы определить расход бензина.

Для облегчения задачи, я летел по хорошо видимым ориентирам –реке Оке, до впадения в неё Прони, а затем вдоль Прони до Рановы. Я узнавал знакомые места, где только на днях мы плыли на ладье. В месте впадения Рановы, я развернул самолёт и полетел обратно. Самолёт вёл себя безукоризненно. Я забирался вверх на высоту до 5-6 км, а потом планировал до 1-2 км, развивая скорость до 240 км в час, а потом опять забирался вверх. По моим ощущениям, для самолёта вполне было бы достаточно двух моторов, но пусть будет три, так надёжнее. Полёт продлился всего один час 5 минут.

Я пролетел 150 км. Расход бензина составил 21 литр. При ёмкости бака в 50 литров, самолёт пролетит не менее 370 км. Но можно и сэкономить, если часть маршрута лететь с выключенными моторами, планируя. Возможен и другой вариант- дозаправка в полёте. Для этого необходимо иметь в кабине канистру с бензином и второго члена экипажа, который смог бы залить бензин в бак, пока я управляю самолётом. До Воронежа около 500 км, без дозаправки не долететь. Есть решение – попросить Теплова подготовить в Данкове посадочную полосу, где самолёт приземлится для дозаправки. Так что варианты имеются – долетим! Самолёт поставили в ангар, и я отправился домой. Внимательно рассмотрел географический атлас и померил линейкой расстояние до Воронежа. По прямой линии до Воронежа определил всего около 250 км.

Однако, боясь заблудиться, решил всё-таки следовать первоначальному плану. Мои девчонки уже узнали от подруг Теплова, что те уезжают в Воронеж и пристали ко мне с расспросами. Я был вынужден признаться, что хочу их забрать с собой и спросил их:

– Может они хотят остаться здесь? Ведь здесь цивилизация – тёплые батареи, душ и ванна, унитазы и умывальники, а в Воронеже дикость, необжитые, холодные палатки, отсутствие санитарных условий, удалённость от очагов культуры и даже нет церкви. Это заставило их задуматься, но не более, чем на минуту. Они заявили, что в любом случае поедут за мной хоть куда. Кстати, они уже не являлись холопками, и Судейкин передал им вольные грамоты от боярина Кобылы, так что они могли уйти от меня в любой момент. Их решение порадовало меня, я обнял их обеих и расцеловал.

27 октября. Четверг. Ночью выпал снег, но к обеду растаял. Зима исподволь пробиралась к Рязани. Вчера, в поход к Данкову, выступили 2 десятка моих волонтёров, погнавших с собой 50 лошадей. Они двинулись по маршруту через Пронск. Расстояние, которое им предстояло пройти, не превышало 150 км. Так что они прибудут в Донков через 3-4 дня. Вчера же, в лагерь прибыли 9 бывших гребцов с семьями. Те, кто не успел, пусть добираются своим ходом. Корабль с переселенцами отбудет завтра утром, а я послезавтра. Девчата собрали все свои вещи, включая занавески, половички, посуду. Всё уже было погружено в «Рязань».

Я в последний момент принял решение взять с собой в самолёт пассажира. Им будет, назначенный новым командиром взвода в роту Теплова и, одновременно новым капитаном корабля «Ока», прапорщик Добрыня, бывший десятник из полусотни Архипа. С ним отправлялась и его семья. У меня была сначала задумка, забрать в самолёт одну из своих подруг, но я побоялся последующего скандала и разборок с оставшейся. Пусть едут со всеми вместе на корабле. Так будет надёжнее. Уже в конце дня, прибыли ещё две семьи гребцов, так что остаются ещё 8 семей. Кто-то, возможно, прибудет прямиком в Данков.

30 октября. Воскресенье. Вчера утром проводили корабль с переселенцами. Были слёзы и печаль. Более 40 семей артельщиков и волонтёров, два взвода во главе с Винокуровым. Необходимые вещи, продукты и семенной материал на весну 1240 года. Я ходил в гости к моим друзьям, прощался до весны. Отлёт назначили на после обеда. День был весьма прохладный и мы с Добрыней оделись потеплее. Уселись в кабину самолёта. У Добрыни в ногах поставили две 10-ти литровые канистры с бензином. Под прощальные крики собравшейся толпы провожающих, взлетели в небо.

Добрыня сидел сзади, и я не видел его реакции на полёт, но его приглушённые вскрики, показали, что он весьма впечатлён. Я постепенно набрал высоту в 6 км и затем отключил два мотора на крыльях, оставив один, толкающий. Самолёт полетел медленно снижаясь, фактически планируя. Этого режима хватило до самого устья Прони, то есть на 40 км, которые мы пролетели за 15 минут. Затем последовал поворот направо, и я опять начал подъём, но был вынужден включить два других мотора, так как один не справлялся. Вновь мы поднялись вверх на 6 км и опять пологое скольжение вниз на одном моторе. Снизу я ориентировался по извилистой линии Прони, прекрасно различимой в свете начинающегося дня. Вот уже мы летим над Рановой.

Всего через час полёта мы догнали наших переселенцев, следующих к Мураевне на шести плоскодонках и одной ладье, тянувшей на привязи плот с САУ и БРДМ. Я пролетел в 50 метрах выше каравана и, открыв фонарь, помахал нашим. Они в ответ тоже махали мне руками и платочками. А уже через 25 минут мы сели на размеченной полосе у корабельной верфи Данкова. Нас встречали волонтёры Теплова и он сам.